Король, королева и дудочка

Им жалко запоздавшего путника, повстречавшего короля Пиала и королеву Вильберту, ибо Это час, когда король ведет своего призрачного коня на водопой к Рейну.
Алоизиюс Бертран «Гаспар из тьмы. Фантазии в манере Рембрандта и Калло»

Два мальчика сидели на крутом всхолмье перед маленьким костерком, над которым кипел котелок. Звали их Клаус и Вили. Клаус — тот, что постарше, Вили — помоложе. Зато у Вили здорово получалось рыбу удить. Натаскал он небольших щук на ужин, выпотрошил, и булькали они теперь в котелке. Вили помешивал варево палочкой — вкусно будет, хоть и без соли. Внизу ревела вода на рейнском пороге, но мальчишки так привыкли к этому шуму, что и не замечали, казалось им — тишина царит повсюду. Были они помощниками углежогов. Взрослые накололи грабовых полешек, сладили угольную кучу, обложив землей да глиной, запалили и ушли. А мальчишек оставили приглядывать. Работа привычная, не впервые ребята за нее брались. Только было их поначалу не двое, а трое. Крошка Тиль пропал пару месяцев назад. Угодил, глупый, в лапы людоедицы. Клаус и Вили обеих людоедиц знали, и Грэте, и Хирде. А Тиль — он не здешний. Пошел в лес и сгинул. Тиля-сироту никто не искал, так и остались ребята вдвоем.
Клаус на тропе, что вела к домику Грэте, нашел потом тонюсенькую косточку и принес Вили. Вот, говорит, все, что от Тиля осталось. На этой косточке Тиль ходил. Вили хмыкнул — уж больно она была маленькая. А Клаус сказал, что возьмет ее себе на память, дудочку сделает. Неделю мучился, но просверлил в ней дырочки. Только играла дудочка больно грустно — словно потерявшаяся овца блеет. Вили не нравилось, когда Клаус на ней играл.
Солнце еще только коснулось горной короны, а на всхолмье уж пали тени. Рейн внизу ревел, сбегая по гигантским ступеням, словно бы великанами вырубленным в граните. Впрочем, так оно и было, и Вили с Клаусом даже назвали бы вам имена тех великанов, ну, а я уже запамятовал.
Клаус только нацелился поиграть на своей костяной дудочке, но тут Вили объявил, что щучий суп готов, пора есть. Взялись они вдвоем, разлили горячее варево в две деревянные плошки. Хлеба у ребят не было, но угольная куча была окутана таким сладким духом, вроде как из печной трубы, что легко было себе представить, будто хлеб печется, и даже вкус корочки во рту вообразить. Но только принялись мальчишки за еду, как раздался вверху, в кронах буков, в шатрах елей, в забелевшем по-вечернему небе жуткий вопль:
— Мяяяяяяяяуууурррррррр…
С полминуты сидели мальчики, застыв от неожиданности. А потом дунули в свой дощатый балаган, приперли дверь, и только тут дали волю страху.
— Хексе, как есть хексе… — прошептал бледный Вили. Он имел в виду ведьм, летающих над лесом на кошках. Не простых — преисподних. Демон сидит в таком звере, и добыть их даже для хексе непросто, разве что — на самом Брокене.
— Едва успели, — отдувался Клаус.
— Только бы суп не тронули, — Вили приник к дверной щели, но ничего подозрительного видно не было — дымил брошенный костерок, стыл в плошках ужин, перепархивали птахи.
— Зачем им суп? — удивился Клаус. — Они же детей едят!
— Не скажи, — возразил Вили. — Они едят человечью еду, дети для них — вроде лакомства. А еще могут нагадить сверху — съешь потом и заболеешь. И помрешь.
Но тут раздался тонкий голосок. «Вили, Вили!» — звал он. Мальчики тревожно переглянулись.
— С чего бы это хексе звать тебя по имени? — спросил Клаус.
— Это не хексе, это Марта! — воскликнул Вили, выбегая из хижины.
Марта, сестренка Вили, стояла у костерка с узелком в руках.
— Что это вы там делали? — удивилась она.
— Прятались… — проворчал Клаус.
— А я смотрю — плошки тут, а вас нету. Не знаю, что и думать. Я от батюшки вам кое-что принесла.
В Мартином узелке нашлись краюха хлеба и сыр. Отдала Марта узелок и засобиралась назад.
— Ах, Вили, пойду я, — сказала она. — А то Фрида заругает.
Фридой звали их мачеху, женщину сварливую.
Не хотелось Вили отпускать сестру.
— Оставайся, — сказал он, — на ночь. Смотри, туман уже стелется. Солнышко садится. Забредешь в сумерках к Грэте. Она сызнова свечки зажигает — небось, Тиля ей не надолго хватило.
— Что ж я, маленькая? — возразила Марта. — Не заманит меня старая грымза своими крендельками.
— Оставайся, я тебе на дудочке сыграю, — поддержал товарища Клаус. — Мы тебе аж целую щучку оставим.
Это было щедрое предложение, но Марта на него не клюнула.
— Там хексе резвятся, зацепят когтями, — и поминай как звали.
— Не боюсь я хексе, Вили, я Фриды боюсь.
Тут Вили собрался с духом и сказал:
— Марта, снилось мне три ночи подряд, как король Пиал ведет поить коня к Рейну. И королева Вильберта с ним. Не ходи, а то повстречаешь их.
— Кто это такие, Вили? — удивился Клаус. И даже Марта глаза вытаращила.
— Как, вы не знаете?
— Не знаем. И никто не знает. Ты все выдумал, — заявила Марта. — Я пойду, а то Фрида, пожалуй, меня еще и поколотит.
— Да как же так, Марта, нам еще матушка песенку пела…
— Не ври, Вили, тебе и трех годков не было, как матушка преставилась. А я помню — не пела она про короля Пиала.
Так сказала Марта, и ушла по тропе.
Ребята сидели у костерка, доедая краюху. Плошки уж были пусты. Солнце скрылось за горами, лес укутал туман. А на небе алело зарево.
— Закат, — сказал Клаус. — Ишь, как играет. Час духов пришел.
— Чего? — отозвался Вили. — Какой-такой час?
— Ну, это вроде как самое время для привидений. Час на закате, час на рассвете. Ни-свет-ни-тьма, — пояснил Клаус, и снова взялся за мертвую дудочку.
— Скажешь тоже, привиденья, они в полночь шастают…
— В полночь они бесплотные. А сейчас — как живые. Увести с собой могут.
— Увести? — прошептал Вили.
Да вдруг вскочил и помчался по тропке, окликая Марту.
Долго мчался он, не разбирая дороги, пока не налетел на сестру. Стояла она на гребне, там, где терялся в камышах крутой спуск к реке. Звенели комары.
— А я тебя жду, жду… — сказала она.
— Я думал, ты к Фриде торопишься, — выпалил Вили.
— Пусть Фрида кого другого колотит. Я теперь фрейлина, — сказала Марта.
— Что это ты несешь?
— Королеве Вильберте нужна была дама, я к ней и пошла. А королю — конюх нужен, коня боевого поить, — сказала девочка. И протянула брату тонкую, как веточка ивы, ручку.
— Пошли со мной, Вили, король уж к Рейну идет…
Клаус сидел у костерка, размахивая подпаленной веткой, отгонял комаров. От угольной кучи тянуло вкусным хлебным дымком. Темнота окутала поляну. Ревела внизу вода.
Клаус приложил к губам дудочку. Попытался выдуть песенку про прекрасную Лау. Но чертова дудочка умела играть только простенькие и грустные мотивчики. Клаус уже смирился с этим.
— Тиль-тиль-тилиль… — пела дудочка.
Клаус знал, что остался один.