Корабль гурманов vs Бетонный Линкор

Корабль гурманов VS Бетонный Линкор

Меня смыло волной за борт переполненной беженцами лохани. Долгое время я провел в воде, служа кормом для рыб. Ветры и течения отнесли мое тело от Бангкока к берегам Камбоджи. Там я угодил в противоторпедное заграждение, установленное мертвослужащими с дредноута «Уроборос».

— Эй, дружище! — окликнули меня матросы. Они подошли к заграждению на катере. Дредноут, похожий на стальной остров, стоял на якоре неподалеку. — Ты мертв?

— Мертв, — булькнул я.

— Вот и отлично! — оскалились матросы. — Добро пожаловать на флот!

На дредноуте со мной первым делом побеседовал заместитель командира по работе с личным составом.

— Какие планы на жизнь после смерти? — спросил он, закуривая трубку.

Я задумался. Все, что случилось со мной за тридцать лет, люди, окружавшие меня эти годы, мои привязанности и интересы — все казалось сейчас таким никчемным. Кем я был? Зачем? Имело ли смысл? Волна, смывшая меня с транспортного корабля, точно лезвие Оккама отделила все бессмысленное и наносное, оставив квинтэссенцию моего «я».

— Ну, может, навестить кого-то хотел? — подсказал, видя мое смущение, заместитель командира.

Я покачал головой.

— Сынок, — офицер посмотрел мне в глаза. — У нас тут война. И ты отныне — на нашей стороне. Живых осталось мало, но они в очередной раз отказались вести мирные переговоры. И наш дредноут — самый мощный боевой корабль Южного Флота Мертвечества — идет, чтобы всыпать гордецам по первое число. Присоединяйся, будет весело.

И я согласился. А почему бы и нет? Мир здорово изменился за последние годы. Сначала — эпидемия, затем — атомная война, развязанная живыми против мертвых. Земля была уже не той планетой, о которой нам рассказывали на уроках географии. И где еще, как не на флоте, у меня будет возможность посмотреть свет?

— Знаешь, ты сильно раскис в воде, — оценил заместитель командира. — Да еще рыбы постарались... Пожалуй, тебе можно сразу дать вторую степень разложения. Матрос второй степени разложения! Что скажешь? Звучит! Я распоряжусь, чтоб подготовили приказ.

Так я присоединился к команде «Уробороса».

Взамен гнилых лохмотьев, в которые превратилась моя одежда, баталер выдал новенькую форму, фуражку-начерепушку и белые парусиновые тапочки. Боцман — лежалый темнокожий труп с нравом старого простатника — позволил занять свободную шконку в кубрике. К этому времени подоспел приказ о моем назначении на камбуз. Служить мне предстояло под началом кока — мумии-лейтенанта Гробушко.

Это назначение меня обрадовало. На камбузе работа не пыльная. Можно сказать — привилегированная. К тому же, я не ел с тех пор, как умер. Специфический голод живого мертвеца одолевал меня, мешал сосредоточиться, и порой было трудно вразумительно отвечать на вопросы вышестоящих по званию. Поэтому я попросил боцмана отправить меня на камбуз незамедлительно.

«Уроборос» был огромен. Коридоры и трапы образовали многоэтажный лабиринт, в котором я бы блуждал, наверное, неделю, прежде чем смог бы найти нужный отсек или просто вернуться назад. Скрипел под ногами потертый линолеум, гудели лампы под массивными плафонами из матового стекла. Туда-суда пробегали мертвячки разных чинов, все были заняты делом. Палуба ощутимо вибрировала: дредноут набирал ход, направляясь из Сиамского залива в Южно-Китайское море.

— Обычно ребятам дают неделю на то, чтобы живчик расчехлился, — предупредил боцман. — Хочешь — лежи на шконке и смотри в подволок. Хочешь — учи корабль, и кто есть кто на его борту. Спрашивай, надоедай. Не освоишься через неделю — выкинут на корм акулам. Нам не нужны на борту тупые зомбаки. Заметано?

— Заметано, — не стал спорить я.

— Вот, кстати, и камбуз…

Какой могла быть кухня у ходячих мертвецов?

Я ожидал увидеть нечто среднее между скотобойней и средневековым моргом, однако камбуз оказался самым обыкновенным: просторным, хорошо освещенным отсеком. Газовые плиты, стоящие в ряд, были окружены штормовым ограждением, а сами крепились на карданных подвесах, предохраняющих от качки. Вдоль переборок висели начищенные до блеска сковородки, половники, лопатки и прочая утварь. Полки ломились от жестяных коробок с крупами, пряностями и макаронными изделиями. Тускло поблескивали башни из кастрюль, составленных одна в одну. За столами работали одетые в белоснежные поварские кители мертвецы. Кто-то резал лук, кто-то шинковал морковь, кто-то разделывал курицу.

Боцман представил меня коку:

— Это — Обглоданный, товарищ мумии-лейтенант. Рвется послужить Мертвечеству. Оголодал, несколько недель — на одной морской воде.

Гробушко смерил меня взглядом бельмастых глаз.

— Ммм… — протянул он, поправляя на себе китель. — А чем занимался, пока не сдох?

— Сначала работал сисадмином, — принялся перечислять я, — потом — модератором компьютерных игр в социальных сетях.

Кок понимающе кивнул. А я пожаловался:

— Вырвался с девушкой в Таиланд, а тут эта херня с вирусом. Почти два года просидели в Бангкоке, никто не хотел эвакуировать.

— Ммм… — снова протянул Горбушко. Не знаю почему, но я сразу проникся к коку доверием. Веяло от него какой-то простой мертвецкой мудростью. — На какой процесс бы тебя поставить… На салаты? На бульоны и жульены?

Пока кок размышлял, боцман сграбастал меня за шкирку и выкинул в коридор.

— Не смей вспоминать о том, что было раньше! — прошипел он мне в лицо. — Теперь ты — покойник, сынок! Гордись этим! Слыхал, наверное: «Все мы — живые, все мы — несовершенные…» — проблеял боцман козлиным голосом, а затем приосанился и рявкнул: — Верно, черт возьми! Только мертвые — совершенны!