Корона клинков

Глава 1 ТЕНИ ПРОШЛОГО

Теплым душным вечером, какие не редкость на побережье в последний месяц лета, с корабля сошёл высокий мужчина. Столица Священной Лирийской империи встретила его непривычной тишиной и пустотой: многочисленные уличные кофейни были закрыты, не слышалось смеха, шума и других привычных звуков, которые всегда являются непременными спутниками любого многолюдного портового города. Мужчина, оказавшийся эльфом, нахмурился. Его сильно обеспокоили приспущенные флаги и траурные венки, которые горожане вывесили прямо на выходящих на улицу дверях домов.

Этан Брэк Меллорн, а сошедшего с корабля мужчину звали именно так, быстрым шагом прошёл через площадь Храма всех богов, обогнул крытую пешеходную галерею Форума и свернул в боковую улицу, поднимавшуюся к Патрицианскому холму. Брэк напряжённо думал, по кому в Рие столь помпезный траур. Он отсутствовал почти два месяца, а на острова новости доходят не быстро, если доходят вообще. Рыбаки — народ замкнутый, их мало интересовал странный эльф, что ползал по горам в поисках гнёзд морской гарпии. Теперь же вот, что-то произошло, и от этого чего-то веяло неприятностями.

Кто умер? Император? Нет, Хелвуду Барсу едва за пятьдесят, он здоров и силён, да и война с некромантами закончилась победой ещё в конце весны. Остаются консулы: Марк Луций, Второй консул, ещё не дожил до сорока, так что, этот — вряд ли. Хотя вот кому бы отправиться в мир иной не помешало, мало людей найдётся в империи, чтобы искренне оплакать Марка Луция, прозванного Бестией. Значит, остаётся Первый консул. Флорестан Озёрный уже немолод, да и в последнее время поговаривали о том, что здоровье его пошатнулось. Столичные сплетники не имели представления как именно, но сходились в одном: Флорестан сильно сдал за последний год. Получается, Флорестан. Что ж, возможно. Это вполне приемлемый вариант.

За этими мыслями Брэк дошёл до своего дома. Здесь, на Патрицианском холме, траур не был столь очевиден: большинство домов прятались в глубине парков или фруктовых садов, разбитых по последней столичной моде. Его собственный дом не был исключением. Только вместо сада или ухоженного парка дом, а вернее виллу, окружали старые деревья, посаженные ещё прежними хозяевами. От кусочка леса это место отличала лишь аккуратно подстриженная трава под деревьями.

Эльф открыл дверь своим ключом, и навстречу ему уже спешил старый слуга с выражением искренней радости на морщинистом лице.

— Хвала богам, вы наконец-то вернулись! Я уж думал, конца-края не будет вашей экспедиции.

— Что случилось, Торки, по кому траур в Рие?

— Как, вы не знаете? — слуга скорчил скорбную мину, — вчера похоронили нашего императора, пусть земля ему будет пухом, и всё такое.

— Что? — Брэк сел на скамеечку для снятия обуви, — от чего он умер?

— Дело было так, — чувствовалось, что Торки доставляет немалое удовольствие предстоящий рассказ, — когда Хелвуд Барс разбил некромантов, кое-кто из них всё-таки спасся и скрылся с тайным намерением отомстить. Император, полагая себя после победы в полнейшей безопасности, стал неосторожно появляться где вздумается, по городам кумейским ходить, будто дома, в Рие. Ну и, натурально, поплатился за беспечность свою: кто-то, у меня язык не поворачивается назвать этого человека сволочью, всадил ему арбалетный болт в плечо. Говорят, чуток выше сердца, промазал, стало быть.

— Рана вроде не смертельная, — проговорил Брэк, — что было дальше.

— А дальше самое интересное и началось. Болт тот не простой был, он на себе какое-то заклятие нёс. Стал император чахнуть, болеть, его срочно в столицу привезли. Слыхал я, что его все жрецы скопом лечили, да только бестолку. Помер Хелвуд Барс, помучился с недельку и помер.

Этан Брэк молчал, а старый слуга, видя, что на хозяина известие о смерти императора произвело какое-то странное впечатление, решил продолжить.

— Но это всё так, версия для черни, — важно заявил он, — я тут по случаю истинную историю узнал. Петрония-мясника жена сказывала, что её сестра служит в замке на кухне. Так вот сестра эта клянётся и божится, будто перед смертью император с ног до головы порос сальными серыми волосами, кои его и задушили, а про рану просто придумали. Неловко ведь, когда важный человек от подобной причины умирает.

— Ерунду твой Петроний говорит, — эльф потёр лоб и стал расшнуровывать ботинки, — глупое какое-то колдовство и нерациональное. Такого не бывает.

— Много вы в колдовстве понимаете, — насупился старик, — вы ж — не маг и не клирик.

— Хоть я и не чародей, моих знаний по данному вопросу достаточно, чтобы утверждать, что заклинания с волосами — полнейшая чушь. — Эльф погрустнел, задумался и сказал: — наверное, я скоро опять уеду.

— Ну вот! — Торки пристроил на вешалке плащ и шляпу хозяина, — дома-то вам не сидится. Отдохните хоть пару недель, а то ведь похудели, загорели, прям не благородный господин, а наёмник какой-то.

— Не получится мне отдыхать. Дела важные, они ждать не будут.

— Интересно, откуда вы про важные дела взяли, почту ведь даже не поглядели. Эпистолок вам много пришло: тут и местные, приглашения всякие, и от знакомых записки, а одно, видать издалека. Вот, гляньте. Хотя оно навряд ли важное, вид у него не ахти.

Однако эльф потянулся именно за потёртым деревянным тубусом, который запечатывали обрывок бечёвки и грубая нашлёпка из сургуча. Из тубуса он извлёк кусок дорогого белого пергамента, исписанный ровными строчками мелкого убористого почерка. Одного взгляда хватило эльфу, чтобы узнать руку писавшего. Это был его друг детства – Антоний Травник, давно живший отшельником в одной из южных провинций. Волею судьбы они не виделись более десяти лет.