Контур

Контур

Упущенные фразы потерянных моментов
Мелькают в памяти затертой кинолентой.

I. Найди десять отличий

Красный

Осень дает прикурить. И я закуриваю.

Иду по ржавчине листьев сквозь сумрак Пристолицы. Возле бара галдят люди. Пахнет сырой землей и кленом.

Я тушу окурок об ладонь. Пепел, как напалм, прожигает кожу. Физическая боль на мгновенье позволяет забыть о душевной. Я смотрю на запястье и тереблю обугленную фенечку. В памяти вспыхивают языки пламени.

Я спотыкаюсь и падаю – грязь брызгает в лицо. Пальцы что-то нащупывают. Монетка. Ее очерчивает синий контур. Я беру червонец, хоть и знаю, что он достанется ему.

Синий

Он падает одновременно со мной. У него такие же темные волосы и глаза. Он одет в то же пальто, так же пахнет и так же смотрит на мир. Я причина всех его бед. Он причина моего счастья. Счастливчик.

Он это я.

Он забирает десятку и кладет в карман одновременно со мной. Вот только в моем кармане пусто. Счастливчик вытирает лицо, поднимается и уходит. Мы делаем это синхронно. Мы все делаем синхронно. Каждое движение, каждый вдох, каждое слово.

Но мыслит он по-другому:

– Нас опять вышвырнули! Все из-за тебя! Ты разрушаешь мою жизнь, чертов паразрит!

Красный

Жить в двух реальностях – это как играть в игру «Найди десять отличий». И первое отличие – это цвет.

Я истерично смеюсь и прикрываю лицо ладонью. Забавно, что я раньше об этом не думал. Два слоя: красный и синий – как будто я ношу стереоочки. Когда я смотрю двумя глазами, я не замечаю контур. Но стоит прикрыть один, как все линии окрашиваются в определенный цвет. Вот и приходится постоянно подмигивать, чтобы понять, что в каком мире творится.

А ведь еще двадцать минут назад я работал официантом, пока в очередной раз не напутал с заказом. Двое посетителей имели синий контур. А значит, находились только в мире Счастливчика. Принес бы я им заказы или нет, один из нас все равно бы ошибся.

Я достаю из-за пазухи портвейн и выпиваю залпом. Теплые струи скользят по шее. Улица размазывается, как картина, залитая спиртом. Я шатаюсь из стороны в сторону, будто не знаю, на каком боку хочу уснуть.

В зубах дымится фильтр. Я выплевываю его, достаю из кармана пачку «Smoking kills» и прислоняю сигарету к губам. Они как кислородные баллоны, необходимы для передвижения по зараженным осенью улицам.

За гаражами раздаются прерывистые смешки. Трое парней поочередно дышат из дырявой бутылки. Один напоминал Гремина. Хотя в таких потемках я мог и ошибиться. Неужели уже месяц прошел? Я разворачиваюсь и иду прочь.

Синий

– Ян, брателла, стопэ! – раздается сиплый голос.

Я ускоряю шаг. Сплетаются ноги: они вялые, как водоросли. Я валюсь на стоящую по пути лавку. Ко мне приближаются три силуэта, и один из них произносит:

– Тебя кто так приложил?

– Сам приложился. – Я достаю портвейн и демонстративно делаю глоток.

Мигающий фонарь освещает лицо собеседника. Я не ошибся – это Гремин.

– Давай лучше это бахни. За счет заведения. – Он протягивает бутылку с дымом.

– Заведение «За гаражами». Я завязал с такими.

Он давится смехом. Мелкий и худющий, с красными глазами. А вот двое парней рядом с ним делают переулок теснее, а их басистый смех звучит карикатурно по-злодейски, от чего вся троица еще больше впадает в истерику. Гремин перестает смеяться и говорит:

– У меня есть кое-что покруче. Достать почти нереально. Зацени, это вещество в каждом из нас есть. Его называют молекулой духа. Оно в организме вырабатывается при рождении и смерти, и даже во время сна. Можно свое тело со стороны увидеть, как при клинической смерти. А если повезет, то даже сможешь испытать смерть эго. Увидеть, что за гранью. Кайфа от него никакого, зато опыт незабываемый. Как раз для таких философов, как ты.

– С меня и так достаточно смертей. И да, денег у меня все еще нет.

– Ладно, дружище, крепись, а я снова тебя выручу. – Он отсчитывает пять тысяч и протягивает Счастливчику. – Вот, держи.

Я еще тот долг не вернул. Но где мне еще достать денег? Меня вышвырнули отовсюду.

Счастливчик всматривается в купюры «Билет банка приколов». Гремин смеется и достает нож.

– Я мог бы выбрить тебе почку, но дам тебе отсрочку, – он делает паузу, и гопники смеются, как гиены. – А в школе затирали, поэтом не бывать. Ладно. У тебя есть шанс превратить trash в cash, так что цепляй и вали. И жди звоночка.

Счастливчик тушит бычок об ладонь и уходит. За двадцать минут он добирается до дома. В моей голове раздается голос:

– Давай! Скажи, что тебе тоже нелегко. Вот только на кой ляд ты мне уперся? Это я тебе нужен! Я!

– Ты? Шибко надо. Мне нужен твой мир. Мне нужны они.

Красный

Я смотрю на синюю фенечку на руке Счастливчика. Обрывки воспоминаний вгрызаются в сердце.

Помню, как сидел у себя и играл на гитаре вместе с Таней. Вроде бы у нее тогда были темные волосы. Из одежды, скорее всего, рваные джинсы, она их часто надевала, и теплый серый свитер, который она стащила у меня.

В комнату ворвалась Алинка в пижаме с коалами.

– Ян! Давай запишем песню! Я тоже хочу петь, как Таня. У вас такой классный дуэт!

– То-то и оно, дуэт, а не трио. – Я отодвинул ее в сторону.

– Да не занудствуй ты. Пусть с нами поет, – вмешалась Таня.

– Ага, а потом придет мама, и репетировать мы уже не сможем. А завтра ты опять в ноты не попадешь.

Таня взяла меня за руку.

– Ну, это было же всего раз, да и все равно никто не заметил. Пусть поет, будет весело.