Красный галстук

Пролог.

Пальцы и ладони в крови. Сухость во рту. Мутный рассудок кружит голову. Зеленые сосны. Деревянные дома с облезшей синей краской. Пять разноцветных колец, освещающих каменную тропинку.

Жизнь – боль. Радость, чей-то смех.

Круговорот разных эмоций. Ощущение бабочек в животе и ужасно горят глаза и скулы. Книга с красной обложкой. Значок золотой пентаграммы Дьявола пульсирует, передавая силы и уверенность. Жабры на шее щекочут, заставляя воспрянуть. Они в предвкушении человеческих красных телец.

Открываю глаза. Звездное небо манит к себе яркими светлячками.

Широкие крылья за спиной распушились на черные ворсинки. Поднимаюсь ввысь, могу летать.

Ощущение жажды не отпускало меня. Нужно срочно утолить её. Лечу над домами, близь к звездному небу и тонкому месяцу.

Чувствую запах свежей плоти. Девочка лет шестнадцати. В белой блузочке, черной юбочке и черных туфельках.

Текут слюни, скулы сводит от непреодолимого желания вцепиться в молоденькую кожу глотки. Почувствовать свежесть юной плоти не оставляя шансов на спасение.

Приземляюсь, на песчаную дорогу, создавая скрежет моих длинных когтей, зарываясь ими в песок.

Она смотрит мне в глаза взглядом испуганного одиночества, — Помогите. Спасите. Ва-а-а-алера. Вале-е-е-ер, — верезжит так, что уши закладывает.

По её щекам стекают слезы, но этот человеческий фактор не останавливает, а прибавляет уверенность в правильности моего желания.

Вцепился в её глотку. Сквозь клыки и лентовидный язык потекла горячая, соленая, вязкая жидкость со вкусом железа. Человеческие эритроциты слились воедино с моими голубыми тельцами и частично попали в желудок.

Она упала наземь, еле дыша, содрогаясь от небольшой потери крови.

Вас осталось совсем немного. Я оценю на вкус лейкоциты каждого, жадно прогрызая плоть, осушая каждый капилляр без остатка. И успею до рокового, кровавого полнолуния. Можете не сомневаться.

Валера Логунов.

Привет! ​ Спасибо, что зашёл на огонек. Я Валерка Логунов. ​И мне шестнадцать лет.

Родился в Ленинграде в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году.

Бабушка проводила дедушку на службу в Советскую Армию и дед Толик больше не возвращался. ​

Клавдия (так звали бабушку) часто вечерами выходила к закату и шептала что-то неразборчиво себе под нос и перекрещивалась. Мама Дуся, когда помогала одеваться папе Вите на работу, говорила, — Матушка Клава молитвами папу Толю вызволяет с того света.

На что папа сильно ругался. Конечно, нехорошо подслушивать, но мне было безумно интересно, о чем они обычно разговаривают. ​

Мама уставала на работе и папа тоже. И часто, вечерами любили читать секретную, пухлую книгу в красной потрёпанной обложке. ​

Как-то раз я пробрался к папе в кабинет. На столе лежала моя запретная радость, та красная книга.

Провел ладонью, бархатная на ощупь. На обложке переливалась шестиконечная звезда, в которой написаны золотым отблеском буквы. Такие нам показывала учительница русича. Кажется иероглифы.

​Открыл книгу. Яркий бронзовый свет ослепил. Проморгал и увидел как появляются алые буквы на пустом белом листе. Почерк такой, словно одноклассница Люська пишет каллиграфическими буквами. А слова-то какие заумные.

Но не успел прочесть, как строгий, завораживающий женский голос говорил в комнате, — Древний, освященный род Дракулы спасал змеиным укусом доминирующее количество племени аротаго. Во главе вожака Кирдуса и грозного вампирского мага Эледорса совершили знаменитое нашествие на земли короля вампиров племени кендус, - на этом моменте голос пропал.

​Раздался шелест кукурузных листьев. Завывал грозный, холодный ветер.

Ничего себе, это поле. Пахло травой, сеном, которое собирал деда Толик для баб Клавиной коровы. ​

Вдали худой мужчина, приколоченный к деревянному кресту за запястья и бедра. По телу незнакомца стекала струя крови. ​

— Пустите, умоляю, — плача от горя взвыл мужчина. ​

— Обреченный смертный, как ты смеешь просить вызволения?— говорил этот же голос что и в кабинете папы. ​

Рыжеволосая, кудрявая девушка поднимала вверх руки, отчего белые рукава ее платья обвисали. На деревянном столе лежала эта же книга. Её золотой свет разливался по ночному небу и кукурузному полю с созревшей кукурузой. Початки были такими толстыми. Я видел такое только на уроках русича, когда разбирали глагол. Там в одном из заданий, была нарисована девочка пионерка, держащая в руках два початка кукурузы. Такие же толстые. Потекли слюни, в желудке будто забурлило. ​Когда вернусь, попрошу у папы, что бы привез из Москвы кукурузу. А еще жвачку, которую как пожую, оставлю в сахаре, что бы не теряла вкус. Ведь эту волшебную резинку не так-то легко достать. ​

— О, беспощадная валькирия, отпусти, — молил снова и снова тот же жалостный мужчина. ​

— Не-е-е-е-е-ет, смрад поганый, — девушка заверезжала. Её визг раздался по всему полю, заставляя листья кукурузы еще сильнее шевелиться.

Вихрь ветра поднялся, зашумели деревья, словно исполняя танец под его властью. В это мгновение она взмыла вверх, ее тело плавно покачнулось и замерло напротив лица худого мужчины. Красную лента со скользкими звуками словно выплывает изо рта рыжей. Сердцем на конце ленты, словно символизирует страсть и силу. Смело и без колебаний красная лента впилилась ему в горло, словно олицетворяя дикую страсть, запирающую его душу в объятиях её власти. Глаза набились кровью, затем лопнули от напора. Кровь брызнула во все стороны и в том числе попала мне на щеки. Б-р, как противно. А запах-то какой.

Ух ты. Такое я видел только в кошмарах. Вот будет круто рассказать об этом однокласснице Лерке. Мои рыжие волосы только её не пугают.

Душа ушла в пятки. Такой страх, я чувствовал в прошлый раз, когда мочалки с моего класса, подкараулили меня возле кабинета инглиша и как выпрыгнули из-за двери. ​

Все резко пропало. Вошел папа и отобрал книгу и спрятал. Больше я ее не видел. ​Я не смею возражать своим родителям, ведь они для меня пример для подражания.