Кот Мурмяу

Кот Мурмяу

В подвале дома на улице Догдонстрит завелось слишком много мышей и крыс. Они плодились и плодились, плодились и плодились, пока на той улице не появился кот Мурмяу. Он начал отчаянную войну с крысятами и мышатами, что лезли изо всех щелей и не давали покоя жителям города Мэтчер — старинного рыболовецкого центра.

Мурмяу был отчаянный кот. Он сражался только своими когтями и зубами (никаких мечей, щитов и копий, как у подлых крысят и мышат, у него не было — он же честный воин). Он побеждал в битвах, в которых, казалось, никто не смог бы победить.

Мурмяу жил на чердаке дома номер три по улице Глинденстафф в своей уютной каморке с женой и тремя ребятёночками. Они питались отменной рыбкой и никогда-никогда не голодали, потому что их дедушка был разъездным рыболовом. У них на столе чего только не перебывало: и осетрина, и морской окунь, и таймень.

Одним ранним утром Мурмяу вышел на улицу и понял, что больше так продолжаться не может. Он стареет, и продолжать борьбу становится все сложнее и сложнее. На улицах стало тише и спокойней благодаря ему, но долго ли продлится это затишье? Крысиный король (“отец”, как он сам себя величал), возможно, что-то замышляет. Что-то дерзкое и непредсказуемое. Это же настоящая мафия! А с мафией шутки плохи. Но и Мурмяу, знаете ли, не лыком шит.

Стояло погожее осеннее утречко. Серенькая шёрстка кота Мурмяу блестела на солнышке. Вдруг между шинами проскользнула мышь, затем другая, и третья, и четвёртая. Они окружали Мурмяу, пока не образовали кольцо. В таком положении Мурмяу был почти беспомощен. Мыши прыгали на него, цеплялись своими лапками с острыми коготками и зубами, выгрызая клоки шерсти, дальние ряды метали копья. Мурмяу было больно. Он нахохлился и ринулся в атаку. Хвостом он сбил несколько наглых мышат. Зубами перегрыз глотки множеству и множеству мышей, когтями раздирал их на мелкие кусочки. Но мышей было много, а Мурмяу был один.

В пылу сражения с крыши одного из домов соскочила длинная гибкая тень. Она как волна цунами разогнала полчища мышей. Мурмяу, обессилевший, упал на землю в ту секунду, когда тень огласила победу.

Мурмяу проснулся у себя дома. Он ощутил ноющую боль в мышцах. Оглядев себя, он увидел бинты, а под бинтами швы. Он хотел бы знать, кто его так аккуратно подлатал, но сейчас у него не было сил даже голову приподнять. Так ничего и не узнав, Мурмяу снова провалился в забытьё.

Проснувшись вновь, Мурмяу забыл все, что произошло до этого. И он не мог понять, почему он валяется в постели, хотя ему давно уже пора на работу. Он почему-то думал, что работает клерком в престижном журнале и пишет статейки на тему падения или повышения курса рыбинов — валюты города Мэтчер.

Жена как ни объясняла ему, что он герой и спасает город от полчищ мышей, он все отнекивался, просил принести ему кофе и нынешний выпуск новостей. Жена у него на редкость добросовестная особа, и хоть не была согласна в чем-то со своим мужем, делала всё, чтобы он чувствовал себя счастливым. Она принесла ему кофе и газету на серебряном подносе. Мурмяу посмотрел на всё это и подумал: “Как же хорошо я зарабатываю в газете, какой же я хороший работник”. Но на самом деле жила его семья на подаяния от благодарных жителей Мэтчера.

Каково же было удивление Мурмяу, когда он увидел на первой странице газеты себя, собственную разбитую морду и надпись: “Воинственный кот Мурмяу вновь у штурвала”.

Мурмяу, ошарашенный появлением себя на передовой полосе, не понимал при чём здесь “воинственность” и с какого бока сюда приплели штурвал. Но больше всего он был поражён собственной мордой с длинными усами и зелёными глазищами.

Он решил открыть и прочитать статью. И вот, что там было написано:

“Воинственный кот Мурмяу перешёл от защиты к нападению. Он разгромил полчища мышей одним ударом хвоста. Клыками он раздирал их нежные шейки. Те верещали и падали ниц, поражённые силой Мурмяу.

В этот раз всё могло закончиться печально для нас с вами. Под конец боя Мурмяу почти обессилел, ведь подлые грызуны обступили его кольцом. Но в тот роковой момент, когда силы Мурмяу уже были на исходе, к нему на помощь пришла не менее воинственная Ливьер. Она, как молниеносный ягуар, завершила то, что начал Мурмяу.

Поздравляем наших героев!”

Мурмяу несколько раз перечитывал статью, но память не хотела к нему возвращаться. Он всё так же думал, что работает клерком, что никакой он не герой, а эта статья — выдумка наглых прохвостов, которые хотели ему чем-то насолить.

Но пазлы не сходились. На передовой странице всё так же висела мордочка кота Мурмяу, а в статье так же продолжало маячить благодарственное письмо все тому же коту Мурмяу и незнакомой для того котихе Ливьер.

До сих пор всё внимание кота Мурмяу было поглощено статьёй. Он не обращал внимания на жену, которая вот уже битых полчаса стояла над ним и поглаживала его по голове.

Ливьер — котиха умная и своенравная — также находилась в комнате. Ее интересовало исключительно здоровье кота Мурмяу. Именно она подлатала его, именно она делала приклады холодной тряпкой к горячему лбу, когда у того был жар.

Стоит описать убранство дома кота Мурмяу и котихи Монамир — его жены. В доме их всегда был идеальный порядок, несмотря на присутствие трех кошариков-сорванцов, их детей. Посередине просторной комнаты стоял роскошный круглый дубовый стол, за которым обычно трапезничали. В углу комнаты стоял мягкий пружинистый диван, на котором сейчас и возлежал кот Мурмяу. Рядом с ним стояло несколько табуреток с лежащими на них примочками, бинтами, лекарствами и всей остальной лечебной дребеденью, включая тазик с водой. В противоположном от дивана углу стоял объемный шкаф с книгами. Кот Мурмяу очень любил почитать, особенно иностранные детективы. Из третьего угла на второй этаж вела лестница. Там располагались спальни четы Мурмяу-Монамир и их детей. В четвертом углу располагалась прихожая, куда можно было повесить куртки, оставить зонты в глубоком металлическом ведре, примостить обувь на потертой циновке. По стенам первого этажа висели трофеи кота Мурмяу: маленькие острые сабельки, кругленькие щиты, острые пики, плащи, доспехи — в общем всё то, чем воевали мыши.