Красное и белое

Часть 1

Тяжелые свинцовые тучи нависали так низко над землей, что казалось, шпили башен аббатства святой Елизаветы могут пронзить их, как нож — брюхо вепря. Серое небо, серый камень стен, серая земля — из мира разом исчезли все краски.

Суеверной герцогине Хедервари не нравился этот вид.

— Дурной знак, — пробормотала она, выглянув из окна кареты. — Ох, не к добру грозовые тучи, не к добру…

— Матушка, прошу тебя! — Эржебет не смогла сдержать усталый вздох. — Это всего лишь облака. Тем, кто тверд в вере, не стоит бояться знамений. Они могут быть посланы лукавым, чтобы смутить нас и сбить с истинного пути.

— И все же, — герцогиня с мольбой взглянула на дочь, — может, ты передумаешь, золотце мое? Еще не поздно повернуть назад. Твой отец все уладит с епископом. Посмотри на эти мрачные стены! Неужели ты хочешь сгубить свою молодость там?

— Я уже все решила, матушка, — отчеканила Эржебет. — Прошу, хватит об этом.

Госпожа Хедервари скорбно понурилась, промокнула уголок глаза кружевным платком, но ее дочь не собиралась поддаваться на такие уловки, она не верила слезам матери. Эржебет демонстративно отвернулась к окну, рассматривая аббатство, в котором ей предстоит жить до конца дней. Она не жалела о решении уйти в монастырь, ведь это был ее собственный выбор, а не чья-то навязанная воля.

Супруги Хедервари всегда были слишком заняты интригами, пирами и любовными похождениями, они долгое время не уделяли внимания воспитанию Эржебет. Поэтому как-то само собой получилось, что она росла вместе с тремя старшими братьями будто еще один мальчик. Она носила мужской костюм, коротко стригла волосы и училась обращаться с оружием. Родители спохватились, когда Эржебет минуло четырнадцать. Ее спешно одели в роскошное платье, посадили за вышивание и огорошили известием, что она девушка и должна вести себя соответственно. Хотя она фехтовала лучше Шандора, стреляла более метко, чем Иштван, и могла пересчитать все зубы Ференцу, Эржебет теперь должна была беспрекословно подчиняться им и отцу. Вдруг выяснилось, что она человек второго сорта. Или вообще не человек. Женщина. Ее уделом было растить детей, следить за домом и слушаться мужа. Была еще возможность стать такой как мать: вести светскую жизнь и гулять на стороне, рискуя постоянно быть раскрытой. Эржебет не нравилась ни та, ни другая перспектива. Она привыкла сама управлять своей судьбой, один раз вдохнув воздух свободы, она уже не могла стать ни покорной женой, ни легкомысленной кокеткой. Она хотела быть мужчиной! Постепенно это невыполнимое желание перековалось в ненависть ко всему мужскому роду.

Как оказалось, вся жизнь Эржебет была давно рассчитана наперед: еще в колыбели ее обручили с сыном знатнейшего австрийского герцога Эдельштайна. В день своего совершеннолетия она впервые встретилась с будущим мужем. Холодный, высокомерный Родерих, который смотрел на нее, как на пустое место, ей сразу не понравился.

— Я лучше наложу на себя руки, чем стану его женой, — заявила Эржебет отцу.

У господина Хедервари был крутой нрав, он долго кричал на дочь, грозился самыми ужасными карами, даже поднял на нее руку, но Эржебет оставалась непреклонной. Отец понял, что дочь действительно может совершить грех самоубийства, и смирился с ее выбором. Он попытался найти Эржебет других женихов, но все кандидатуры были отвергнуты: она уже избрала другой путь.

Эржебет стала часто посещать аббатство святой Елизаветы, своей небесной покровительницы. Она подолгу жила там, проводя время за помощью бедным и больным, переписыванием старинных рукописей или работой в саду. Эржебет твердо решила стать здешней аббатисой, о чем объявила отцу. Конечно же, после такого последовали новые скандалы, уговоры и обещания, что господин Хедервари позволит дочери выбрать в мужья кого угодно, хоть обнищавшего дворянина, лишь бы она не уходила в монастырь. Но Эржебет упорно стояла на своем.

Отец сдался, использовал свои связи и договорился с епископом о назначении своей дочери на пост аббатисы. Это не составило большого труда, если учесть, сколько денег он пожертвовал монастырю.

И вот теперь Эржебет ехала в аббатство, чтобы принять постриг. Она была счастлива, что добилась своего. В обители она будет королевой, сможет делать то, что сочтет нужным. Единственный перед кем ей придется держать ответ — Бог.

— Ты могла бы еще выйти замуж! — трагично воскликнула мать.

На это Эржебет лишь криво ухмыльнулась: кому нужна перезрелая двадцатипятилетняя старая дева с неукротимым норовом? Нет уж, она прекрасно проживет жизнь без мужчин.

Вечером в аббатстве сестры отрезали ее густые медно-рыжие кудри. Мать картинно разрыдалась, а Эржебет Хедервари — новая аббатиса монастыря святой Елизаветы — торжествующе улыбнулась.