Космонавт

Космонавт

Звездное небо. Звезды сияют.

Вдруг одна из звезд беззвучно падает, оставляя светящийся след.

РАССКАЗЧИК. Говорят, наше сердце – это кладбище погасших звезд.

* * *

Свет загорается.

Комната Кости. Она словно из советской ретро-фантастики «Отроки во Вселенной». Стопки книг, рабочий стол, заваленный чертежами. Плакаты и рисунки, поделки. На столе чайная кружка с ложечкой. Гантели на полу, скакалка висит на ручке шкафа.

Бумажные модели космических кораблей ("Союз-Аполлон" и другие), подвешенные на ниточках, плавают в потоке солнечного света.

Игрушечные фигурки. Космонавт Юрий Гагарин, индеец Гойко Митич. Третья фигурка – черный, грубо сделанный, Дарт Вейдер. Он возвышается над остальными.

Шшшш. Звук аудиопомех на записи.

Отец Кости, высокий, в белом свитере с эмблемой звездного флота. Отец приник к видеоискателю старой потертой камеры. Отец снимает Костю, мальчика 11 лет.

ОТЕЦ. Работает!

Костя растерянно улыбается.

ОТЕЦ. Ну-ка, попробуем. (декламирует.) О капитан, мой капитан. Рейс страшный завершен. Все бури выдержал корабль, увенчан славой он…

За спиной Отца проезжает тень. Это Вертер, неуклюжий старый робот, мигающий цветными лампочками.

КОСТЯ. Не «страшный», а «трудный».

РАССКАЗЧИК. У меня отличная память. У отца тоже, но он знает столько переводов этого стихотворения Уолта Уитмена, что иногда путается. Это его любимые стихи.

Отец отрывается от видеоискателя, улыбается Косте.

ОТЕЦ. Точно! Рейс трудный завершен… Теперь ты.

КОСТЯ. Уж близок порт, я слышу звон, народ глядит, ликуя… Как неуклонно наш корабль взрезает килем струи. Но сердце! Сердце!

РАССКАЗЧИК. Сердце!

ОТЕЦ. Стоп.

Отец проверяет запись.

КОСТЯ (на экране) …как неуклонно наш корабль…

Отец нажимает паузу. Костя на экране замирает с открытым ртом.

ОТЕЦ. Отлично! Теперь за дело. Иди-ка сюда.

РАССКАЗЧИК. Комната называется просто «моя комната». Детской, по неписанным мальчишеским правилам, она станет, если родители заведут мне сестру или брата. Пока же комната полностью в моем распоряжении. Макеты космических кораблей, фотографии знаменитых космонавтов…

ГАГАРИН (улыбается и машет рукой). Поехали!

РАССКАЗЧИК. Плакаты древних фильмов… Этот подарил мне отец. Знакомьтесь, прославленный югославский индеец Гойко Митич.

ГОЙКО МИТИЧ (поднимает ружье). Верная Рука – друг индейцев!

КОСТЯ. Я всегда думал, что мой отец и Гойко Митич чем-то похожи.

Отец Кости забавно повторяет жест Гойко Митича.

РАССКАЗЧИК. Фигурка из Звездных войн -- настоящая, с Земли. Это очень древняя китайская фигурка, умеет произносить только пару фраз…

ДАРТ ВЕЙДЕР. Люк, я твой отец.

РАССКАЗЧИК. …но отец от нее в восторге.

КОСТЯ. Отец любит старые штуки.

РАССКАЗЧИК. Отец возился с темным лордом несколько дней, а потом вручил мне. Не потому, что Вейдер ему надоел, а просто хотел, чтобы я разделил его радость.

ДАРТ ВЕЙДЕР. Люк, я твой отец.

РАССКАЗЧИК. Видите? Теперь вот эта камера. Иногда мне кажется, что из нас двоих я взрослее.

КОСТЯ (перебивает). А самая взрослая у нас мама.

Мама Кости, красивая женщина, делает шаг вперед и собирается что-то сказать. Затем просто вздыхает и уходит из комнаты.

Отец вертит в руках камеру.

ОТЕЦ. Эта штука даже древнее Вертера. Одна из первых камер, что были у наших колонистов. В защищенном исполнении, ей не страшны радиация или пыльная буря. Представляешь? Здорово! Нашел ее в списанном оборудовании. Видишь номер?

На камере выцветший инвентарный номер.

Грохот. Костя испуганно поворачивает голову. Робот Вертер забирает кружку с костиного стола и ставит на поднос.

ОТЕЦ (Косте). Нет-нет, смотри в камеру.

Костя старательно таращится в камеру.

ОТЕЦ. Звездный дневник – дело ответственное. Это одна из важнейших обязанностей космонавта…

Камера поворачивается к Вертеру, тот берет со стола Кости книгу.

ОТЕЦ. Вертер, не мешай!

Вертер от неожиданности роняет книгу.

ВЕРТЕР (механическим голосом). Да, мой капитан.

Отец и Костя смеются.

Вертер поворачивает голову сначала к Отцу, к Косте. Поднимает поднос и выезжает из комнаты.

ОТЕЦ. Я веду дневник каждый день. Иногда кажется, что это скучное дело или не особо нужное. Но это только кажется. Если что-то случится… тьфу-тьфу-тьфу… тот, кто пойдет за тобой, должен знать, что ты делал, о чем думал. Где ошибся. И, возможно, однажды это спасет человеческую жизнь. Понимаешь?

Костя кивает.

ОТЕЦ. Так, поехали. Сначала назови свое имя и дату записи. Ну, же! Смелее.

КОСТЯ. Привет всем, меня зовут Костя… Константин Семенович Авдеенко, мне одиннадцать лет. Сейчас… ээ… (Костя бросает взгляд на календарь) …восьмое кумбха 2043 года.

РАССКАЗЧИК. Земляне бы сказали «Сол-8 апрель-2». У нас на Марсе 24 периода, а не двенадцать, как на Земле. Поэтому у нас есть «январь» и «январь-2», два февраля и так далее.

КОСТЯ. На самом деле, названиями на санскрите мало кто пользуется, но у нас в школе это последний шик.

ОТЕЦ. Время?

КОСТЯ. Девять часов пятнадцать минут. По гринвичу.

РАССКАЗЧИК. Марс живет по дарийскому календарю, но время у нас привязано к земному. Для удобства связи.

КОСТЯ. Я нахожусь на Марсе, станция Брэдбери-2.

РАССКАЗЧИК. Брэдбери-2 – самая большая станция на Марсе, больше только Тарковский на другой стороне планеты. А Брэдбери-1 совсем маленькая, это самая первая база, основанная поселенцами. Станции Берроуз, Хайнлайн и Толстой-1 и 2 связаны с нашей станцией тоннелем метро.

ОТЕЦ. Хорошо. Теперь расскажи, что сегодня было. Начни с самого важного.

КОСТЯ. Сегодня я качелью сломал зуб. (Пальцем оттягивает щеку.) Вот, смотрите все!

ОТЕЦ (смеется). Это, несомненно, спасет множество жизней! Да уж, событие так событие. Куда там высадке на кольца Сатурна. Куда там Второй Марсианской экспедиции… Стоп!