Королевские тени

Пролог

За окнами бушевала вьюга. Кружила, завывала, остервенело налетала на стекла. Внимание на это никто из веселящихся в жарко протопленных и освещенных множеством свечей гостиных не обращал. Только четверо мужчин, недовольно морщились, когда сквозь беззаботный щебет дам и негромкую музыку до них прорывались особенно яростные звуки непогоды.

Эти четверо выделялись на фоне светлокожих и разной степени блондинистости придворных темными шевелюрами и загорелыми лицами. На них бросали заинтересованные взгляды молоденькие леди и зрелые дамы, осматривали из-под опущенных ресниц, оценивали, примерялись.

Но не только в цвет волос в этих мужчинах привлекал внимание: простота и скромность одежды не вязались с благородностью и аристократичностью лиц, а темные камзолы трещали на широких плечах так, что еще немного и станет совсем неприлично, шейные платки завязаны простыми узлами, из украшений ‒ лишь родовые печатки. Ни тебе золотого шитья, ни драгоценных пуговиц и булавок, ни сложных стрижек или модных локонов.

«Фи, какая простота! Никакой утонченности! Никакого лоска! И это хваленые законодатели мод ‒ аристократы юга!» ‒ так думали молоденькие разодетые модницы, только-только представленные ко двору.

Совсем о другом думали вдовушки и некоторые замужние дамы: «Красавцы, дикие и необузданные. Говорят, что именно эти четверо входят в свиту молодого короля и… славятся своей неутомимостью в постели. Ах, как хотелось бы, чтобы они задержались у нас подольше! И проверить самой, так ли правдивы слухи! И похвастаться перед с… подругами, жаль только намеками».

«Эх, мне бы скинуть бы годков двадцать-двадцать пять… Ах, молодость, беззаботность и…глупость. Надо, надо проследить за племянницей (дочкой, сестрой). Не случилось бы беды», ‒ мысли почтенных матрон быстро сворачивали на подопечных, взгляд их становился настороженнее и подозрительнее.

И ни одна из этих милых дам ‒ молоденьких и не очень ‒ не задумалась о том, зачем же прибыли ко двору эти молодые люди.

К одному из южных лордов приблизился лакей в серо-синей ливрее и, поклонившись, провозгласил:

‒ Его Величество ожидает вас, граф Гроуве, и ваших сопровождающих в своем кабинете, ‒ выпрямившись, он немного насмешливо, но очень тихо, добавил. ‒ Рон, не стоит так демонстративно показывать окружающим свое недовольство. Её высочество принцесса Маэринн может понять неправильно и некоторые из её фрейлин лишатся своих мест. Это такая головная боль ‒ подыскивать достойных женихов для юных леди. Кандидатов осталось удручающе мало. Где ваша мужская солидарность, граф? ‒ и уже громче, так чтобы слышали окружающие: ‒ Я проведу вас.

Вопрос о солидарности заставил улыбнуться всех пятерых, брюнеты заметно расслабились, узнав «лакея».

‒ Веди, ‒ тот, кого назвали графом, ехидно усмехнулся и поднялся.

‒ Следуйте за мной.

Через пятнадцать минут, с десяток пересеченных гостиных и коридоров, избежав столкновения с несколькими внезапно ставшими неуклюжими девушками и перецеловав ручки встречным зрелым дамам, мужчины оказались в небольшом светлом переходе.

‒ Что за маскарад, Эмильен? ‒ один из сопровождающих графа задал вопрос, который интересовал всех.

‒ Не здесь, Роберт, ‒ совсем тихо прошипел «лакей» и жестом указал на неприметную дверь. Сам он внимательно осматривал немногочисленные картины украшавшие стены, хмурился и стирал капли пота со лба и висков.

Мужчины разом подобрались и проследовали в комнату, указанную блондином. Дело принимало неожиданный поворот: один из теней, ближайший друг и советник третьего принца королевства ‒ фигура не последняя при дворе. А если еще и учесть, с какой целью они сами приехали в северное королевство, то поступок приятеля выглядел… нехорошо.

‒ Не беспокойтесь, друзья, аудиенция состоится через пару часов. До неё мне необходимо с вами обсудить одну очень щекотливую тему. Я понимаю, что сейчас нарушу все нормы этикета и некоторые ваши планы, но прошу подумать о моей просьбе, ‒ тянуть с разговором Эмильен Бурше не стал, времени было катастрофически мало, а клятва… По его вискам тёк пот, а из носа тонкой струйкой сочилась кровь. Древняя клятва верности королевской династии данная одним из его предков и закрепленная кровью предупреждала, что не стоит переступать грань. Всего лишь предупреждала. ‒ Я хочу, чтобы один из вас заключил светский брак с моей сестрой, баронессой Кьярой Бурше.

Как только молодой мужчина произнес имя сестры, боль, пронизывающая тело насквозь, отступила, а невидимая петля, стягивающая шею, ослабла. Нет, клятва не признала право брата защитить сестру, она только указала, что действия барона не идут вразрез с желаниями правящего короля и не нанесут вреда династии и королевству.

Через несколько минут ему заметно полегчало. Это не осталось незамеченным, но нарушать тишину никто не торопился: всем пятерым стоило обдумать сложившуюся ситуацию. О том, чтобы отказать барону, никто из мужчин даже не задумался: все четверо были обязаны ему жизнью.

Осталось только решить, кто из троих пожертвует свободой и закроет общий долг.

К огромному своему сожалению, граф Гроуве помочь барону не мог: он был давно и прочно женат, и не светским, а храмовым браком. Нерасторжимым, нежеланным, лишающим его возможности иметь наследника. А он бы согласился, не раздумывая: понятие чести и долга в этой семье не пустой звук.

‒ Я согласен на светский брак, Эмильен. Максимальный срок десять лет, при условии, что мы сможем договориться с леди. Но ты будешь должен мне разговор и приличное приданное.