Кошачий бум. Виня

Кошачий бум. Виня

рисунок автора


Коту Тедику, а также всем
котам, кошкам и котятам,
которых я не сумела защитить
и уберечь.
Е.С.

                                                         1.
      В конце 90-х годов двадцатого века, в одном из районов Москвы возник кошачий бум.
      Ажиотаж создавала молодая супружеская пара. Жена обожала кошек, и муж притаскивал их ей отовсюду. Жена возмущалась при виде каждого нового животного, но с восторгом хватала его в охапку, а муж её фотографировал и писал о кошках для газеты. Он был журналистом и фотокорреспондентом. Жена кормила животное, рисовала его и тоже писала о кошках для газеты. Она была журналисткой и художницей.
      Если хозяева нападали на след похитителя, то животное приходилось возвращать. Если оно упорно вопило и царапало дверь, просясь к прежним хозяевам, его приходилось отпускать. Если животное было ничейным, но у него обнаруживались блохи или подозрительные проплешины, или нехорошее выражение глаз, то его возвращали на то место, где взяли. В общем, предлог найти можно, если не хочешь, чтобы твой муж наводнил квартиру кошками.
      Друзья и знакомые, соседи по дому и улице почему-то брали с этой молодой пары пример, и по муниципальному району распространилась мода на содержание в квартире большого количества кошек неопределённых пород.
      Постоянных животных у супругов-кошатников было уже четыре: два кота, кошка и котик-подросток, из которого старшие коты сделали вторую «кошку».
      Самым старшим был кот Тедик (Тед Тернер), около трех лет от роду, большой, черный, гладкошерстный, с яркими зелеными глазами, с двумя белыми пятнышкам – «галстуком-бабочкой» и «фиговым листком», с гордо посаженной горбоносой головой, с длинными шеей и ногами, похожий на пантеру Багиру в миниатюре.
      За ним следовала кошка Даночка (Дана Скалли), немногим старше двух с половиной лет, серая в тонкую прерывистую полоску, почти леопардовой расцветки, изящная, с маленькой мордочкой и громадными золотисто-коричневатыми глазищами.
      На третьем месте по старшинству пребывал кот Малдер (Фокс Малдер), около двух с половиной лет, серый в широкую черную полоску, с обычными зелеными глазами, небольшого роста, коренастый и увесистый по сравнению с более крупным Тедиком.
      Самым младшим был котик-подросток Тугрик, немногим старше полугода, белый с черной «полумаской», черным хвостом и парой крупных черных пятен на спине, почти такой же изящный и большеглазый, как Даночка.
      Имена кошкам, как правило, давал муж, Гелий. Тугрика так назвала жена, Виня, потому что в то время у них ещё жила кошка Бакса, подаренная супругам на выставке творчества хиппи, о которой они делали репортаж. Бакса выпала из окна восьмого этажа, поскользнувшись на подоконнике, мокром после дождя…
      Виня долго плакала; соседи, постоянно восхищавшиеся самыми ласковыми кошками на свете, спрашивали, куда пропала пятая кошка, и Гелий пообещал в самое ближайшее время принести «реинкарнацию» Баксы…

      Виня стояла в очереди, чтобы сдать пустые бутылки из-под пива. Гонорар предыдущий уже потратили, последующий ожидался не сегодня. Виня – это Лавиния Херсонская; творческий псевдоним, прилипший настолько, что друзья и родственники давно забыли, как её зовут на самом деле. Так же, как и ее мужа, Гелия Сосницкого. Впрочем, имя Гелий было настоящим.
      Виня в очереди зевала от скуки и недосыпа, несколько развлекал только собственный поток сознания.
Надо купить хлеб, отнести Гелию и пойти в библиотеку – дописать очередную статью о кошках и очередной гороскоп, надо поработать над рассказом, доделать иллюстрацию и дошить сценический костюм…
      Гелий утром спросил, что ей снилось. Она с трудом вспомнила. Как обычно, во сне она тоже пребывала с Гелием и кошками. Покупала для них продукты, снималась с ними в кино… Потом Гелий и она превратились в котят и блуждали в панике среди городских домов…
      К очереди подошла мешковато одетая старуха, оглядела всех и заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь:
      -Тот, кто очень любит кошек – не должен их заводить. Очень плохо будет и ему, и им.
      Виня на мгновение застыла от изумления, потом разозлилась. Но тут подошла её очередь. Виня сдала бутылки и побрела покупать хлеб. Голова слегка кружилась, сердце неприятно теснило. Бабка куда-то подевалась, да у Вини и сил не было, чтобы скандалить.
      Возле хлебного киоска она нашла пять рублей, обрадовалась и купила апельсин. Дёсны не будут кровоточить, а шкурки можно рассовать по углам, под стеллажи и в гардероб, не имеющий дверец. Апельсиновые шкурки – лучшее средство против кошек. То есть для того, чтобы заставить кошек не ссать там, где не надо.

      Дома бросившиеся к Вине кошки опередили бросившегося к ней Гелия. Даночка запрыгнула на руки, обняла лапками за шею и с урчанием принялась облизывать Винино ухо. Тедик рвался к той же цели, и Виня в конце концов вынуждена была, как жонглер, поменять их местами, поставив кошку на обувную тумбочку и схватив на лету в охапку прыгнувшего кота.
      Тедик сначала нежно бодался, урча – лбом, ухом, влажным носом, подбородком запрокинутой головы и снова лбом, ухом… Потом начал облизывать Винино лицо и руки. Малдер, стоя поодаль, произнес вопросительное «Мя?», Тугрик описывал восьмерки вокруг хозяйкиных ног и терся боками и головой о Винины лодыжки, слегка подпрыгивая от усердия.
      -Он на тебя смотрит такими преданными глазами… Я ревную!
      И Гелий водрузил на черного кота у Вини на руках кипу свежих газет и телефонную трубку, одновременно доставая хлеб из сумки.
      -Позвонил пи…рас из общества любителей кошек и любителей любителей кошек, который заказал тебе эмблему и просил отдать рисунок бесплатно, поскольку денег у него якобы нет. Якобы пока. Ты должна на него «наехать», послать его на х… и сказать, что у тебя полно других заказчиков. Если он не заплатит сегодня, то ты этот рисунок разорвешь, так и скажи. И ты должна именно послать его на х…!
      У Вини сжалось сердце в предчувствии семейной разборки.
      -Я уже много раз говорила, что ни на кого «наезжать» не буду. У меня другая политика.
      -А я говорю – будешь! Я тебя заставлю! Или я обеспечу тебе крупные неприятности! Если ты хочешь сохранить жизнь и здоровье, ты будешь на всех «наезжать»!..
      Повисла короткая пауза.
      -Иначе тебя уважать никто не будет, будут держать за лоха!
      Виня молчала. У нее все больше теснило сердце, сбиваясь с ритма. Она любила спокойную аргументированность, считая, что агрессия может вызвать опасные последствия, Гелий же постоянно требовал, чтобы она везде скандалила.
      -Долго ты будешь прятаться за мою спину? Чтобы я вместо тебя на всех «наезжал»?!
      -Я потребую с него денег, но матом крыть, орать и шантажировать не буду.
      Виня набрала номер; услышав «алло», поздоровалась, сообщила, что рисунок можно забрать, но только за деньги. Унылый тенорок пообещал заглянуть на следующей неделе. Виня поняла, что он не приедет.
      Гелий удовлетворенно кивнул.
      -А теперь займись делом. Завтра сдавать статьи. Моя на столе - поправь ошибки. Для нашей и твоей я купил тебе «шпаргалок» (он показал на газеты). Работай, а я поехал по редакциям.
      Она молча кивнула.
      Он надел куртку и ботинки, взял кейс, а она проследила, чтобы он не забыл сигареты, зажигалку и перчатки. У него мерзли руки даже при плюсовой температуре.

      Виня вздохнула, села за стол, пристроив ноги повыше, и придвинула к себе газеты. Вначале она просматривала не столько необходимые, сколько забавлявшие ее статьи - для настроения.
      «…Стриженая норка - это уже не интересно. Перед вами новое слово в творческом подходе к предметам роскоши - щипаный павлин…»
      «…В Баку в семье Бабаевых живет кот Мэси, который умеет говорить. Говорит он по-азербайджански. Звуки, требующие участия губ и языка, даются ему с трудом, но зато у кота хорошая память…»
      «…Милла Йовович больше не хочет быть «пятым элементом» для Люка Бессона. Почему?…»
      «…Хенейн, рецепт из бедуинской кухни: хлеб, сливочное масло, финики протереть и смешать..»
      «…Недалеко от города Кимры видели пятерых эльфоподобных людей в комбинезонах и большую кошку вроде тигра, но с черно-красноватой шерстью. Летающего объекта там не было…»
      «…Я еще в школе сочиняла, мечтала стать писателем. И если вдруг скажут: «Хватит! Ни строчки от Татьяны Поляковой», я все равно буду писать…»
      «…Уже в Древнем Египте знали, что природные силы влияют на все живое без исключения. Поэтому составляли гороскопы не только для людей, но и, например, для кошек…»
      Виня снова вздохнула и взялась за папки…

      Она бежала, шарахаясь от любого звука или движения. Тело саднило, перед глазами маячили цветные пятна, воздух жег легкие.
      Она не помнила, кто она, откуда и куда, что является съедобным и как его добыть, что может быть опасным и как его избежать…
      Поэтому все бежала и бежала, хотя уже шаталась от изнеможения.
      Ошеломляюще аппетитный запах заставил свернуть в сторону. Предмет был велик, но совершенно неподвижен, как и все окружающее, поэтому она рискнула его обследовать. Лизнула, разочарованно чихнула и потрясла головой, потом обнаружила отверстие, откуда запах доносился сильнее, огляделась и залезла внутрь.
      Съестное, завернутое во что-то, оказалось прямо под лапами. Она разгрызла тонкие оболочки и принялась за еду, урча от удовольствия.
      Быстро приблизились тяжелые шаги. Она замерла. Предмет вместе с нею вознесся в воздух, закачался и бухнулся в темное углубление, которое затряслось и загудело. Гул и тряска были равномерными, и она снова принялась за еду. Съела столько, сколько смогла, затем обследовала свое временное убежище и легла, приготовившись к прыжку, в углу возле щели, сквозь которую просачивался дневной свет…
      Через два с половиной часа автомобиль остановился. Багажник открыли, чтобы достать сумку…
      -Держите кошку!
      Но ее не догнали.


      В новом месте было еще больше двуногих и четвероногих великанов, прямоугольных скал и больших движущихся коробок.
      Она бежала.
      Пронзительный звон оглушил. Но очень знакомо раздвинулись две плоские створки, а существа внутри были неподвижны и казались безопасными. Она прыгнула на нижний выступ и взбежала по череде таких же выступов внутрь. Большой короб задрожал и двинулся вперед.
      -Ой, какой красивый котенок! Чей он? Чей?
      -Да ничей, похоже.
      -Не может быть! Не сам же он сюда вошел!..
      Она не стала ждать, когда её в очередной раз начнут ловить, и кинулась наружу, как только створки раскрылись. И снова побежала…
      -Кс-кс,- позвал кто-то.
      Она свернула было в сторону на хорошо знакомый звук, но тут же почему-то испугалась и побежала еще быстрее.
      -Ой! Какая прелесть!
      За ней погнались.
      Она увертывалась от протянутых рук, но недолго. Её схватили и прижали к шкуре, пахнущей смесью ароматов чего-то вкусного и чего-то отвратительного, за которой билось огромное сердце и сипло дышали мощные лёгкие. Она в ужасе закричала.
      Долговязый молодой человек в кожаной куртке громадными прыжками убегал от толпы, прижимая к груди пищащий пушистый комочек.
      -Отдайте котёнка! Он наш!
      Молодой человек вскочил в отходящий автобус, показал толпе язык и, счастливо улыбнувшись, подмигнул котёнку. Была прелесть ваша, стала наша.
      -Не царапайся, кисинька,- очень нежно проворковал он, выходя на следующей остановке. - Я вот только покурю, и мы сразу пойдём домой, там тебя покормят чем-то вку-у-усным…


      Виня, сидя за столом с Тедиком на коленях (который бодал её локоть, мешая писать), оглянулась на звук ключа, поворачиваемого в замке.
      Тедик понёсся к двери, запрыгнул на стеллаж и уселся как раз на уровне головы вошедшего Гелия.
      -Мр-р, Тедик.- Гелий потыкался носом в теплый пушистый бок. Тедик охотно принялся бодаться в ответ, но потом начал принюхиваться к куртке.
      -Кисинька, посмотри, что я тебе принёс! Кисиньку!
      С этими словами Гелий достал из-за пазухи котёнка.
      -Ой, какой хорошенький! Но зачем?! И так кошек много, кормить нечем! Давай вернём его обратно! - закричала Виня, схватила котёнка в охапку и прижала к себе.
      -Да ты что? Как это - обратно? Такую прелесть!
      -Кисинька, а кого это ты мне принёс? Детёныша пантеры?
      Существо у неё на руках напоминало беленькое облачко - только клочок шерсти надо лбом, вроде косой чёлки, был тёмным - и выглядело, как обычный котёнок: хвост коротким конусом, отсутствие шеи, толстенькие лапки, какие бывают у породистых щенков… Но - размером со взрослую кошку.
      Гелий нахмурился.
      -Пожалуй, я отнесу его обратно. А то вырастет и сожрёт нас, как ту семью, содержавшую льва.
      -М-м-м… Вообще-то такой окраски у крупных кошек не бывает.
      Виня баюкала котёнка, который доверчиво прижался к ней.
      -Ну, как хочешь. Посмотрим, какой сервальчик вырастет. Винечка, нарисуешь автопортрет - «Дама с сервалом»?
      Гелий, улыбаясь, смотрел на жену. Дело сделано, теперь она ни за что не расстанется с новым котёнком.
      -Кис-кис, цып-цып, - поддразнил он. - Посмотри, кто это, девочка или мальчик. Девочка? Хорошо… Цып-цып, стрыля, мана-мана… Её будут звать Стрыля, Стрылька.
      Виня не возражала.
      В дверь позвонили. Гелий пошел открывать и вернулся с переданными соседкой молоком и рыбой для кошек. Виня принялась кормить котёнка отдельно. Остальные кошки негодующе завопили, хотя им досталась наибольшая часть еды.
      Стрылька попыталась есть, поднося кусочки лапой ко рту. Вине это почему-то показалось странным, хотя все кошки часто так делают… Беленький кошачий младенец ел, разглядывая комнату не по-кошачьи пристальными светло-коричневыми глазами, а Виня разглядывала его…

      В этот вечер Виня больше не написала ни строчки, потому что не спускала котёнка с рук, чтобы злобно вскрикивающие кошки не добрались до него.
      Она сидела на подлокотнике кресла, смотрела на звёзды (что делала почти ежевечерне) и слушала, как рёв мотоциклетных моторов мечется вокруг соседних домов.
      -Не смотри в небеса, посмотри мне в глаза. - не попав ни в одну ноту, пропел Гелий, укладываясь в постель. - Кисинька, уже час ночи, иди ко мне. Мяушка моя, мурмурушка, мяукушка, мурлыкушка, мурчоночек, солнышко мое пушистенькое… Мр-р, мя-ау, мр-мр-мр…
  -Нам подражают, - сообщила Виня, послушно забираясь под одеяло. Котёнок устроился у неё подмышкой. - Я в третий раз в метро слышу, как парень с девчонкой ведут диалог, состоящий из одних «мяу-мрр».
      -Конечно, подражают. Потому что Винечка - самое лучшее во Вселенной солнышко. Самое доброе, самое заботливое, самое мурченькое…
      Гелий придвинул к своим губам Винину ладошку, а затем и хозяйку ладошки…
      Котёнок бегал по спинам сплетающихся в объятии людей и восторженно урчал. Виня тщетно пыталась засунуть его на полку рядом стоящего гардероба, зверёныш вскарабкивался обратно. В конце концов, котенок свернулся клубочком на пояснице у Гелия. «Пусть там и остаётся, благо не мешает», - буркнул Гелий.   Вдобавок приходилось время от времени взбрыкивать ногами, чтобы спихнуть очередную лезущую на кровать кошку. Кошки давно привыкли спать на Вине все разом: на груди - клубочек, на животе - второй, на бедрах - третий, на голенях - четвертый, подмышкой - пятый…
      В конце концов, все угомонились: Гелий - головой подмышкой у Вини слева, котёнок - тоже подмышкой у Вини, но справа… Рёв мотоциклетных моторов затих в отдалении. И Виня заснула.

      Под утро её разбудил истошный вопль дверного звонка, и она вскочила, чтобы впустить Пашу Фадеева, друга Гелия из Новгорода, который жил у них на кухне, где, кроме плиты, мойки и шкафов, стояли диван и большой цветной телевизор.
      Паша дал деньги на продукты и снова куда-то уехал, а Виня пошла досыпать успокоенная. Сегодня будет что поесть…
      Доспать, как всегда, не удалось - Гелий вскочил ни свет ни заря и включил радио, чтобы послушать новости и музыку, пока он одевается для того, чтобы пойти в лесопарк немного позаниматься у-шу. Но Виня ничего по этому поводу не сказала, делая вид, что благодушно дремлет.

                                                     2.
      Виня то ли дремала, думая о своём, то ли спала еще часа два. Потом очнулась оттого, что кошки, играя, что-то уронили. И спохватилась. Было уже восемь утра, оптовка открылась, и Гелий разозлится, если по возвращении из лесопарка ему не найдётся, что поесть.
      Одеваясь, она с приятным удивлением обнаружила, что Стрылька успела каким-то образом завоевать себе авторитет, поэтому можно спокойно запереть кошек одних в квартире.
      Раньше, когда Гелий приносил очередного котёнка, его приходилось таскать с собой за пазухой по редакциям и магазинам минимум дня три, выжидая, пока кошки поддадутся на уговоры и вкусные взятки и примут нового индивидуума в своё общество.

      В расписанном на русском, английском, армянском и китайском языках лифте пахло дезодорантом, табаком и сосисками, пол в подъезде пестрел рекламными листками, выброшенными из почтовых ящиков, в мусорном контейнере возле дома рылась парочка бомжей; в киоск-круглосутку на перекрёстке, с трёх сторон обставленный картонными будками для приблудных собак, сгружали с «рафика» товар, а на трамвайной остановке было полно народа. Видно, трамваи в очередной раз где-то застряли из-за неполадок.
      Винино внимание привлекла группка молодежи, одетой не по морозной погоде - в куртки-косухи и кожаные банданы. Неформалы часто одеваются не по погоде. Четверо парней и девчонка то и дело озирались, девчонка держала возле уха что-то вроде мобильника.
      -Я её не слышу, её здесь нет.
      Вине показалось, что девчонка говорит, как чревовещательница, не шевеля губами. Дописалась статей про феномены, подумала о себе Виня.
      Собаки вылезли из картонных будок, подбежали к остановке и засуетились вокруг, принюхиваясь. Потом разом ощерились и зарычали на пятёрку рокеров. Девушка нервно отвела с лица очень бледные длинные волосы, парни загородили её собой, один из них прикрикнул на собак не по-русски. Из Прибалтики или Скандинавии ребята, подумала Виня.
      Собаки не утихомирились, а наоборот, зашлись в истерическом лае, припадая на задние лапы. Ребята в косухах пристально смотрели на них.
      Один из мужчин, стоявших на остановке, закричал на собак и замахнулся. Собаки внезапно потеряли всякий интерес к рокерам, убежали и залезли в свои будки. Вине показалось, что на собак подействовал не столько окрик, сколько пристальные взгляды пятёрки рокеров.
      Тут наконец-то пришел трамвай…

      В плотно набитом трамвайном вагоне потная кондукторша тщетно пыталась добраться до ещё не обилеченных пассажиров.
      -Мужчина, с вас пять рублей!.. Что? У вас проездной?.. Не слышу!.. Денег нет? Ну, нет, и не надо, только не молчите, не морочьте мне голову!..
      Женщина рядом с Виней читала карманный детектив, и Виня наклонила голову, пытаясь разглядеть фамилию автора и название романа на обложке. Женщина, не прерывая чтение, отодвинула книжку. Виня нагнулась ниже. Женщина перегнула книжку пополам, мягкой обложкой внутрь. Виня в подобных случаях поступала наоборот, поэтому удивилась.
      -Вам жалко, что я прочту автора и название? - громко, на весь вагон, спросила Виня. - Жалко, да?
      Женщина молча, со странной улыбкой покрутила головой, не отрываясь от книги…

      Возле станции метро все вышли из трамвая. Оптовка была рядом с ней.
      Виня прошла туда и достала из сумки-пояса пятьдесят рублей и список продуктов. То и другое дал ей Паша Фадеев. Шесть штук яиц, полтора килограмма картофеля, две луковицы, буханка черного хлеба и банка шпрот.
      Виня, неторопливо бродя от киоска к киоску, купила всё это и еще «выкроила» себе три рубля на маленькую шоколадку. Именно поэтому она охотно ходила по магазинам…

      Она выбралась из груды нежных шкур, в которую глубоко зарылась на время сна, чтобы её не застали врасплох, спрыгнула с верхнего деревянного карниза и отправилась на поиски отхожего места.
      Быстро обнаружила не очень большой короб, пахнущий здешними зверями, которые, если она правильно рассмотрела себя вчера в отражающей доске, очень похожи на неё и явно являются её сородичами. Странно, что они так плохо её приняли.
      Гораздо лучше приняла её Большая, очень бережная и ласковая. Большой грубоват и, кажется, опасно вспыльчив, но пока ведёт себя терпимо. Другие Большие подчиняются этим двоим.
      Придётся на время остаться в этой пещере. Здесь кормят и спать тепло. При любой попытке думать лопается от боли черепок, поэтому даже тело её плохо слушается - она забыла, как должным образом им владеть. И имя своё забыла, так что вынуждена пользоваться нелепым, хоть и милым прозвищем, данным ей Большим - С-т-р-ы-л-ь-к-а.
      А ночью произошло что-то странное. Звери, похожие на неё, стали к ней подкрадываться, несмотря на то, что она спала на плече у Большой. Она испугалась, что Большая не успеет проснуться и защитить её. Очень испугалась.
      И тут… Словно её взгляд стал мощной когтистой лапой, от удара которой звери разлетелись по углам и от ужаса даже не заорали, а молча забились под разные короба.
      Больше они к ней не подходили, но она на всякий случай забралась повыше и закопалась понадёжнее…
      Запах привел её в боковую пещеру поменьше. Сюда по своим надобностям ходили Большие, и ей это место для тех же целей тоже понравилось.
      Потом она навестила миску с едой на подносе в прихожей. Трапезничать ей никто не мешал, но она на всякий случай сидела спиной к стене…

      Привезя домой продукты, Виня пошла выносить мусор.
      Возвращаясь с пустым ведром, она увидела, что дверь в квартиру приоткрыта, а кошки выбрались в коридор. Безобразие. Ребятам наплевать, что в подъезде домашние доверчивые животные могут нарваться и на собак, и на крыс, и на людей вроде Рената с двенадцатого этажа…
      Виня кинула ведро в квартиру, поймала кошек, внесла их в прихожую всех разом в охапке, заперла за собой дверь, выпустила кошек, повесила ведро на гвоздик под потолком (чтобы кошки не рылись в пищевых обертках)… И тут увидела, что в квартире никого нет, а приоткрытая дверь ванной покачивается.
      Дверь ванной резко захлопнулась и оказалась запертой, когда Виня за неё подергала. После чего там включили и выключили воду. На «эй, кто там?» ответа не последовало. Ясно, «барабашку» кто-то изображает. И, кроме Пашки, подобным образом разыгрывать некому. К тому же только у него, кроме хозяев, есть ключи.
      Виня встала, а потом опустилась на корточки посреди прихожей. Кто кого пересидит?
      Снова дверь приоткрыли и захлопнули, воду включили и выключили. И ещё раз, и ещё…
      Наконец из ванной выскочил Пашка.
      -У-у, Виня, не ожидал! Такая умная, а в барабашек веришь!
      -Я не верю в барабашек, я знала, что это человек, а конкретно - ты.
      -Не оправдывайся-не оправдывайся, мне всё ясно! Если бы ты знала, что это человек, то побежала бы звать соседей, может, бандит какой в твою квартиру влез, или взяла бы палку, как это сделал бы я, и сама хорошенько отделала бы того, кто сюда впёрся! А ты сидела и смотрела со страхом, мол, вот сейчас барабашка появится! И не отпирайся, я твои глаза видел! У-у, не ожидал, не ожидал! Ты - и в барабашек! Кошмар, не ожидал!
      Виня молча пожала плечами и занялась варкой яиц.
      Пришедшему из лесопарка Гелию Пашка тут же рассказал о розыгрыше.
      -Да я сразу поняла, что это он! Кто же ещё кошек в коридор выпустит?! - рявкнула Виня.
      По лицу Гелия было непонятно, кому он поверил.
      Сердитая Виня порезала батон на толстые неровные ломтики, взяла маленькую горбушку, яйцо и чашку с чаем, уселась в комнате на диване с рукописью и планшеткой и отсутствующе уставилась перед собой, краем глаза косясь на кошек, а краем уха прислушиваясь к разговорам на кухне.

      Кошки занимались очень важными делами.
      Даночка гоняла еловую шишку, которую пару дней назад специально для этого принес Гелий, Малдер пытался шишку отнять, Тедик лежал в сторонке, глядя на них, а Тугрик ловил бретельку Вининых рейтуз, оторвавшуюся с одного конца, и все вместе делали вид, что не обращают ни малейшего внимания на новенькую.
      Виня повозила ногой по полу, играя с Тугриком и тоже делая вид, что не замечает Стрыльку.
      А Стрылька тщательно изучала интерьер квартиры, по временам имея такой вид, словно пыталась что-то вспомнить.
      Она именно осматривала, как это делают люди, а не обнюхивала, как это делают кошки.
      Изучила книги на нижних полках стеллажей, изучила чайную ложечку, упавшую на пол, попыталась ее взять. Винино внимание привлекли ее когтистые пальцы - гораздо длиннее, чем обычно бывают у кошек.
      Потом Стрылька посмотрела на других кошек, но отнимать у них шишку не стала, а лениво погоняла одной задней лапой колпачок от шариковой ручки.
      Потом по-обезьяньи полезла по шнуру от занавески, не функциональному, прицепленному кем-то просто для красоты, повисела у потолка, оглядывая всё сверху, спрыгнула вниз, снова посмотрела на других кошек. Они алчно следили за бабочкой, летавшей вокруг люстры.
      Тедик залез на гардероб, долго прицеливался, переминаясь с лапы на лапу, сиганул за добычей, промахнулся и тяжело шлёпнулся на стол, разметав лапами бумаги.
      Стрылька собралась в комочек и прыгнула с места вверх без разбега. Чуть не врезалась в потолок, после чего едва не упала на люстру. Но бабочку поймала, торжествующе приземлилась, огляделась с гордым видом и… выплюнула добычу в отвращении. Тедик, случайно оказавшийся к ней ближе всех, успел-таки схватить помятую бабочку и проглотить.
      А беленькая, как клочок утреннего тумана, кошка подошла к Вине, вспрыгнула ей на колени, нежно пободала руку с шариковой ручкой, как Тедик, ласково посмотрела прекрасными карими глазами и, подпрыгнув, обняла Виню лапами за шею, как Даночка.
      Виня припомнила свой сегодняшний сон. Будет чем отвлечь Гелия, если в очередной раз у него случится депресняк.
      Ей приснилось, что она сварганила супчик из пачки вермишели быстрого приготовления, протянула руку, чтобы взять ложку, а рука превратилась в кошачью лапу, совсем для этого не приспособленную…

      На кухне шёл сугубо мужской разговор об интимных достоинствах прежних пассий Гелия и Пашкиных девчонок, затем перетекший не по Пашкиной инициативе в мистическое русло.
      -На днях мы с Винечкой ходили на новый фильм «Властелин колец», бесплатно, в день рекламной акции «Авторадио». Винечка спела в окошечко кассы их фирменную заставку, и нам дали билеты… Так здорово сделан грим эльфов, такие натуральные остренькие уши…
      -Властелин-Конец, - с кривой ухмылкой изрёк Пашка.
      -И раскосые глаза, и тонкие черты лица, и хрупкое телосложение, хотя рост тот же, что и у людей, - Виня не выдержала и прибежала на кухню. - Очень точно актеров подобрали.
      -Одна из моих бывших неофициальных жен, Саламандра, системная хиппи и вообще-то твоя, Винечка, тёзка была до меня замужем за настоящим эльфом, которым постоянно восхищалась. Его звали Михаил, он сгорел, потому что курил в постели. Она не скрывала, кто он, так и говорила о нём: «мой эльф»… 
      -Я хочу с ней познакомиться! - блестя глазами, в восторге закричала Виня. - Я расспрошу её об этом эльфе, мне нужно для одного моего сюжета! А где она с ним повстречалась?
      -Не знаю, она не рассказывала. Она и сама, похоже на то, что эльфийка. Жутко надменная, то и дело повторяла: «у вас, у людей», «по-вашему, по-людски»… И при этом - добрая, не жадная. Отстранённая, скучающая, но снисходительная…
      -Нечеловечески проницательная?
      -Да, хотя при этом глупая и неинтеллектуальная.
      -Высокого роста, анемичного телосложения, с раскосыми глазами, очень красивая?
      -Именно.
      -О! Точно эльфийка! Как здорово! Немедленно хочу с нею познакомиться! - снова закричала Виня.
      -Мне бы не хотелось, - проворчал Гелий. - У меня с ней давно отношения испортились, и номер телефона её выброшен. Она всё равно не расскажет тебе больше, чем рассказала мне, так что лучше меня послушай. А если нужно для сюжета, то на себя посмотри. Необычная доброта, необычная куча талантов, необычная внешность… даже ушки острые.
      -Просто крупные, - проворчала Виня и ушла обратно в комнату. Мысли о знакомстве с Саламандрой она, разумеется, не оставила.
      Не очень ей понравились подобные предположения в её адрес. Гелий любит всем подряд хвастаться женой. В вагоне метро через чьё-то плечо Виня как-то прочла газетную заметку о том, что ребята-толкинисты убили девушку за то, что она эльфийка…

      Виня со вздохом убрала рукопись своего рассказа, отложив на неопределённое время выяснение вопроса о том, получит ли её героиня, женщина-кошка, требуемый в подарок от мужа нахвостник с люрексом - или нет.
      Дописать статью было важнее. Гелий не хотел, чтобы его жена работала. Если бы он при этом не возражал против квартирантов!
      Стряпание торопливых компиляций из своих и Гелия мыслей с добавлением цитат, позаимствованных без указания авторства, Виню бесило. Она могла писать статьи, состоящие целиком из её собственных наблюдений и выводов (и писала), но не столько штук в месяц, сколько требовалось. Впрочем, перспектива в скором времени вступить в союз журналистов её очень грела…

      Тедик слонялся по всем углам, выражая своё недовольство появлением новенькой тоскливым мявканьем.
      Гелий решил, что Тедику нужна кошка, и тут же, не долго думая, пошёл и принес с лестничной площадки этажом выше лохматую полосатую Машку, которую её владелица, уходя на сменную работу, оставляла там, чтобы её подкармливали соседи.
      Машка, мурлыкая, пободала Гелия в подбородок, затем, спущенная с рук, неторопливо оглядела столпившихся перед ней кошек и… молниеносно прянула в воздух, размахивая всеми четырьмя лапами, как каратистка. Кошки разлетелись от её ударов в разные стороны, словно кегли. Виня в ужасе завизжала, уверенная, что её кошкам пришел конец.
      Пашка набросил на себя Винину пятнистую шубку задом наперёд, натянул на руки толстые кожаные перчатки Гелия, схватил бешено извивавшуюся Машку и быстро вынес в коридор.
      Виня поймала своих кошек в охапку - утешать. Выяснилось, что не все они были настолько доверчивы. Стрылька обнаружилась на самой верхней полке гардероба в наивозможном отдалении от места боевых действий…
      Гелий спустился в продмаг на первом этаже и принес оттуда роскошную трехцветную кошку. Было слышно, как по подъезду бегает и кричит разгневанная продавщица, не успевшая проследить, на какой этаж уехал похититель любимицы.
      Ничуть не наученные горьким опытом, коты тут же подошли поздороваться с гостьей, горделивой и кокетливой, словно придворная дама.
      Она охотно позволила себя обнюхать, и облизать, и поиметь всем котам по очереди, а потом принялась за ними бегать, точнее, ползать на спине, извиваясь всем телом и призывно курлыкая, цепляясь когтями за ближайшую мебель и подтягиваясь при помощи передних лап. Коты в ужасе убегали от нее. Пашка, Гелий и Виня хохотали до слёз.
      Потом кошку отнесли обратно…

      Когда дверной звонок взорвался условленным тремоло, Виня с удовольствием оторвалась от статьи и побежала открывать.
      Пришел Том Буланов, друг Гелия, компьютерщик-самоучка, журналист, лидер партии лиц Б.О.М.Ж. и сам бомж. Том - означало «технологичная организация маркетинга», о которой он все уши окружающим регулярно стремился прожужжать. Он принес Вине шоколадку и концертное платье, которое из-за сломавшейся «молнии» выбросил знакомый гей, а Гелию и Пашке - двухлитровую пластиковую бутыль пива и пакетик семечек «от бабы Нюры» на закуску.
      Виня побежала за ним следом с шариковой ручкой и бумажкой. Том пересыпал свою речь каламбурами, а Виня их записывала, чтобы вставить потом в свою прозу. «Ваше решение мы удобряем…», «с поллитрухой отдыхает полутруп…», «мороз по роже…», «причёска, как у попугая после урагана…»
      Том разговаривал «за жизнь» и «за политику», пока не кончилось пиво, после чего улёгся на полу на груде одежды, полученной им не так давно из благотворительного фонда, с Тугриком в охапке, помечтал вслух о том, как получит жильё и заберёт этого кота к себе, и заснул. Прочие кошки, кроме Стрыльки, привычно бродили и бегали по нему, по временам укладываясь вздремнуть то на укутанном бедре, то на плече, а то и на голове.
      Виня выстирала Гелию и себе по рубашке, по паре трусов и носков, потом обнаружила, что Тедик удрал, видимо, когда она открывала дверь Тому, и побежала искать кота, не забыв нацепить на себя сумку-пояс с документами и ключами. Гелий часто орал, требуя, чтобы она это делала, даже вынося мусор…

      Кота не было ни в подъезде, ни возле дома.
      Виня спустилась к запертой подвальной двери, сунулась лицом в отверстие у металлического косяка, где был вынут кирпич, и позвала:
      -Кс-кс, Тедик, Тедик!
      Её голос заглушил взревевший у подъезда мотоцикл. Кто-то раздраженно выкрикнул:
      -И что тебя всё время тянет в этот район? Ясно же, что её здесь нет!
      Мотоцикл умчался. Его место, взвизгнув шинами, занял автомобиль. Хлопнула дверца, затем - дверь подъезда.
      -Лохи уходят в небеса,
      Горят холодные глаза, - с чувством пропел молодой голос.
      Ренат с 12-го этажа побежал, прыгая через ступеньку, но вдруг резко затормозил и уставился на Виню.
      -Клава, хорош кошаков в подвале разводить! Слышь, Клава? Всех их прикончу! Вонь на весь дом!
      -У меня просто кот убежал, сейчас я его поймаю и унесу обратно домой, а вони никакой тут вовсе и нет! - сердито сказала Виня.
      -Ты чего вые…шься, Клава? Чего вые…шься, спрашиваю?
      Виня на всякий случай промолчала.
      -Смотри у меня!
      Ренат прыгнул в лифт и уехал.
      Гелий рассказывал, что этот бритоголовый шпингалет в кожане жужжал всем во дворе, что мечтает стать киллером. На то похоже. Еще и всех женщин Клавами обзывает, дурак…
      Кота в подъезде не оказалось.
      Виня, чуть не плача, побрела к лифту…

      -Найдется, - уверенно заявил Гелий. - Погуляет и придёт.
      Виня промолчала. Она уже не надеялась увидеть кота живым. Но что толку говорить об этом с Гелием?
      И тут раздался звонок в дверь. Пришел друг Гелия Гриша Мерзляков, худой чернявый бородач, похожий, по мнению Гелия, на Чака Норриса. Гриша принёс подмышкой бутылку пива и… беглого кота, живого и невредимого.
      -Вот, держите. По двору носился.
      Тедик урчал и бодал Гришу в нос.
      -Ах, ты мой хороший! Ты мой сладкий! Гелик, отдайте мне этого чёрного, а?
      Сияющая Виня возмутилась.
      -Гриша, ты сбрендил! Это же свадебный подарок! Совсем недавно он весь помещался у меня на ладони. Он носился, как метеор, абсолютно ничего не жрал и истошно вопил от голода. Я совала его носом в молоко, кашу, рыбу, мясо - он бил лапами по тарелке и снова орал. Тогда я стала разжёвывать еду и кормить его изо рта в рот. Некоторое время он только так и ел, потом стал есть сам. Теперь он то и дело облизывает мне лицо и обожающе смотрит на меня своими зеленущими глазищами. И ты хочешь, чтобы я его отдала?
      Гриша молча пожал плечами и выпустил вырывавшегося кота, который тут же запрыгнул к Вине на колени.
      В очередной раз подал голос дверной звонок.
      Пришла дородная женшина в массивной шубе и попросила отдать Тедика ей.
      -Он недисциплинированный, избалованный. - сухо ответила Виня и захлопнула дверь.

      Некоторое время разговаривали на кухне.
      Потом осоловевший Гелий допил пиво, открыл в комнате окно, врубил радио на полную громкость и лег спать. Виня сидела возле включённой плиты, потому что в квартире стало холодно, но Гриша бубнил что-то об у-шу и тай-цзи-цюань, мешал писать, и она заперлась в туалете.
      Гриша вскоре ушёл, беседовать со стеной ему было не интересно. Сидя на закрытом крышкой унитазе, Виня доделала абзац рассказа, потом пошла в комнату, закрыла окно, выключила радио и забралась на тахту рядом с Гелием под плед и свою пятнистую искусственную шубку. Гелий недовольно заворочался, обхватил её рукой и снова размеренно захрапел.
      Засыпая, Виня почувствовала, как пушистый тёплый клубок протискивается под ее плед и устраивается у нее подмышкой, разогнав оттуда всех остальных мохнатых конкурентов - Стрылька…

                                                          3.
      Утром Виня встала раньше всех и обследовала квартиру на предмет изменений, произошедших за ночь.
      Тома Буланова уже не было, зато на кухне появился спящий Пашка, который, как всегда, при малейшем шорохе проснулся со вскриком:
      -Кто это?! Кто здесь?!
      -«Стой, кто идет»… Я это, я, - размеренно-усыпляюще проговорила Виня, оглядывая стулья, столы и стеллажи в поисках кошек. Все поголовье было в сохранности и дрыхло на мебельных выступах различной высоты, только Стрылька, вылезшая из-под пледа, восседала на Вининой подушке и следила за хозяйкой пристальными блестящими глазами.
      Виня вспомнила свой сон: она превратилась в котенка и терлась о ноги друзей, которые ее искали. Друзья ее не признавали, отмахивались, и она с плачем убежала, куда глаза глядят… После пробуждения осталось до странности острое чувство тоски и страха…
      Виня передернула плечами и оглядела комнату еще раз, ища, чем бы отвлечься. Долго искать не пришлось - Пашка попросил заварить чаю.
      Виня сполоснула ковшик в ванной (на кухне кран не работал), наполнила его холодной водой, поставила на плиту и включила конфорку.
      -Что ты сейчас пишешь из прозы?
      -Ничего. Только записываю сюжетные идеи. Нет условий.
      -Какие еще условия? Сидишь дома, в тепле, не работаешь, накормлена, одета, обута. Чего еще надо?
      -Тишины. Чтобы ни радио, ни телик, ни плеер не орали, и люди не галдели и с вопросами не приставали. Гелий, к примеру, способен разглагольствовать круглые сутки, что и делает.
      -А когда его нет дома?
      -Тогда ты галдишь или еще кто-нибудь. Вы же все постоянно со мной о чем-нибудь советуетесь… Да и некогда. Если женщина работает, то она работает, а если сидит дома - значит, должна готовить, ходить в магазин, стирать, писать библиотечным почерком статьи мужа, потому что и пишмашинка, и компьютер сломались... Все равно нет времени.
      -У-у-у, Виня, по-моему, ты капризничаешь. Не знаю, не знаю, в Москве столько возможностей, вот в провинции вообще ничего нет. Если очень надо, если человек захочет, он будет писать в любых условиях, по ночам, в подворотне, в туалете, где угодно - и добьется своего.
      -Гелий вообще считает, что лучше всего пишется в экстремале, а тепличных условий не бывает, - съязвила Виня. - Но у меня они были. Мать взяла на себя стирку, готовку, уборку, лишь бы я писала. И сейчас я только пристраиваю в редакциях то, что написала тогда.
      Пашка хмыкнул.
      -Виня, посиди со мной, - произнес он ворчливо-просительно.
      -Мне некогда.
      -Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу.
      У Пашки была манера надувать свои и без того пухлые губы, глядя круглыми глазками исподлобья, как обиженный ребенок.
      -Я занята.
      -Ну, пожалуйста.
      Он поймал пробегавшую мимо с посудной тряпкой в руках Виню, рывком водрузил себе на колени, обхватил руками и уткнулся бритой головой ей в грудь.
      -Погладь меня, ну, пожалуйста.
      -Пашка, ты с ума сошел. Гелий увидит. Между прочим, он - твой друг, - успокаивающе сказала Виня.
      -Ну, пожалуйста. От него не убудет.
      Виня вздохнула. В который раз уже происходила эта сцена? В сто первый?
      -Ещё скажи, что от него не убудет, если я с тобой пересплю.
      -Конечно! А что тут такого?
      -Ничего. Тебе двадцать четыре, а мне тридцать девять. Нашел бы ты хорошую девчонку себе под стать. Я-то тебе зачем?
      -А возраст не имеет значения, ты же на свой возраст не выглядишь. А мне вообще нравятся женщины в возрасте. Вот ты мне скажи - ты ребенка родить можешь?
      -Нет, - быстро сказала Виня. - Мне поздно.
      Она погладила его по голове, усыпив бдительность, резко вывернулась из его рук, убежала в ванную и заперлась.
      Покосилась в зеркало. Темные нечесаные волосы, узкое худое лицо с довольно крупными носом и подбородком. Глаза, правда, тоже были крупными. И что в ней привлекает всех этих мужчин от двух до девяноста?

      Проснувшийся Тедик пришел к двери ванной и громко заявил о том, что он соскучился, а в доказательство стал драть когтями косяк. Но быстро понял, что хозяйка не собирается добровольно впустить его, и принял меры. Для кошек кухня и ванная представляли собой сообщающиеся сосуды, поскольку возле кухонной раковины имелось отверстие в стене, через которое существу размером со взрослого, даже очень крупного кота можно было легко попасть в нишу с вентилями, располагавшуюся позади сливного бачка.
      Виня решила справить естественную надобность, и как раз в самый ответственный момент большой, радостно урчащий кот обрушился ей на спину и вцепился всеми когтями, чтобы не соскользнуть. Он привык так делать еще котенком.
      От неожиданности Виня издала такой вопль, что Пашка и мигом проснувшийся Гелий прибежали к двери ванной и стали колотить в нее, громко спрашивая, что случилось.
      Виня объяснила. Пашка захохотал, а Гелий пообещал кота наказать. Поэтому Виня не открыла дверь, когда Гелий об этом попросил.
      Гелий начал пинать дверь ногами.
      Виня поймала кота в охапку, прикрыла его собой, отперла дверь и быстро проскочила мимо Гелия в комнату. А Гелий, которому было уже не до кота, шагнул в ванную и заперся…

      Виня вспомнила, что два дня не навещала кошку на лестничной площадке второго этажа, спрятанную там от Рената и ему подобных.
      Кошка по имени Словика (с ударением на первом слоге, но от фразы «слови-ка (муху)») ссала в ботинки в ответ на любое резкое слово. Гелий за это время от времени выгонял ее из квартиры, Виня потом приносила обратно. В очередной раз Виня не стала отстаивать права четвероногих, и мстительная кошка осталась жить на лестнице.
      Тедик убегал к ней, и вскоре у нее родились котята. Кошку подкармливал весь двенадцатиэтажный дом, а на подросших котят ходила смотреть вся улица. Кошке приносили молоко, творог, котлеты, сардельки, курятину, а она ела в основном только тогда, когда Виня скармливала все это ей из своих рук.
      Кое-что оставалось, и голодная Виня иногда украдкой доедала за кошкой…

      Кошка при виде Вини мурлыкнула, и четыре голубоглазых Тедиковича разом подняли головы и посмотрели на нее из глубины картонной коробки. Котята уже могли ползать и даже ходить, пошатываясь.
      Виня присела на корточки и принялась кормить кошку, а котята продолжали сосать материнское молоко.
      Двое ребят поднялись на второй этаж по лестнице. Мальчик лет десяти вел за руку долговязого подростка, а тот говорил:
      -Мне мой друг сказал, у вас тут та-а-акие котята!
      Мальчик оглянулся на своего приятеля, которому был по плечо.
      -Если хоть один котенок пропадет, я тебя из-под земли достану. И руками их не трогай, а то у кошки молоко исчезнет!
      Ребята присели на корточки рядом с коробкой, благоговейно замерли и смотрели, пока ноги у них не затекли от неудобной позы. Потом молча встали и тихо ушли.
      Соседка с седьмого этажа Галина Сергеевна выбралась из лифта, таща за собой сумку-тележку, и подошла к Вине.
      -Ну что? Она ест? У нее все здесь есть? А то женщина с четвертого этажа расшвыривает ногами ее еду, не хочет, чтобы она здесь находилась. И котят дважды на помойку выносила.
      -А я думала, что их кто-то домой брал да потом принес обратно, потому что кормить нечем.
      -Никто их не брал! Бабка с четвертого выставила на помойку вместе с коробкой, а я нашла и принесла обратно. По мне, так пусть в подъезде лучше кошки живут, чем крысы. Может, подержите котят у себя, пока я их пристрою?
      -А кормить чем? Тут-то весь подъезд их кормит, - проворчала, потирая грудь, Виня. И тут же ушла, благо кошка уже наелась и начала отворачиваться от аппетитных кусочков...

      Гелий пел. Виня зашла за гардероб и заткнула уши пальцами. Почему природа, наградив человека бархатным баритоном, в четверть силы легко перекрывающим шум метро, позволила, чтобы этому человеку со всей дури на ухо наступил медведь? А у Вини - супрастин с диазолином, чай с чабрецом, водкой и сырым яйцом, после чего все равно - скрипучая треть от трехоктавного диапазона...
      -Кисинька, пойдем погуляем!
      -Пойдем, - охотно отозвалась Виня, хватая шубку с тахты, где сей предмет одежды по совместительству служил одеялом.
      Крик во дворе заставил ее вздрогнуть.
      -Ксия-а-а!!!
      Стрылька вдруг рванулась к окну.
      Виня еле успела поймать ее за хвост, при этом здорово расшибла колено и зашипела сквозь зубы.
      -Чего это она? За птичкой?
      Гелий закрыл узкую створку окна.
      -А ты разве не слышал крик? Необычное имя?
      -Ничего не слышал. Пойдем погуляем?
      -Да я уже одета. Стрыльку вот только возьму, а то Пашка будет проветривать, и она снова сиганет в окно. Вообще-то у кошатников - сетки на окнах...
      -Сто раз уже говорил, что не желаю жить в тюрьме! Что ты так с кошками носишься? Лучше бы на людей побольше внимания обращала! Если сиганет, значит, карма у нее такая! Выходит, Пашка прав, коты для тебя дороже людей!
      -Класть подмышку ласковый урчащий комочек вам нравится, а когда я его воспитываю таким и, значит, вожусь с ним, вам не нравится! И я за вами не стираю, посуду не мою, не убираю. в магазин не хожу, да? - в свою очередь повысила голос Виня. - Коты глупее людей! Если уж завел их, то за ними присматривать надо!
      -Зачем? Они уже взрослые и самостоятельные, а ты с ними носишься, будто это люди!..
      Они часа два орали друг на друга, прежде чем вышли все-таки на улицу, причем к Гелию присоединился Пашка.
      ...-Ах, я с котами ношусь? А когда вы ко мне за советом приходите, я с вами не ношусь? Больше ни слова выслушивать не буду!
      Пашка тут же прекратил орать и принялся успокаивать Гелия, потому что в числе прочих частенько делился обидами и просил подсказки...

      Виня все-таки взяла Стрыльку с собой, посадив ее за меховой полурасстегнутый ворот и подпоясав шубку, чтобы не держать кошку на руках.
      Мордочка сердечком, огромные раскосые очи и наэлектризованная, подобная кроличьему пуху шерсть производили впечатление.
      Пожилая женщина, неся на руках свою пожилую кошку, с усилием перешагнула через символическую оградку да так и застыла, стоя одной ногой на тротуаре, а другой - на газоне...
      -Мама, мама, смотри! Эльфийская кошка! - закричал мальчик лет десяти...
      Стрылька не вырывалась в испуге, не орала и не драла когтями Винину шубку, сидела смирно и поглядывала по сторонам. А потом высунула переднюю лапку и погладила Виню по щеке. Как рукой...
      Виня отдыхала, выкинув из головы все мысли и переключившись на хаотический видеоряд воспоминаний. Потом постаралась некоторое время не думать вообще. Как правило, ей это ненадолго удавалось.
      В какой-то момент картинки возникли снова, словно попав в ее сознание извне. И состояли из преувеличенно монументальных пейзажей, в которых перемещались огромные машины, люди и кошкоподобные звери... Таким могла бы видеть мир, к примеру, Стрылька.
      Виня на всякий случай посмотрела на беленькую кошку у себя на руках. Та ответила пристальным взглядом не по-кошачьи глубоких светло-карих глаз.
      "Ты, что ли, мне картинки подаешь?" - мысленно спросила Виня у кошки. Кошка, что и следовало ожидать, никак не ответила, только продолжала неотрывно смотреть на Виню.
      Виня успокоенно и разочарованно вздохнула и тут же отвлеклась на окружающую действительность.
      В помойке у соседнего дома рылись уличные кошки; возле мусорного контейнера валялись выброшенные кем-то лекарства в упаковках. Гелий тут же сочинил статью для "Новейшей ужасной газеты" о том, как бродячие коты-токсикоманы сожрали очередную порцию выброшенных из аптечного пункта лекарств и стали бросаться на всех, кто оказался поблизости.
      -Похотливые коты изнасиловали дворовых собак, - с чувством продекламировал он. - Да, великолепно, под этим заголовком и пойдет... Подумаешь, что еще туда добавить, и ошибки поправишь.
      -Завтра, - проворчала Виня. - Сегодня я рассказ попишу.
      -Кому нужна твоя проза?! - мгновенно взвился Гелий. - Кто ее сейчас читает, тем более фантастику?! А газеты читают все! Мы, журналисты, воспитываем в людях нужные убеждения!
      -А книги воспитывают душу. Неправда, что книги не читают. Я работала и в библиотеке, и в книжном магазине, поэтому знаю. Фантастика - на одном из первых мест, где и всегда была.
      -Что ты выдумываешь? Я запрещаю тебе тратить жизнь на твою глупую бездарную прозу!..
      По этому поводу они орали друг на друга часа три. После чего Гелий вспомнил, что оставил плеер посреди стола.
      -Почему ты не проследила, чтобы я его убрал?! Теперь его кошки гоняют, разбили!!!
      -Ты маленький ребенок, чтобы за тобой следить? С плеером они ничего не сделают. Едой не пахнет, гонять нельзя. Кисиньки любят маленькие предметы, которые можно есть или гонять. А уж если можно и есть, и гонять - у-у-у!!!.. Мы - такие же кисиньки. Если можно и есть, и гонять...
      -Это ты на что намекаешь?
      -Просто обобщаю.
      -Ну да, с твоим литературным даром ты, конечно, "просто обобщаешь"!..
      Потом пошли домой. Стрылька спала под полой шубки на руках у Вини.

      Гелий задержался, чтобы посмотреть на котят, а когда появился в квартире, вместе с ним возник тонкий пронзительный писк.
      Виня побежала в прихожую, споткнувшись о пачку книг на полу.
      Гелий принес двух из четырех котят Словики: одного из черных мальчиков и полосатую девочку.
      -Это Наско и Кондализа, - сказал он, молниеносно дав котятам имена.
      Наско был весь черный, без "бантиков", короткошерстный, с узкой мордочкой и печально-отстраненным взглядом темно-голубых глаз. Характером он явно пошел в Тедика - подставленный Винин палец не кусал, а облизывал, хотя был голоден.
      У Кондализы были черные спинка, затылок и хвостик, и полосатые мордочка, животик и лапки.  Большущие синие глазищи на изящной скуластенькой мордочке смотрели на мир жизнерадостно и невинно. Помещавшаяся на ладони кошечка выглядела так игриво-дружелюбно, что Виня умилилась и поднесла ее к лицу - поцеловать. Кондализа немедленно взяла Виню за обе щеки цепкими когтистыми лапками, укусила за кончик носа и пронзительно завопила, требуя еды.
      Виня аккуратно разжала ногтем крошечные челюсти, отцепила от щек нежные лапки и посадила котенка рядом с собой на тахту, где грустно барахтался среди одеяльных холмов Наско. Оба котенка запищали дружным дуэтом.
      -Хватит, они жрать хотят, отнесем их обратно.
      -Так я же их насовсем принес.
      -То есть? Они молоко материнское сосут, у нас они через два дня погибнут.
      -Зато хоть у нас погибнут, потому что они все равно погибнут.
      Виня молча взяла орущих котят и пошла к двери. У двери обернулась.
      -Надо или забирать к нам кошку со всеми котятами, или не забирать никого. Там котят кормит кошка, а кошку - весь дом. Галина Сергеевна обещала котят пристроить.
      -Ню-ню, - сказал Гелий ей вслед с непонятным выражением лица...

      Раздался звонок в дверь, похожий на речь пьяного, прерывисто-запинающийся, затухающий. Только что вернувшаяся Виня не успела отойти от двери и тут же открыла.
      Медленно вошла Верочка Лаврухина, знакомая студентка журфака, и неуверенно посмотрела на Виню и Гелия, выглянувшего из-за занавески, прикрывающей дверной проем комнаты.
      -А как вы сюда попали?
      -Что значит, как попали? - удивилась Виня. - Мы здесь живем.
      -Но это же Южное Бутово, - вяло возразила Верочка.
      -Это Богородское, - хохотнул Гелий. - Верочка, ты по ошибке попала туда, куда нужно, здесь все свои, проходи и будь как дома.
      -Ехал в район, попал в другой, - пробормотала Виня, подхватывая Верочкину плетено-лакированно-замшево-металлизированную сумочку, которую Лаврухина повесила мимо крючка.
      -Она на таблетках. Наверно, в очередной раз пыталась покончить с собой, - шепнул Вине Гелий, подтолкнув Верочку по направлению к комнате и пытаясь пристроить ее шубку-макси на вешалке, гнущейся под весом разных курток.
      Виня отобрала у него Верочкину шубку, повесила ее, ринулась в комнату и уселась на пластиковом ящике для стеклотары рядом с Верочкой, которой уступила мягкий стул.
      Верочка села, обессиленно прислонилась к спинке стула, свесила руки и принялась озабоченно разглядывать свои бедра в темной узкой юбке-макси.
      -Я толстая, - наконец проговорила она жалобно и неторопливо. - Я прибавила целых два сантиметра, все мои модные юбки теперь мне малы, надо покупать новые.
      -Зачем же новые? - удивилась Виня. - Пуговку перешить, только и всего. И вовсе ты не толстая, человек ведь не робот, чтобы все время быть одних габаритов. Вес и объем постоянно слегка колеблются, и пара сантиметров плюс или минус - это обычное явление, ничего страшного. Ты не знала, что ли?
      -Нет, я толстая, - вяло возразила Верочка. - У меня родители снова кричали и били посуду, снова разводятся... Я хотела отравиться, мать отвезла меня к врачу, он дал таблетки, а мне от них так плохо... Я не хочу жить, я все равно отравлюсь.
      -Что за глупости! - возмутилась Виня. - Чем травиться, лучше бы подумала, как их помирить и мозги им прочистить, чтоб если уж разводились, то тихо, и нервы бы окружающим не портили! А и разведутся, так что - сразу у тебя жизнь кончится, что ли?
      -Я без них не могу!
      -Ну и плохо. Ты взрослый человек, у тебя своя жизнь, скоро замуж выйдешь, сама родительницей будешь. К тому же, даже разведясь, родители никуда от тебя не денутся - с одним из них жить будешь, к другому в гости ездить.
      -Я так не хочу!
      -Мало ли чего ты не хочешь... Ты на журфаке учишься, тебе едва за двадцать, все радости жизни впереди, а ты - травиться! Ты писать должна! Иди-ка лучше с Гелием обсуди статью, которую вы вместе писать собирались!
      Гелий как раз в этот момент пришел из кухни и позвал Верочку попить чаю с ним и с Пашкой. Он снял Верочку со стула и повел, почти понес ее туда. Виня пошла за ними и подергала Гелия за рукав.
      -Вы с Пашкой не приставайте к ней сейчас, пусть она просто тут побудет, оттает. Человек не в том состоянии, чтобы…
      Гелий покивал, не дослушав. Он уже, на ходу, гладил Верочку по плечу и что-то ворковал про свою мечту о гареме.
      На кухне Пашка усадил Верочку рядом с собой на диван, сунул ей в руки чашку с горячим чаем без сахара, а сам принялся гладить ее по колену, тщетно пытаясь задрать повыше узкую Верочкину юбку-макси.
      Гелий с Пашкой что-то говорили, а Верочка потерянно озирала обшарпанные стены, частично прикрытые листами с рисунками, авторами которых были хозяева квартиры и их друзья.
      Когда Пашка, настоятельно убеждавший Верочку расслабиться, попытался повалить ее на диван, она резко вырвалась и встала, покачнувшись.
      -Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай, за гостеприимство…
      Она кое-как выбралась в прихожую, потянула с вешалки свою шубку и посмотрела сквозь Гелия, пытавшегося при помощи своего самого обольстительного тембра убедить ее остаться на ночь. Пашка что-то кричал из кухни. Виня молча мрачно смотрела, стоя посреди комнаты.
      Верочка с трудом надела шубку и ушла, взяв сумочку и забыв пластиковый пакет, в который зачем-то отдельно была положена ее золотистая щетка для волос…

      Виня сидела у окна. Перед ней на столике, сделанном из табуретки, ящика и дверцы чьего-то выброшенного буфета, лежал лист бумаги с неоконченным текстом песни, а на коленях она держала туфли, которые переделывала.
      Туфли оказались маловаты. Виня отрезала у одной туфли задник, оставив ремешок и вшив в него кусочек резинки, а с мыска спорола аляповатую золотистую бляшку и пришила на ее место крошечный черный бантик с кончиками, порезанными в бахромку. Бантик она выкроила из отрезанного задника.
      Пришел Гелий с двумя бутылками портвейна. Ага, подумала Виня, раскрутил кого-то из близ живущих приятелей, чтобы напоить ее и склонить к экстравагантному сексу. Ню-ню.
      Виня открыла бутылки, разлила напиток по чашкам. Гелий внимательно проследил, чтобы она выпила первую чашку, и только потом выпил свою. Вторую чашку Виня быстро выплеснула в окно, зная что на голову никому не попадет, поскольку внизу находился козырек подъезда. Третью вылила обратно в бутылку… И сделала вид, что опьянела. Таким образом, Гелий прикончил один обе бутылки почти полностью.
      -Винечка, давай любовью займемся, - пробормотал он, пытаясь тащить ее к тахте.
      Виня послушно встала и пошла, налетела по дороге на стеллаж и захихикала.
      -Винечка пьяная, - довольно пропел Гелий, опрокидывая ее на тахту. Она немного притормозила свое движение по нисходящей параболе, чтобы посмотреть, на что приземляется. Затем все-таки упала и снова захихикала.
      -Попробуем «шесть на девять», попробуем в попочку, - бормотал он, путаясь в спущенных брюках и трусах.
      Виня покосилась на него из-под ресниц. Слишком много выпил для того, чтобы что-то пробовать, слава богу. Потом, разумеется, будет рассказывать всем своим друзьям о том, как… Пусть…

                                                           4.
      Вине в очередной раз приснилось, что она превратилась в кошку. С самыми разнообразными последствиями. Для начала ей пришлось участвовать в кошачьем концерте.
      Будучи человеком и во вполне бодрствующем состоянии, она, бывало, по ночам слушала кошачье пение с не меньшим удовольствием, чем соловьиное. Однажды она поздним летним вечером внимала с балкона чередующимся соло, напомнившим ей горский хор.
      -Мя-а-а, - начинал басом старый, но ещё крепкий облезлый кот.
      -Я-а-ай, - подхватывал высоким баритоном соседский Рыжик.
      -Ля-а-ау, - завершал арию хрустальным тенором роскошный черныш – новичок.
      И общий хоровой восторженный вопль нарастающим крещендо вторил солистам. После чего в жизнерадостную оперу вступала ударно-шумовая установка – женщина с первого этажа выплескивала из окна на артистов ведро холодной воды.
      -Кыш, заразы!...
      В выступлении похожего хора Вине-кошке пришлось участвовать в этом сне. Коллеги на нее зашикали, то есть зашипели, поскольку она пыталась петь слишком по-человечески.
      Затем пришлось драться с другими кошками за лидерство. Виня судорожно попыталась превратиться обратно в человека, но тщетно, а потому ей пришлось позорно, изо всех сил удирать.
      А потом пришлось удирать снова, еще быстрее – новая необычная кошка привлекла массовое внимание пушистых кавалеров. Коты оказались любителями экзотики не меньше, чем люди…

      Виня проснулась, вся мокрая от пота. Стрылька, спавшая у нее на животе, быстро перебирала лапами. Одинаковые сны нам снятся, подумала Виня.
      Она вспомнила, что спьяну перед сном не почистила зубы пастой. И пошла в ванную, аккуратно сняв с себя Стрыльку и пристроив продолжавший спать клубочек на своей подушке.
      Тедик пошел следом за ней, запрыгнул на раковину, чтобы достать до Вининого лица и нежно пободаться, но ему не понравился запах зубной пасты. Он недовольно мурлыкнул, спрыгнул на пол и удалился, задрав хвост в форме значка доллара.
      В ванную пришел Гелий, пристроился над унитазом и проворчал:
      -Стрылька очень странная. Я протянул к ней руку, она проснулась и так посмотрела, что у меня пропало всякое желание ее гладить.
      Виня повернула к мужу лицо, всё в зубной пасте, словно в боевой индейской раскраске.
      -Если бы я верила в оборотней… Она лазает по мебели, как обезьяна; она интересуется предметами, которыми никогда не интересуются кошки; она ласкова, как сто кошек, вместе взятых, и вызывает по отношению к себе такую неистовую нежность, как далеко не каждый человек; и глубина взгляда у неё, как у разумного существа…
      -И она такого размера, что в будущем вполне может вымахать до габаритов льва, - подхватил Гелий. – Мне этот монстрик не нравится. Надо немедленно завезти его подальше в лес и там оставить.
      -Да ты что! Она же погибнет!
      -Тем лучше.
      -Да ты хоть что! Она странная, но хорошая, у нее в глазах светится не только ум, но и доброта!
      -Маленькие крокодильчики тоже ласковые и любят хозяина, их можно приручить. Но как только вырастают, мгновенно дичают и норовят сожрать. Не знала? А чем кончила семья, содержавшая льва и снимавшаяся с ним в кино, помнишь?
      -Но Стрылька – это совсем другое дело! Она – явно существо разумное! Конечно, сумасшедшее заявление с моей стороны, но присмотрись сам! Я, в конце концов, тоже необычная, постоянно с инопланетянкой сравнивают! Может, и меня надо завести в лес и оставить там для вящей безопасности?
      -Может, и стоит, - проворчал Гелий. – А то, сдается мне, что ты меня приколдовала. Еще изведёшь, чего доброго…
      -Дурак, - буркнула Виня. – Я не умею колдовать и никогда не умела. Если бы умела, то ты бы так себя со мной не вел.
      Гелий взвился.
      -Я - дурак?! Мне никто никогда такого не говорил!!!
      Глаза у него стали бешеные. Виня испугалась, что он сейчас её ударит.
      -Умный! – огрызнулась она. – Но иногда несёшь такое…
      Гелий вроде бы остыл.
      -Лучше кошку навещу, чем тут отношения в очередной раз по-глупому выяснять!
      И Виня убежала на лестницу.

      На лестнице было холодно, но Виня за шубкой не вернулась. И пошла пешком, с усилием перебарывая раздражение, возникшее из-за ссоры.
      Несколькими этажами ниже обогнала парочку в косухах и банданах – парня и девчонку. До неё донесся обрывок разговора.
      -…Есть чем-то похожая личность. Но эта личность – животное! Кошка…
      -Что ж ты сразу не сказал?!
      -…К тому же словно закрывается, прячется. Здесь столько кошек…
      Лестничная площадка второго этажа была пуста и опрятна. Кошку с котятами все-таки кто-то взял?..
      Хлопнула дверь подъезда, и к Вине поднялась Галина Сергеевна.
      -Ты уже видела?
      -Видела что?
      -Котят. Один валяется с оторванной головой, второй раздавленный, кошка и еще двое не знаю, где. А я думала, вы их взяли, успели.
      -Мы их как раз отнесли обратно. У нас они кричали от голода, а в подъезде их кормили.
      Виня замолчала и побежала к лифту, который, к счастью, пришел быстро. В кабине она заплакала, а в квартиру вбежала, громко рыдая.
      -Это ты их убила! – заорал на неё Гелий, узнав, в чём дело. – Ты отнесла их обратно! У нас они погибли бы, но дня два ещё пожили бы!
      И он сел за телефон, чтобы поболтать с Верочкой Лаврухиной.
      Виня, кусая губы, побежала на кухню, откуда доносились свирепые боевые кличи.
      Малдер и Тедик дрались смертным боем из-за Стрыльки. Виня облила их холодной водой, и они забились под диваны.
      Пришел Гелий, посмотрел на Виню, неподвижно сидящую возле окна.
      -Верочка в реанимации. Вчера снова пыталась покончить с собой.
      Виня промолчала.
      Гелий присел рядом с ней на диван, посидел немного, потом обнял её и прижал к себе.
      -А с кисинькой ничего не случится, кисинька никогда так не сделает, кисинька вечная. Кисинька своего котиньку не бросит. Десять тысяч лет в браке кисиньку не пугают?
      -Я уже говорила, что не пугают, - вздохнула Виня. – Хоть миллион.
      Гелий довольно улыбнулся и пошел листать ежедневник и звонить по редакциям.

      Прозвенел звонок, и Стрылька бросилась в прихожую, опередив Виню. Но она не любопытствовала, кто пришел, а пыталась не пустить хозяйку к двери, суетилась под ногами и даже ударила Виню лапой по голени.
      Виня удивилась.
      -Кисинька, что случилось? Что ты хочешь мне сказать?
      Стрылька не мяукала и мысленных картинок не подавала. Но стояла на дороге с самым решительным видом.
      Виня попыталась, нагнувшись вперед, дотянуться до замка, и кошка отчаянно закричала.
      -Да что такое?!
      Дверной звонок надрывался.
      Виня подхватила кошку на руки, а дверь открыл прибежавший на шум Гелий.
      В прихожую шагнул Максим Петриков, очень долговязый молодой человек лет двадцати, круглый год одетый в тонкий камуфляжный комбинезон. Все звали его Максом; год назад он приехал из Новосибирска в Москву, пытался здесь закрепиться и перевести сюда свою пенсию, а пока жил в офисе «Комитета защиты гражданских прав» вместе с двумя десятками беспризорников, которых бесплатно водил в кинотеатр при помощи знакомой билетерши.
      -Ты обещала меня нарисовать, - сказал Макс Вине, присаживаясь на диван. Парень был бы симпатичным, если бы не маленькая голова и слишком глубоко посаженные глаза.
      -А где Ришенька?
      К Марише, которую Гелий несколько месяцев назад привел из «Комитета» и называл своей второй женой, а Виня – своей приемной дочерью, Макс был неравнодушен.
      -Ришенька спит.
      Мариша спала большую часть суток, и так тихо и неподвижно, что порою Виня вообще забывала о ее присутствии.
      Виня пошла в комнату, Макс пошагал за ней. Она следила, чтобы он ненароком не наступил на кошек, но кошки куда-то подевались. Груда курток и покрывал на втором столе, служившем спальным местом, зашевелилась, и из нее показалось узкое бледное личико, обрамленное мягкими прядками волос, выкрашенных в рыжевато-розовый цвет.
      -Нет, я уже, это, не сплю.
      Риша частично выпросталась из клубка одежды, служившей ей одеялом, и села, прислонившись спиной к гардеробу, возле которого стоял стол-тахта.
      -Я есть хочу, - неторопливо проговорила она нежным голоском.
      -Сейчас я сделаю всем по бутерброду с маслом и сварю рыбу. Все это Макс принес от тети Люды, - весело сообщила Виня.
      Тетя Люда жила в Химках, являлась родственницей Макса, по его утверждению, и, кроме Макса, пустила к себе жить квартиранта, торговавшего на рынке рыбой. Квартира приобрела неистребимый запах, зато даже при отсутствии денег всегда было, что поесть. Макс часто привозил по несколько рыбин Гелию, воруя их у тети Люды из холодильника.
      Гелий схватил бутерброд с маслом и хлопнул входной дверью, взмахнув кейсом и бросив на ходу, что он – в редакцию.
      -У меня к тебе серьезный разговор. Пойдем на балкон, чтобы Риша не слышала, - понизив голос, сказал Макс.
      Виня накинула шубку и вышла. Макс прикрыл балконную дверь и прислонился к ней.
      -У тебя есть враги? – очень серьезно спросил он.
      -Нет, - очень спокойно ответила Виня.
      -А я думаю, что есть. Хочешь, я их убью?
      Он достал из-за поясного кармана нож с длинным узким клинком и показал Вине.
      -Не хочу. У меня нет врагов.
      -А у Гелия есть враги?
      -У Гелия тоже нет врагов.
      -А Гелий - твой враг? Ты же с ним ругаешься.
      -Гелий мне не враг, он просто вспыльчивый человек, любит покричать, но гадостей никому не делает.
      -А в рай ты хочешь?
      -Нет.
      -Хочешь, я сейчас отправлю тебя с балкона? А потом Ришу; а когда Гелий придет, и его отправлю. Всех отправлю.
      -В рай я не хочу, мне и здесь нравится, и Риша, и Гелий не хотят.
      -А я так думаю, что хочешь. Все хотят.
      -А ты есть хочешь? Там вкусная рыба варится, и варенье есть. Хочешь бутер с маслом и вареньем?
      -Хочу, - сказал Макс, непонятно улыбаясь.
      -Тогда пойдем в комнату.
      -Пойдем.
      И они ушли с балкона.
      -Сейчас поедим, а потом погуляем. Ты же хочешь пойти погулять? Все будут смотреть и говорить, вот какой симпатичный молодой человек и какой хитрый, сразу двух красивых девушек сумел заполучить.
      Макс заулыбался шире.
      -Да, пойдем погуляем. Только сначала мне брюки надо почистить.
      Виня сделала и сунула ему в руки очень толстый бутерброд, взяла щетку, кое-как почистила замызганные обшлага обеих брючин прямо на Максе и обессиленно прислонилась к стене, не в состоянии выговорить больше ни слова.
      Пришедшая в этот момент из комнаты Риша внимательно поглядела на обоих из-под припухших век и зачирикала вместо Вини.
      -Это, Макс, вот тебе, это, еще вкусный бутерброд, смотри, это, какой толстый и вкусный, ешь. И, это, в общем, пойдем гулять и красоваться, пусть все соседи завидуют, какой у нас красивый молодой человек…
      Макс, жуя, нетерпеливо направился к двери.
      Риша схватила свою куртку и оказалась уже одетой, поскольку спала в ботинках, а Виня вышла в домашних кроссовках, благо сумка-пояс была на ней.
      Захлопнули дверь, не возясь с замками, спустились на лифте и пошли по улице к трамвайной остановке, очень мило беседуя. Улыбающийся до ушей Макс держал Виню и Ришу под руки. А потом уже не держал, поскольку жестикулировал.
      А когда, как обычно, начал читать свой любимый стишок, то не заметил подошедший трамвай.
      -Если вас поставить раком
      И соски зажать в тиски…
      Виня и Риша проскочили в вагон. 
      -Мы поехали к подруге на неделю, а тебе пора к тёте Люде в Химки, - сказала Виня в закрывающиеся двери, и трамвай помчался, кренясь на один бок.
      Возле метро они сошли и долго гуляли по магазину, пытаясь отвлечься на разглядывание витрины с разными мелочами для рукоделия…

      Через несколько часов они сочли, что можно вернуться, и осторожно подкрались к дому, к лифту, к двери квартиры…
      Гелий из редакции еще не приехал, дома все было как обычно – художественный беспорядок из различных предметов и продуктов.
      Они устроились на кухне, чтобы поесть, Риша стремилась обсудить происшедшее, Виня отмалчивалась и наблюдала за котами, по очереди пытавшимися флиртовать со Стрылькой.
      Издавая нежное призывное «мр-р», Тедик старался подобраться к беленькой кошке со спины и ухватить ее за загривок. Малдер уже предпринял такую попытку, получил лапой по щеке и ретировался под гардероб. Тедик тоже получил лапой по щеке, после чего Стрылька повернулась к нему спиной, как это сделала бы человеческая женщина.
      Но Тедик был не человеком, а котом, поэтому не стушевался, а обрадовался, запрыгнул Стрыльке на спину и… кубарем полетел под тот же гардероб от ее увесистого тумака, натолкнулся на Малдера, и они с дикими воплями сцепились в драке.
      Виня побежала за холодной водой, Риша побежала к двери и несколько раз переспросила, кто там, пока Гелий не вышел из себя и не заорал что-то неразборчивое, после чего стало ясно, что это точно он, и Риша дверь открыла.
      Риша принялась рассказывать Гелию о происшедшем, он неожиданно рявкнул на неё.
      -Не верю! Не было этого! Вы врёте! Макс не мог это сделать, и нет у него никакого ножа!
      Виня опешила.
      -Что ты несёшь? Какой резон нам тебе врать?
      И внезапно догадалась.
      -Статью в редакции не взяли!
      Гелий зыркнул на неё исподлобья.
      -Всё не взяли. Всё, что я принес!!!
      -Тише, не кричи. В этой редакции не взяли, в другой возьмут.
      -Возьмут, конечно. Мне всегда удавалось напечатать всё, что я писал, рано или поздно…
      Внезапно бешено заорали дерущиеся коты, и Гелий тоже заорал снова.
      -Убью гадов! Устраивают мне террор! Все устаивают мне террор! И вы тоже!
      Было уже непонятно, на кого он орал, но пинать ногами он начал котов. Тедик и Малдер, как более опытные, разбежались и попрятались, а Тугрик визжал от боли и продолжал бестолково метаться посреди комнаты.
      Виня тоже завизжала.
      -Ты забьешь его до смерти!
      И оттолкнула Гелия, упершись обеими руками ему в пояс.
      Гелий посмотрел на Виню, нехорошо улыбнулся, примерился и пнул ее носком ботинка в низ живота. А потом мгновенно перехватил обе ее руки, когда она попыталась вцепиться ему в глаза. Она перестала драться и стиснула зубы. Но ее просто поднесли к тахте и посадили на пуфик.
      -Больно?.. Ты сама виновата. Ты ударила меня еще сильнее, ты попала мне по мошонке. Я мог тебя убить на месте.
      -Неправда! Я тебя просто оттолкнула!
      -Правда! Ты меня ударила! Очень больно!
      Виня замолчала.
      -Ты сама виновата!.. Не знаю, что дальше делать!.. Солнышко, не уходи от меня!..
      Виня молча посидела на тахте, потом пошла в ванную, стянула с себя леггинсы и трусы, взглянула. Во весь лобок разлился темно-лиловый синяк. Боли она почти не чувствовала, как это с ней бывало в экстремальных ситуациях.
      Позвала Ришу и показала ей синяк.
      -Песец, - проговорила задумчиво. Она слышала от кого-то, что если муж один раз ударит, то потом и будет бить. А уходить ей некуда, разве что на улицу…
      Риша непонимающе посмотрела ей в глаза.
      -Это анекдот. Японец вернулся на родину из России и рассказывает своим: - Русский язык очень странный. Всё называется одним словом. Шуба – песец, шапка – песец, попал под машину – тоже песец…
      Риша продолжала недоуменно помаргивать светлыми ресницами.
      Виня объяснила, на какое слово похоже слово «песец». Риша тихо засмеялась.
      К ним подошел Гелий.
      -Солнышко, прости, не уходи от меня! Я больше никогда тебя не ударю! Не уходи!.. Никуда не отпущу кисиньку! Прости!
      Он снова схватил ее в охапку и отнес на тахту, вынув по пути ключи из входной двери и из Вининой сумки-пояса.
      Она смирилась и часа через три заснула в его объятиях…

                                                        5.
      Вместо сцены было просто небольшое пространство посреди зала, окруженное рядами кресел. 
      Виня посреди светового круга играла на чем-то напоминающем гибрид флейты и органа.  Серебристая, слегка изогнутая трубка несла на конце серебристый же шар немногим более Вининого кулака, а на шаре возвышался пучок словно маленьких органных труб, напоминавший готический собор (центральные трубки в пучке были длиннее). Звук инструмента напоминал синтезатор, включенный одновременно на тембрах флейты и скрипки…
      Мелодия была настолько необычной и пленительной, что Виня, проснувшись, чуть не заплакала, потому что не запомнила ни одной музыкальной фразы.
      И вздрогнула от неистового вопля.
      -Кошки! Гады! Убью, суки! – надсадно орал Гелий, потрясая кулаками над грудой газет, лежащей на столе.
      Виня слетела с тахты, подскочила к Гелию, спросила внешне спокойно, хотя колотящееся сердце сотрясало грудную клетку:
      -Что они сделали?
      -Обоссали авторские экземпляры!
      -Так ты ж кладешь их где попало. Я говорила – в шкафчик за запертую дверцу или в ящик стола. У них туалет – картонная коробка с газетами. Или они, по-твоему, отличают, где ценные газеты, а где бросовые?
      -Сейчас сволочей за хвост и головой об стенку! Они нарочно это сделали! Они мне мстят! Не так погладил, не так посмотрел!
      -Гелий, перестань. Вовсе они не нарочно, это всего-навсего кошки.
      -Я им сейчас устрою…- бормотал Гелий, бегая по комнате и пытаясь поймать несколько кошек одновременно. – Выбирай: или я убью их сразу, или на неделю в подвал.
      Он открыл входные двери – в квартиру и в коридор. Кошки тут же ринулись вон и удрали по лестнице туда, куда Гелий хотел их отправить.
      Стрылька закопалась в одежду на Вининой полке в гардеробе. Хорошо, подумала Виня. Гелий на ее полках не роется, а умная кошка не покажется, пока его настроение не переменится.
      В распахнутую дверь робко заглянула пожилая соседка.
      -Ой, что тут у вас? А я хотела спросить, не отдали ли вы беленького котика?
      Гелий глянул на нее, и она мгновенно испарилась.
      Он захлопнул и запер дверь.

      По замку поскребли ключом и явно не попали куда надо. Затем, заикаясь, пискнул звонок. И тут же последовали тяжкие удары в дверь сразу сверху и снизу, должно быть, одновременно руками и ногами.
Гелий подошел и спросил, из-за двери что-то пробормотали. Гелий открыл, и в квартиру ввалился пьяный в зюзю Пашка.
      Пашка, шатаясь от стены к стене, сразу отправился на кухню и завалился на диван спать, сбросив с себя только ботинки.
      Гелий немного пометался по непривычно тихой без кошек комнате и пошел готовить чифирь, высыпав в заварочный ковшичек целую пачку чая. Он гремел посудой и мебелью, к тому же что-то немузыкально пел во весь голос.
      Пашка недовольно заворочался, потом попросил не мешать спать.
      -Я хозяин квартиры, что хочу, то и делаю, - последовал демонстративно надменный ответ.
      Пашка неторопливо сел, затем встал. Он держался на ногах вполне твёрдо, и глаза у него были не осоловелые, а бешеные.
      -Ты эгоист, ты никого не уважаешь, ты всех гребешь под себя. А я сейчас нервный. Ты меня достал неуважением, а я выпил, и у меня несколько обломов, так что я тебя сейчас бить буду.
      Пашка схватил с полки буфета скалку, примерился, покусывая губы, и с размаху саданул ею Гелия по голове. Тот не пытался ни уйти, ни увернуться, ни прикрыться, просто стоял, свесив руки.
      Пашка выглянул из кухни и подмигнул Вине, застывшей посреди комнаты.
      -Больше он над тобой издеваться не будет.
      Неземная наивность, подумала Виня.
      Пашка снова повернулся к Гелию, поигрывая скалкой.
      -Ты, конечно, можешь ночью подойти и е…нуть меня топориком, но если ты меня не убьешь, то я встану и тебя прикончу. А если ты напишешь на меня заяву, то лет через пять я выйду откуда угодно, из психушки или тюрьмы, по-любому, и тебя урою.
      -А зачем бы мне это было надо, сам подумай? – спокойно спросил Гелий, не двигаясь с места. – Не собираюсь я тебя сажать.
      Пашка еще раз хрястнул его по голове скалкой. У Гелия по виску потекла кровь.
      -Хочешь, побью? Хочешь, убью? Искалечу? – выплевывал слова, заводя сам себя, Пашка.
      -А что тебе это даст? – монотонно вопрошал Гелий. – Сам подумай, какой результат-то ты хочешь получить? Ну, искалечишь. А чего добьешься? Если бы ты меня убил, быстро и результативно, я был бы тебе благодарен, а если я буду жить и мучиться, то это ничего не даст ни мне, ни тебе.
      Гелий сдвинулся с места и очень неторопливо прошагал в ванную, бросив на ходу Вину:
      -Завтра – развод.
      Пашка посмотрел, что он делает, и подошел к Вине.
      -Ну вот, теперь всё в порядке.
      И обхватил ее, направляя к тахте.
      -Не надо, - Виня вышла из оцепенения.
      -Надо. Я могу заставить этого идиота отдать тебя мне. Вместе с квартирой. Я всё могу.
      Виня, как обычно, усыпила его бдительность, вывернулась из Пашкиных рук и, пока он восстанавливал равновесие, выбежала в коридор, мельком отметив, что Гелия уже нет ни в ванной, ни в квартире вообще.
      Виня побежала вниз по лестнице, слыша, как Пашка ломится в дверь ванной, думая, что Виня заперлась там. По всему дому разносились мощные удары и крики.
      -Виня, открывай!!! Дверь сломаю!!! Открывай!!!
      В ванной, наверно, заперлась Риша.
      Виня добежала до первого этажа и хотела спрятаться под лестницей, но обнаружила там Гелия и ринулась вон из подъезда. Гелий ее остановил.
      -Не ходи, простудишься. Сейчас его заберут, соседи милицию вызвали, он уже к ним ломится вместо нашей ванной. Слышишь?
      Матерщина отчетливо доносилась с восьмого этажа на первый.
      -Развестись мне с тобой надо. Да где я лучше найду? Лучше не бывает.
      С плачем пробежала Риша в разорванной одежде и выскочила на улицу.
      Гелий, подумав и прислушавшись, счел, что под лестницей уже небезопасно, и потащил Виню за руку следом за Ришей. Он открыл дверь одновременно с милицией.
      -Стоп! Вы куда? Это вы здесь устроили дебош?
      -Нет, это у нас, квартира 52, восьмой этаж, - быстро сказала Виня.
      На Виню внимательно посмотрели, скомандовали ждать внизу с одним из милиционеров, поднялись на лифте.
      И через пару минут провели, подталкивая резиновыми дубинками, Пашку с задранными вверх руками.
      Виня и Гелий переглянулись.
      -Вернется, как только выпустят.
      -И ты ему откроешь?
      -А почему нет?
      -А потому, что он опасен. И для меня, и для тебя, и для Риши.
      -Как ты думаешь, она вернется?
      -А куда ей деваться?
      -Ты права. Впустим его? Он мой друг, и он нас кормит.
      -Постояльцев можно найти сколько угодно. Друг, который тебя бьет? Который требует от твоей жены с ним спать?
      -Друзьям позволено многое, это свои. Чужие все равно делают то же самое, но при этом ничем не помогают.
      -Если он будет снова здесь жить, я уйду жить в другое место.
      -Например?
      -Обратно в вагоны-запаску. Там проводники от жеребцов охраняют.
      -Хорошо, он больше не будет у нас жить…

      Стрылька стояла посреди квадратной пещеры и прислушивалась, трясясь от ярости, как древесный лист на ветру.
      Обижают почти до смерти ее как бы соплеменников, опасности грозят ее любимой Большой. Больше всего на свете и прямо сейчас Стрыльке хотелось вырасти, стать огромной и сильной, чтобы заступиться за дорогих для нее существ. Она очень сильно разозлилась на свою беспомощность, так же, как последние дни злилась на свою беспамятность. И если та злость вызывала дикую боль в голове, то результатом этой явилось ощущение выкручивания всех суставов и размалывания всех костей.