Кошмар в Маэлинне

1. Жертва

Конец осени. Скоро наступит зима.

Черт возьми, как же холодно.

Прошедшая ночь была безоблачной и яркой, наполненной светом огромной полной луны. Привыкнув к ее холодному сиянию, в такую ночь легко можно было бы обойтись без масляных светильников и факелов на улицах. И, не будь подобных источников света на пути ночной горожанки, которая с ребенком на руках одиноко брела в тишине улиц, женщина бы вовремя смогла заметить нависшую над ней тень опасности.

«Еще немного подзаработаю и смогу убраться куда-нибудь подальше отсюда. Забыть это все и зажить там, где никто меня не знает», – Согревая дыханием свои замерзшие пальцы и маленькие ручки крохотной дочки, Ланда шла от подруги по ночным закоулкам Маэлинна к той дыре, которую звала теперь своим домом. Подобные поздние прогулки давно стали для нее обычным делом, ведь Ланда работала вечерами и ночами, согревая красивым телом и душевным теплом совершенно чужих ей мужчин. Женщина, признаться, мало что умела в этой жизни, чтобы как-то иначе заработать себе на хлеб, однако была достаточно молода и красива, чтобы собой торговать. И, пожалуй, единственным хорошим событием, – не хотелось бы говорить «последствием», – в ее нынешней жизни была годовалая дочь. Ланда оказалась на грани бедности и в долгах, села на шею добросердечной подруги, которая держала при себе ее ребенка, в то время пока мать работала… и, казалось, хуже ситуации для рождения дочери не придумаешь. Но ей безумно хотелось любви. Не той, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми борделя, — от такой любви ее уже давно тошнило, равно как и от мужчин, что довели ее до сегодняшнего положения. Ланде хотелось любви беззаветной: ощущать себя нужной, необходимой, единственной. Такую могло дать только дитя. Дочка придавала матери желания жить, иначе девица бы, скорее всего, уже свела счеты с жизнью. А теперь ей нужно было держаться и продолжать существовать для них обеих.

– Еще немного, и мама заберет тебя из этого гадюшника. Мы убежим от Бастьена и забудем все как страшный сон, – шептала женщина о своих мечтах, поцеловав холодный нос дочери и продолжая идти к дому.

Она повторяла эти слова уже не в первый раз, словно посылала молитву оглохшим к страданиям смертных богам, в которых на самом деле никто не верил. Ведь, если боги позволили ей остаться обманутой и брошенной на чужбине с ребенком под сердцем, то зачем они такие нужны вообще? И, забегая вперед, даже для своей малышки Ланда не желала подобной судьбы. Поэтому отсюда нужно было бежать. Еще немного денег скопить бы... и прощай вся грязь проклятого Маэлинна. Удивительным образом ребенок не только спасал жизнь непутевой матери, он еще оказался для нее причиной, – каких поискать, – чтобы эту жизнь менять.

– Или, может быть, мы просто вернемся в родные края. Я сомневаюсь, что нам там будут рады после того, как я сбежала, но почему бы не попробовать… да?

Вместо ответа, малышка на руках женщины вдруг раскапризничалась и мать поспешила ее успокоить, покачивая, да приговаривая слова утешения ласковым голосом. Но это не помогало. Ребенок будто бы понимал сейчас гораздо больше своей непутевой матери. Малышка то ли увидела, то ли почувствовала опасность, но ее мать была поглощена своими переживаниями и мечтами, потеряв бдительность.

Ланда оказалась почти на пороге своего дома, когда, наконец, увидела жуткую чудовищную тень, но она начала осознавать то, что случилось, лишь когда плач дочери прервался гулким дыханием и вкрадчивым рычанием. Злая собака? Нет, вряд ли. Слишком громко для любого пса. Ланде стоило бы бежать скорее, скрыться за стенами дома, да захлопнуть дверь, но она повернулась, совсем не понимая, что делает. И то, что она увидела, вызвало в ней ужас.

Когда темные глаза работницы борделя столкнулись с полыхающим льдом нечеловеческих глаз хищника, женщина оторопела от ужаса. Преследовавшая ее тень спрыгнула с крыши дома, приземлившись на земь в тупике переулка бедного квартала, и отрезала для будущей жертвы путь к отступлению. Ожившая тень оскалилась, надвигаясь из темноты на испуганную и с каждым шагом все явнее превращаясь в огромное, косматое, зубастое чудовище. В страхе Ланда понимала: оно сейчас разорвет ее и ребенка, да мокрого места от них не останется.

Ланда оступилась, отступая от неминуемо надвигающейся угрозы.

«Нет…» – прошептали вмиг побелевшие губы.

Женщина ударилась в панику. Все ее сознание оказалось в смятении. Она даже не понимала куда ей бежать и где скрыться, потому что знала: дверь открыть не успеет.

– АААААААААААААХ! – Разорвал утро высокий леденящий сознание вопль дикого первобытного страха, прокатившийся по сонным улицам спящего Маэлинна.

Голодный зверь бросился на свою жертву, видя в ней и ее ребенке легкую добычу.

Хищник не накинулся на стражников, патруль которых спокойно прошел неподалеку несколько минут назад. Чудовище выбрало себе другую добычу, зная что та слаба и далеко не убежит. В лучшем случае мать просто бросит ребенка, а нет – так будет только сытнее.

– Спасите! Помогите! Кто-нибудь!

Отчаянный крик о помощи не нашел в ночи ответа. Звук привлек только пару любопытствующих глаз, но ни одной желающей помочь души.

Чудовище бросилось вперед, стремительно сокращая расстояние с жертвой. Младенец залился плачем. Вопли ребенка заглушило рычание. Только вот Ланда уже не кричала. Она была мертва и ее остывающее тело разрывала на части голодное проклятое чудовище. Мать накрыла собой ребенка, пытаясь защитить свое единственное сокровище от страшного людоеда, которого кровавый дурман трапезы заставил забыть об осторожности и выбраться из тени на свет. Бесспорно, несколько минут жизни для малышки Ланда у судьбы выиграла. Однако, это все было бессмысленно и ненадолго. Зверь был слишком голоден, чтобы покуситься на более мелкую добычу.

Никто не появится, чтобы вступиться за крохотную жизнь.

Они обе были обречены.