Кракозябра не людь

Кракозябра не людь

Выключив газ, Юмо перемешала жаркое и придирчиво оглядела квартиру: всё в порядке, пол блестит чистотой, домашние любимицы Ляля и Джу нежатся в сытой дрёме, свернувшись в клубок, напоминающий Инь-Янь. Белоснежная хитрюга Ляля вместе с чёрной, как вакса, Джу. Обе подобранные с улицы дворняги, но умницы и красавицы. Не так важна порода, главное чтобы человек хороший был, а Ляля и Джу не просто хорошие, они золотые мамины девочки. Большие, клыкастые, но доверчивые и беззащитные, словно дети.

Хозяйка погладила Джу, потрепала Лялю за ухом и, устроившись за компьютером, отхлебнула кофе из синей чашки с мордочкой Винни-Пуха.

Немного времени для себя. Через два часа бежать на работу, где старший продавец-консультант Юлия Владимировна будет распевать хвалебные оды чудодейственным кремам и дивным ароматам известных трендов. Женщины приходят в косметический отдел вовсе не за баночкой крема или флаконом духов, а за чудом перевоплощения. Юля знает этот секрет и, притворившись доброй феей-крёстной, щедро раздаёт волшебство. Продажи отдела растут, потому начальство её уважает. Ещё у Юли есть семья – любящий муж и взрослый сын-студент физмата. Для мужа она – Юлька, для сына – мамка. Всегда. Друзья и знакомые называют её коротко Юль. Только Ляля и Джу знают про Юмо, но это страшная тайна хозяйки, которая, разменяв четвёртый десяток, не сумела повзрослеть и отказаться от детских фантазий. Пришлось научиться существовать в двух мирах попеременно. В реальности – интеллигентная женщина, хозяйка домашнего очага и отличный работник. В придуманном мире, населённом вымышленными друзьями – чудаковатая девчушка-почемучка.

Надолго потоптавшись у двери, Юмо переступила порог. Шагнула в мглистые сумерки, зажгла рассвет и несколькими штрихами тёмно-лилового обозначила на горизонте горную гряду – мрачную тайну на фоне подкрашенного багровым сиянием неба. Пока поднималось солнце, Юмо успела изобразить заливные луга, стадо коров в сопровождении юного пастуха и деревеньку по сторонам извилистой наезженной дороги – крытые соломой домики с дымком из труб, резными ставнями и вывешенными на заборах глиняными горшками. Послышались квохтанье кур, собачий лай, крики играющих в лапту детей. Придирчиво оглядев картинку, Юмо закрыла глаза и сосредоточилась, стараясь найти героя. Щуплого смешливого паренька в расшитой рубахе, что день-деньской развлекал красных девок да баб песнями, частушками, шутками и прибаутками, виртуозно играл на баяне. Летом отец всякое утро выносил Иванушку из избы на руках, усаживал на завалинку, а вечером забирал домой с полной корзиной гостинцев. Жалели бабы Иванушку. Ходить парнишка не мог с малолетства.

Нечто мягкое скользнуло по ноге. Юмо отвлеклась, посмотрела вниз, сказала строго:

– Тявка, а ну прекрати!

Катавшаяся сочной траве рыжая псина, вмиг отрастила недостающие конечности и, подёргивая колечком хвоста, поковыляла в угол, занятый подтекавшим аквариумом с тягучей жидкостью розового цвета.

– Не то, – вздохнула Юмо. Кончиком пальца стёрла деревню луга и горы, изобразив вместо них влажные бирюзовые джунгли, кишащие диковинным зверьём. Пространство наполнилось клокотанием, гуканьем, пронзительным писком. Запахло горечью и прелью. Юмо закусила губу, стряхнула с сандалии любопытного краснокрылого мохнача и обозначила в желтоватом небе искорку летательного аппарата.

– Снова аварийная посадка на малоизученной планете? – уныло поинтересовался Кракозябра, отбросил в сторону баян, содрал с себя рубаху и, перевоплотившись в большую глазастую кляксу, поглотил реквизит несостоявшегося Иванушки. – Эх, хозяйка. У тебя же фантазия – во!

– Крако прав, – встрепенулась Совушка, нацепила на клюв пенсне и принялась клацать по клавиатуре, вглядываясь в тускло светившийся экран. – Вот. Двадцать семь тысяч упоминаний в современной фантастике. Другие идеи есть?

– Есть одна, – побледнела Юмо, дёрнула себя за косичку и уничтожила джунгли, принявшись разрисовывать всё вокруг арками ярких радуг. – Только сюжет не клеится, и героя найти не могу. С сыном неладное что-то творится. Валерка скрытный, от моих вопросов отмахивается, но я вижу, что ему плохо. Сердце не на месте, вот и…

Она махнула рукой, села на оставшийся от инопланетного дерева пенёк и расплакалась.

– Ну что ты, – Крако летал вокруг хозяйки, из кляксовой черноты то и дело возникали умильные рожицы. – Сын у тебя парень не промах, справится. Огорчать тебя не хочет, потому и молчит. Чувствительная ты у нас. Ну, хватит, хватит. Хочешь, я снова буду капитаном звёздного лайнера, хоть целого флота, хочешь?

– Я писала про капитанов уже четыре раза, – отмахнулась от него Юмо.

– Хоть двадцать, если хорошо выходит.

– Какое там хорошо. Я… н-новое придумать хочу. Ищу, ищу… и-и… не находится ничегошеньки, – размазывая слёзы по щекам, всхлипывала Юмо.

– Дитя, – Кракозябра развёл отпочковавшимися от шарообразного тела руками. – Интересно, а что ты искала, когда была маленькой?

Юмо вздохнула, потёрла припухший нос и сказала:

– Наверное, искала людей.

– И как, нашла?

– Ну да, много кого. Тебя вот тоже.

– Кракозябра не людь, – вставила учёный клюв Совушка.

– Кракозябра людее любой люди, – возразила Юмо.

– Правда? – Крако покраснел, принял форму сердца и начал ритмично пульсировать, уставившись на хозяйку преданными синими глазами.

Юмо была тронута до глубины души, но не успела набрать полную грудь воздуха, чтобы сказать подходящие моменту слова, как сверху обрушился недремлющий Штамп и раскляксовал сердечную Кракозябру в дорожной пыли.

– Бом! – сказали громоздкие напольные часы с полустёртым циферблатом. Из них выскочила Мышь, чихнула двенадцать раз, вытерла мордочку клетчатым платочком и пожаловалась на насморк. Совушка вручила ей кусочек сыра, посоветовала постельный режим и постаралась незаметно перевести стрелки часов назад.

– Даже не пытайся, – остановила её Юмо.