Костолом

Глава 1

Все образы героев, их имена, фамилии и события в произведении - вымышленные и являются плодом бурной фантазии автора.

Любые совпадения случайны.

Чикаго, штат Иллинойс

Они знали, где ее искать.

Стоило ей допустить одну ошибку, как их роли поменялись и теперь она стала добычей.

А ведь сегодняшний день не предвещал ничего необычного.

На часах была половина пятого утра, а за окном – кромешная тьма. С детства это ее лучшие друзья. Каждый раз, когда она задницей начинала чувствовать, что ее жалкая шкурка вот-вот окажется в чьих-то руках, он садилась в первый попавшийся транспорт и ехала до конечной без оглядки.

Побег еще ни разу ее не подводил.

Но сегодня она могла спать спокойно.

Все шло как надо.

Постепенно ее план давал свои плоды, и совсем скоро она изменит свою жизнь. Изменится сама. Задышит спокойно и перестанет суетливо оборачиваться от каждого шороха. Не будет с подозрением всматриваться в лица прохожих и ждать, пока кто-то вонзит ей в спину нож или сделает из глотки колумбийский галстук[2].

Эта чертова жизнь стала для нее слишком трудной и раздражающей.

Иногда голову посещали мысли о том, что сдохнуть было бы гораздо проще, чем терпеть все это дерьмо, но даже живя в Чикаго, одном из самых преступных и коррумпированных городов страны, она скорее поскользнётся на ровном месте и сломает себе ногу, чем будет убита одним из наркоманов.

С ее-то удачей.

А ведь идея очень даже заманчивая.

Купив по пути самый большой стаканчик капучино и шоколадный маффин, процент хорошего настроения моментально повысился до тридцати пяти, но быстро проезжавшая прямо по холодной грязной луже перед ней иномарка сбавила его до двадцати. По порядкам этих улиц никто даже не собирался перед ней извиниться или возместить ущерб за испачканное трико и паршивое настроение. Вместо этого, иномарка, резко дав по газам, скрылась с места, взвизгивая шинами.

Чертовы недомерки с чрезмерным чувством власти, вокруг которых даже полиция ходила на цыпочках, сколько бы раз они не наступали в дерьмо, всегда находились те, кто прикрывал их задницы.

Хейли всегда ненавидела таких, как они, но инстинкт самосохранения всегда бежал впереди галопом, напоминая, что за дерзкий язык в подобных районах можно запросто оказаться кормом для рыб на дне озера Мичиган.

Зайдя в одно из непримечательных зданий на окраине в Богом забытом месте, и, поднявшись на третий этаж на старом скрипучем лифте, она с удивлением отметила, что картонный стаканчик с капучино пуст, а маффин съеден.

А еще и то, что рядом с дверью ее кабинета уже стоял в ожидании огромный верзила с гладкой как шелк лысиной. Его заплетенная в косу почти до груди борода восхищала девушку и злила одновременно каждый раз, когда она видела его.

– Сегодня блестишь ярче, чем обычно, Фрэнк, – сделала девушка комплимент мужчине, заранее зная, как тот любил ухаживать за кожей головы.

– Только вчера подровнял концы, – довольно ответил тот, наглаживая свою бороду.

Открыв дверь кабинета, который снимала уже почти три месяца, Хейли зашла первой, пропуская за собой мужчину. Он знал это место как свои пять пальцев и без прелюдий сел в специальное кресло, по-королевски расставив в стороны ноги.

– Мои товарищи и босс заценили твою работу, – мужчина первый нарушил тишину помещения, из-за чего его голос показался девушке слишком громким. – Я дал им твои контакты. Будь готова к новым клиентам.

– Тогда пусть встанут в очередь и ждут, когда и до них дойдет черед.

– Даже не пойдешь им на уступки? Они заплатят в разы больше, чем я, – мужчина хмыкнул и, сняв с себя черную кожаную куртку, бросил ту прямо на пол с глухим стуком, словно в кармане той был как минимум булыжник.

Но она-то знает, что Фрэнк не страдал любовью к редким породам камней.

– Деньги – это хорошо, но я не могу прыгнуть выше собственной головы из-за чьей-то прихоти обойти очередь ко мне, – сказала девушка, натягивая на руки одноразовые нитриловые перчатки черного цвета. – Либо они ждут, либо идут к черту.

– Ты безжалостная, – бросил мужчина и тяжело вздохнул, когда увидел, что она уже почти готова приступить к работе и села рядом с ним во всеоружии.

– Еще ни один наш сеанс не проходил без обезбола, – протерев уже гладкую кожу антисептиком и крепче сжав в руке тату-машинку, Хейли сделала первую тонкую линию черной краской по еще видному с прошлой недели эскизу. – И после этого ты считаешь меня безжалостной?

Бровь девушки взлетела вверх, на что мужчина только молча хмыкнул и крепче сжал ручки кресла, а после его утвердительного кивка приступила к более сложным деталям.

В детстве Хейли мечтала рисовать, но, повзрослев и упав на самое дно этой гребаной жизни, единственное, чем она сейчас может жить – это набивать тату главарям банд и группировок, диллерам, мелким сошкам, торчкам, латиносам и всем, у кого есть на это дерьмо деньги – то есть всем отморозкам города Чикаго.

Деньги не пахнут.

У них нет цвета.

И то, каким способом их зарабатывали ее клиенты, не имело никакого значения, потому что лучше тихо набивать тату за приличные деньги, чем быть элитной шлюхой в одном из притонов штата.

Их в последнее время в Чикаго больше, чем музеев.

В который раз Хейли удивилась силе духа сидящего перед ней мужчины. В то время как одни краснели и покрывались потом от боли, пока она вбивала краску им под кожу, этот же, выкурив сигарету, спокойно спал и даже не шевелился. Хоть она и нанесла перед процедурой обезболивающую мазь, которая в силах снизить боль максимум на двадцать или более процентов, лицо Фрэнка спокойно как у спящего младенца и ни один мускул на нем не дрожал.