Копье орка

Копье орка

Копье орка.

Солнце уже коснулось вершин дальних сосен, и ветер равнодушно прошелестел в кронах лиственниц, словно предупреждая о близости сумерек.
–Как мы их! – Чир-Гун горделиво стукнул себя в широкую грудь.
–Не кричи, мы все ещё в лесу,– Тэн-гун поморщился, баюкая рассеченную руку. С подсвинками, как и обещал спутник, они справились легко. Но рядом оказался кабан постарше. Хотя и не матёрый, но и не беспомощный. Будь он в племени Обильной Росы, тоже носил бы имя с добавкой "гун", «не взрослый». Тэн-гун потрогал собственный клык, торчащий из- под нижней губы. Никакого сравнения с грозным кабаньим, конечно.
–Не трусь, воины Красных Пальцев рядом. Помогут, если что. Да и лес закончился. За теми соснами уже степь. И, кажется, огонь костра вдалеке. Может, старый шаман? Он часто навещает руины.
Тэн-гун вздохнул. Хорошо бы и правда оказалась стоянка шамана. Седой Анат-Тон любил побродить по границе леса и степи, собирая Яркие Камни. Те здесь валялись под ногами в изобилии, попадаясь на глаза, пожалуй, даже чаще обычных. Лекарь был бы очень кстати, рана почти схватилась, но все ещё нет-нет, и пускала бордовый ручеек к бледно-зеленому запястью.
–Воины Красных Пальцев отлично справляются с жареным мясом, – беззлобно, только для того чтобы поддержать разговор, отозвался Тэн.
–Это верно. Мясо они любят, – хохотнул соплеменник, снося тесаком ветку кустарника.
Чир пребывал в прекрасном настроении. И не мудрено. Туго набитый желудок, удаль от успешной охоты, ни единой царапины. Везунчик. Тэн-гуну сегодня богиня удачи улыбнулась куда сдержаннее.
Вдвойне обидно, что рану оставили не клыки вепря. Увернувшись, он неловко зацепился за корень вековой ели и угодил в провал. В степи провалы встречаются редко, в лесу, как ни странно, чаще. Ребенком любознательный Тэн пытался выспросить у опытных охотников почему так, но от мальчишки только отмахивались, как от назойливого овода. Лишь Анат-Тон пояснил на ходу, что корни деревьев, прорастая через Второй Слой к Грунту, вытягивают клейковину из почвы, ослабляя сцепление ее частичек между собой. Земля, лишенная живительной влаги благого мха, становится сухой, обращаясь в прах. Прикрытый сверху обманчивым ковром переплетенных корешков травяных дикоросов, провал иной раз грозит нешуточной бедой. Ведь никто точно не знает, насколько глубоко на сей раз Грунт от поверхности. Тэну, можно сказать, повезло. Разорванная рука не в счет. Проклятая рыжая железяка Прежних острым краем рассекла при падении кожу, да немного повредила плоть. Приземлился на спину, но более чем удачно. Тонкий выпуклый металлический лист на крыше повозки Прежних смягчил удар, проминаясь под весом. Что сулило удачу вдвойне. В повозке вполне мог обнаружиться полезный предмет обихода. И не один. Не зря же бледнокожие постоянно что-то ищут в провалах! Подросток, окрыленный надеждой, забыл на время и о кровоточащей ране и о болезненном ушибе спины. Он же, в конце концов, не презираемый пугливый слабак-мародер! Он будущий охотник славного племени! Раны и лишения закаляют мужчину. Однако, головокружение то ли от кровопотери, то ли от близости нежданной добычи, давало о себе знать. Он наскоро обыскал остов повозки и, не обнаружив среди истлевших деталей ничего ценного, уже собирался вылезать на поверхность, когда взгляд зацепился за мелкую вещицу необычной формы, покрытую пылью. Сверху уже звал обеспокоенный Чир, и Тэн, не долго думая, сунул находку с округлыми краями за пояс. Выбраться из коварной каверны по паутине корней оказалось не так уж и сложно.
Юные охотники Красных Пальцев к тому времени уже вовсю разделывали туши забитых кабанчиков, при том откладывая в корзины куски мяса.
«Как не повезло, что племя Обильной Росы блюдет глупый запрет на поедание мяса зверя. Всегда, кроме дня Ритуала! А день этот не каждую луну даже наступает! Охотники приносят из похода к костру рыбу, коренья и съедобные плоды, еще живых раков или улиточных слизней, шкуры зверей, перья птиц... Но не их мясо! Наесться хорошенько удастся только сегодня, с собой ничего взять не получится!»
–Шаман, точно шаман. Я столбик звериного тотема вижу!
– Ну и глаза у тебя, не хуже соколиных!
–Так и есть, не хуже! Хотя, конечно, не такие красивые, как у Аники!
Им обоим нравилась одна девушка. Но если Тэн все больше отмалчивался, то Чир не упускал случая задеть за живое соперника.
Спустя сотню шагов они уже почтительно, издалека, приветствовали Анат-Тона.
Широкие скулы дрогнули, когда лицо старика озарила улыбка. Для постороннего зрелище обнажившихся крупных желтых клыков было бы жутковатым, но оба подростка знали, что так седой эрг выражает высшую степень радушия.
–Чир-Гун, Тэн-Гун, не ожидал вас встретить так далеко от лагеря.
–Не так уж и далеко..., – выжидательно протянул Чир.
– ...для охоты на подсвинков, – хитро блеснув прищуренным глазом закончил за подростка старик.
–Ты и впрямь великий шаман, – восхищённо прошептал Чир.
Похоже, он наивно решил, что Анат-Тон провидец. Тэн лишь мысленно фыркнул. Ясно же как день, что наблюдательный колдун заметил и порванную руку Тэна и азартный огонек в глазах Чира. К тому же ни для кого не секрет, что вечно голодные подростки не особо блюдут кэр-ги– запрет на загонную охоту. Вождь Сэгрей давно уже смотрит на нарушение этого табу племени Обильной Росы сквозь пальцы. Если, конечно, не наглеть, и не попадать ему под горячую руку. Под очень тяжёлую горячую руку.
–Подойди ближе,– шаман подозвал Тэна.
Осмотрев предплечье, покачал головой, прежде чем скупо обронить:
–Заживет.
–Ты не дашь мне хэфа?– опешил Тэн.
–С чего ты взял, что я повсюду таскаю его с собой?
–Но...
–И ты ведь набил утробу мясом... В нарушение заповеди, – не сбиваясь с темпа мерно продолжил шаман.
–А что, разве хэф тогда не подействует?– вылез с вопросом нетерпеливый Чир.
Анат-Тон досадливо скривился, неспешно собирая складки морщин. И неожиданно резко треснул любознательного торопыгу основанием длинной курительной трубки в зелёный лоб.
–Где твое уважение к старшим?
Чир потупился смущённо.
–-Белковая структура мяса сильно замедлит расщепление хэфа, – проворчал под нос старик малопонятные слова. И, словно спохватившись, замолчал, завладев запястьем Тэна.
– Разве что так,– ухмыльнулся колдун, забрасывая в рот туго спрессованный травяной шарик. Мощные челюсти задвигались, давя и перемалывая заготовку. Спустя пару прогоревших в костре сучьев, он пустил тягучую густую слюну в рану подростка.
–Магия, – зрелище заворожило Чира.
Травяная жвачка, перемешанная со слюной, заполнила овраг разрыва, застывая на ветру тонкой болотной коркой. Под коркой защипало, и словно зажглось призрачное пламя.
Тэн-Гуна всегда приводило в трепет искусство старшего шамана племени. Но трепет этот не имел ничего общего с почти младенческим восторгом Чира.
–Тебе каждый раз хочется узнать как я творю шаманское ремесло? – понимающе усмехнулся старик.
–Да, – не таясь согласился подросток.
–Никак в шаманы метишь? – подначил товарища второй охотник.– А что, неплохо. Будешь нас, славных добытчиков, лечить. Проводить ритуалы, очищать жилища, разжигать вечернюю трубку в круге.
–К слову, Чир-гун, принеси-ка мне кисет. Торба за дальним валуном.
–Да, наставник,– в голосе Чира проскользнули подобострастные нотки.
–Да что ты там возишься так долго?
–Не сразу нашел кисет.
–Что ж его искать? Он всегда с самого верха лежит!
Анат-Тон принялся набивать трубку. Чир толкнул исподтишка локтем в бок Тэна. Во взгляде юнца так и читалось: «Думаешь, поделится?» По традиции племени на закате дня старший шаман всегда раскуривал трубку с цветочным табаком и пускал ее по кругу. Место в круге у костра доставалось не просто так. Даже не все охотники удостаивались чести. Что уж говорить о подростках.
Анат-Тон выпустил первый клуб эфемерного золотистого дыма. Задумался о чем-то своем, запрокинув седую голову к стремительно темнеющему небу, будто отыскивая начинающие проступать рисунки знакомых созвездий между редкими облаками.
–Правда, что звезды – головки серебряных гвоздей, которыми Хранитель Тверди прибил Черную Завесу к тверди?
Шаман лишь презрительно скривил рот в ухмылке. Длинная трубка в основательных пальцах смотрелась хрупкой соломинкой, одно неосторожное движение – и переломится. Глаза старика начали подергиваться пеленой.
–Ох и крепкий у него нектар пошел на табак,– тихо и завистливо прошептал Чир.
–А ты что думаешь, Тэн-Гун?
От неожиданно прозвучавшего низкого голоса Тэн вздрогнул. Шаман любил задавать вопросы, ставящие в тупик юных эргов. Особенно часто почему-то загадки доставались на долю Тэна.
–О чем?
–О звездах.
–Я о них не размышляю вовсе!
–А ты попробуй. Чир вот считает их гвоздиками. А ты?
–Я не знаю. Может быть это проколы в Черной Завесе. Через них льется свет иного мира.
–Хе! Неплохая теория,– одобряюще улыбнулся шаман. –Жаль, что запрещена передача знаний вне шаманской касты, вот выберешь ты стезю охотника, и пропадет твой замечательный ум зря.
–Неплохая... что?
–И ведь ты даже не сделал ни одной затяжки! – не отвечая, шаман рассмеялся хрипло, закашлялся, толкнул Тэна в плечо, да так, что тот едва не покатился кубарем прочь от костра. Обычно скупого на выражение эмоций Анат-Тона шаткое равновесие подростка развеселило еще больше. Смеялся он громко и долго, не опасаясь привлечь сумеречных хищников. Тэн знал, четверка звериных тотемов, заранее установленных шаманом вокруг, надежно защитят стоянку и от волков, случись им оказаться рядом, и от ядовитых змей, и даже хозяин берлоги не решится приблизиться к костру, обойдет стороной.
–Держи,– старик протянул длинную трубку Тэну.– Да смотри, одну затяжку, не более! Нектар обостряет разум, расслабляя тело.
Чир-гун ревниво проследил за переходом трубки. Его взгляд не укрылся от зоркого шамана.
–Ладно, дай после и Чиру.
Анат-Тон вновь вернулся к своим мыслям, блуждающим между звезд, не замечая уже ни едва пригубившего мундштук Тэна, ни жадно затягивающегося раз за разом Чир-гуна.
–Мудрый Анат-Тон...– даже малой толики нектара хватило, чтобы Тэн осмелел. Его потянуло на вопросы, за которые обычно полагалось наказание. Он задумался, ожидая обещанного просветления рассудка, чтобы не выглядеть откровенным глупцом в глазах старика.
–Ну-ну, продолжай,– подтолкнул его шаман,– цветочный табак не только оттачивает разум, но и развязывает язык. С паром наружу вырывается скрытое...
–...а ты правда застал Великий Сбор?
Старик ответил не сразу. Забрал трубку у совсем потерявшего меру Чира, выбил ее о валун. Нашел наощупь кисет, принялся насыпать и утрамбовывать в конус трубки свежую порцию зелья. Затеплил не от костра, а раздавив об ободок конуса крохотный Яркий Камень. По поверию, огонь, добытый таким способом, чище.
–Да,– низкий бас раздался уже из золотистого облака, скрывшего черты лица шамана.
–И богов видел?
Старик усмехнулся горько.
–Не было там богов.
Тэн растерялся.
–Как? Как ....не было? А где же они...
–Ну вот так. Боги, как им и положено, пребывали на небесах.
Тэн обескуражено захлопал глазами, пропустив мимо ушей даже фразу о небесах, как очередную нелепицу. Что делать богам на небе? Кроме Хранителя Тверди, конечно.
–А кто же тогда решал судьбу мира?
–Люди. Только люди.
Тэн сосредоточил взгляд на трубке, охваченной широкой ладонью колдуна. Неужели тот напутал с рецептом зелья, и цветочный нектар оказался чересчур крепок даже для него?
–Тонкокожие недомерки? Норные падальщики, кочующие от провала к провалу в поисках вещей Прежних?
–Люди и есть Прежние.
–Прежние были могущественны, как боги!– Тэн повернулся в надежде на поддержку со стороны спутника, но Чир уже уронил голову на грудь и ниточка слюны из-под клыка потянулась к траве под ногами.
–Ну да,– не стал спорить шаман.– Быстрокрылые птицы грома, слова, звучащие на сотню дневных переходов, огненные стрелы, лодки, размером с гору... И стальной бамбук, что обнажается иной раз при оползнях, не останки детей Страшного Полоза. А стенки труб, по которым текли темные реки. Или передавался горючий воздух.
–Да кому нужен горючий воздух! – не сдержавшись, выкрикнул, вскакивая на ноги, Тэн.
От внезапного перемещения предмет, покоившийся за поясом, выскользнул и звонко ударился о валун.
Шаман ловко подхватил мелкую штуковину, отер шкуркой барсука, свисающей с наплечной перевязи.
–А вот и ответ. Из провала добыча?
–Да,– буркнул досадливо Тэн. Подросток понимал, что весь он у шамана, как на ладони. И от того злился даже больше, чем от глумливого ответа, полученного на вопрос. Надо же такое придумать... В голову бы никогда не пришло. Люди, бледнокожие тени, решающие судьбы мира! Прежние! Бред!
–Ты не веришь моим словам,– спокойно продолжил шаман.– Не страшно. Просто запомни их. Как дети запоминают страшную сказку. Единый Великий Сбор завершился великим тройственным разделением. Небо стало жестоко к Прежним, под лучами Солнца они не могли больше находиться долго. И часть из них решила искать спасение в сумраке, вгрызаясь глубже в плоть матери-земли, уповая на защиту скал. Вторые положились на хитроумные устройства, овладев искусством создавать незримые тонкие оболочки, окутывающие их тела, защищающие поселения.
–Ты про бородатых номосов и сияющих альвов?
–Да.
–А третьи?
–Третьими стали зеленокожие эрги. Любители крепкого ветра, знойного солнца, изумрудной травы и чистых ручьев.
–Подожди... Как же тонкокостные альвы, приземистые номы и славные эрги могли произрасти из одного корня?
–Мы ведь такииииие разные, да? – прикрыл устало веки Анат-Тон.
–Конечно!
–Ты же знаешь о священном хэфэ?
–Ха! Любой ребенок о нем знает!
–Естественно. А что ты о нем знаешь?
–Хэф затягивает раны, лечит, бодрит, дает силы и продлевает жизнь!
–А еще?
–При рождении, при вступлении во взрослую жизнь, при избрании вождем или колдуном старший шаман племени наделяет...
–Делает инъекцию, – перебил, не дослушав, старик, – экстракта хэфа.
–Ты говоришь непонятные слова,– только начавший отступать гнев принялся разгораться с новой силой.
Не обращая внимание на негодование юноши, шаман продолжил:
–Хэф это жаргон. Сокращение от хлорофиллум. Исчезающе крохотный живой организм, полученный скрещиванием маленькой сине-зеленой водоросли и южного гриба, образуя колонии в кровяных руслах жил, дает характерный оттенок кожи эргам. А также защиту от губительного излучения солнца. И, совсем пустячок, полную перестройку биохимических процессов организма. Закваска хэфа хранится в чанах старшего шамана. Хранится, самовоспроизводится, как ряска на поверхности пруда. И, к сожалению, постепенно вырождается. Как и порода эргов. Мы ожидали изменения пигментации кожных покровов, рассчитывали на встраивание генома в симбиотический ряд, осознавали необходимость почти полного вегетариантства. Но вот этого,– Анат-Тон ткнул толстым пальцем в желтый угрожающе выпирающий клык,– не предполагал никто. Как и жажды к поеданию мяса. Как и приступов ярости, вызванных последствиями злоупотребления белковым рационом. Как и прогрессирующей интеллектуальной деградации последующих поколений. Простая жизнь на освобожденной от гнета механизмов земле оказалась не такой уж простой, да. Впрочем, ошиблись в расчетах не только мы. Манипуляции с геномами лунного мотылька и голой землеройки не прошли даром ни для альвов, ни для номосов.
–А волшебные кольца?
–Тороидальные реакторы, дающие энергию их поселениям... Тогда всем казалось, что ресурс в двести-триста лет,– огромный срок... А нынче умирают и они, один за другим...
То ли от спокойного тона шамана, то ли сама по себе, волна гнева улеглась, и Тэна потянуло в сон.
– А все-таки, что это за штуковина Прежних?
Анат-Тон стряхнул с себя оцепенение, принялся с жаром объяснять, сопровождая слова жестами:
–Зажигалка. Средство добычи огня.
–Добычи?
–Полость внутри заполнена горючим воздухом. Когда палец проворачивает колесико, высекается искра и открывается крохотная дырочка, через которую... Не спи, Тэн!
–А? Что?– подросток сделал над собой усилие, отгоняя на время дрему.
–У меня пальцы слишком большие, попробуй сам!
–Щелк! Щедк! Щелк! – игрушка в руках юного эрга исправно щелкала, но не порождала даже намека на язычок пламени.
–Не понимаю.
Шаман отобрал предмет у Тэна, потряс его возле уха.
–Газ... то есть горючий воздух есть... Искра... Ах, ты дьявол!– Агат-Тон треснул себя по лбу,– Для искры же нужно магнитное поле планеты! А им пришлось пожертвовать ради обустройства плодородного Второго Слоя! С тех пор, кстати, и появились Яркие Камни. Побочный эффект...
Тэн-Гун с жалостью посмотрел на седого безумца.
–Ты не веришь мне? Думаешь, я смыслю в вещах древних не более, чем болотная жаба в плодах горных пьяных ягод? Смотри!
Колдун выхватил поспешно из торбы нечто поблескивающее завораживающе вороньим крылом.
–Из руин Прежних?
–Да. Малое оружие.
–Оружие?– недоверчиво протянул отрок, – Мудрый Анат-Тон, это же не тесак, не топор, не копье, не праща даже. Твоя штуковина годится только орехи колоть!
–Да что вы, нынешние, можете знать об оружии!– ноздри колдуна раздулись, глаза на миг стали холодными, словно ледяная крупа в зимней реке.
–Клац!– предмет удлинился на мгновенье в руках шамана.
–Стоит надавить на этот крючок , как раздастся гром, – не отрывая взгляда от лица юноши продолжил старик.– Трубка выплюнет злую дикую пчелу. И горе тому, кто окажется у нее на пути!
«Ага, конечно. Да у тебя и палец-то не пролезет под выгнутую скобу!»,– подумал Тэн. Его вовсе не напугал угрожающий тон шамана. С соплеменниками цветочный табак и не такое творил!
Впрочем, Анат-Тон уже справился с неожиданным приступом гнева.
–Надо же... И на меня находить стало,– пробормотал он, откладывая бесполезный орехокол Прежних.
Шаман замолчал, будто пристыженный несмышленыш. А Тэн-Гун наконец уступил сну, укутывающему его, как паук муху, в коварный шелковистый кокон.

Пробуждение выдалось кошмарным. Лежащий на боку у потухшего костра Тэн не мог поверить своим глазам. Седой Анат-Тон продолжал сидеть, низко нагнувшись над кострищем, будто пытаясь раздуть давно погасший огонь.. Вот только из груди его торчало, вонзившись на пол-ладони в дерн, боевое эбеновое копье. Оно вошло в спину, и, застав колдуна врасплох, разом оборвало нить его судьбы. Трехгранное, тяжелое, длинное, лишенное наконечника... Такое Тун видел лишь раз, мельком, у предводителя Красных Пальцев, обладателя невероятной силы Кон-Унга, сына Тор-Вальда.
–А пыль из сушеных корешков желтых кувшинок, подмешанная в табак и верно, дарует крепкий сон,– растянул губы в гадкой улыбке Чир. – Хотя и к ней привыкаешь.
Он деловито потащил один из тотемов к ногам не замедлившего объявиться, раздвинув широченными плечами утреннюю дымку Кон-Унга.
–Чир-гун... зачем?
–Затем, Тэн-гун, что я больше не «гун» у Сэгрея, отныне я Чир Проворный, орк клана Красных Пальцев!
–Клан? Орк? Проворный? – смешался окончательно Тэн. – О чем ты?
–О выборе. Я буду следовать за Кон-Унгом! Он оказался куда умнее Анат-Тона и сильнее Сэгрея!
–Сэгрей что, тоже... убит?
–Пока нет, –отозвался за Чира вождь.– Но я уже знаю, как указать ему короткий путь в Долину Предков. И вы, юные капли Обильной Росы, мне в этом поможете!
–Нет!– язык вырвался на свободу раньше, чем ум успел осознать последствия.
–Нет?– брови лидера Красных Пальцев изогнулись дугой. – Орк Чир, сходи-ка в рощу за остальными воинами. А я пока попробую убедить нашего маленького несговорчивого друга.
До того, как уйти, Чир успел прошептать что-то на ухо вождю. И, проходя мимо Тэна, прошипел тихо:
–Я рад, что ты отказался. Теперь Аника точно будет моей!
Некоторое время Кон-Унг смотрел в удаляющуюся спину Чира, будто прикидывая, как лучше начать разговор. И начал его с богатырской затрещины, сбившей с ног юнца.
–Так понятнее,– удовлетворенно заключил вождь, глядя на вытирающего разбитое в кровь лицо Тэна.– Я не люблю долгих разговоров. Мы на развалинах эльфийского холма. Под нашими ногами покоятся останки моего отца, Тор-Вальда. Он пришел сюда за волшебными штучками альвов. Но нашел лишь смерть. Глупец! Я не повторю его ошибок. И племени не позволю! Пришла пора окончательно отказаться от мерзкого наследия Прежних и полукровок! Никакой магии, никакого общения с погаными альвами и номосами, никакого прокисшего хэфа!
Бронзовый короткий клинок перекочевал из грубо скроенных ножен в огромную ладонь эрга Кона.
–Сэгрей стоит у меня на пути. И ты предпочел встать рядом. Ничего, Чир Проворный достаточно смышлен, чтобы в одиночку заманить Сэгрея в ловушку. Ты не нужен!
Тэн попятился, задел пяткой камень, повалился на спину рядом с валуном, на котором до сих пор сиротливо покоились артефакты Прежних. Не дарующая более огня зажигалка. И не отправляющий в полет злых пчел маленький странный улей. Ладонь, тем не менее, сама собой сжала рукоять механизма. Костяная накладка под пальцами изображала напружинившуюся ядовитую гадину, раздувшую капюшон. Вождь продолжал наступать неумолимо, как сама смерть, отводя клинок чуть за спину для одного единственного сокрушающего удара. Палец, после двух безуспешных попыток (у Анат-Тона точно бы не вышло), все же втиснулся под ограничительную скобу. Артефакт дрогнул, огрызнувшись, совсем не громоподобно, гавкнул коротко, как отбившийся от стаи степной шакал. Из груди изумленного Кон-Унга в месте, куда угодила дикая оса, взметнулся фонтанчик темной крови, забрызгав шкуру рыси, свисающую с могучих плеч. Палец Тэн-гуна застрял под железкой, продолжая лихорадочно вдавливать спусковой крючок, множа количество кровавых цветков, распускающихся на теле вождя. Продолговатый улей дергался в ладони, выпуская на волю весь запас не знающих жалости пчел, заливая торжествующим издевающимся лаем округу.
–Щелк, щелк, щелк...
Тэн отбросил в сторону кусок стали, ставший столь же бесполезным, как и наполненный горючим воздухом флакон с шероховатым колесиком.
Кон-Унг покачнулся и рухнул под ноги навечно склонившемуся над углями шамана. Две крохотные птички пронеслись мимо, едва не задев крыльями ухо юного эрга. Над степью, плавя дрожащую дымку, поднимался багровый шар солнца, знаменуя начало нового дня.