Креветки к пиву

Креветки к пиву

Креветки к пиву

Чан с тьмой стоял на вагонетке. Он вытягивал сферические вареники из галактической тьмы обычным дуршлагом и приговаривал:

- Все катится к чертям, все катится к чертям.

А вареники все катились по тарелке и катились, проваливаясь в черную дыру на дне. Черти чавкали, хрюкали, не поднимали головы от миски к небу: в аду, как известно, нет неба. Твари ужинали. Сперва – персонал. Затем – отдыхающие.

Под рукой что-то крутилось. А когда не крутилось, что-то было не чем-то, а девочкой в инвалидном кресле. Сейчас девочка подливала масла из кувшина, совсем не крутилась и напевала под нос:

- И так каждый божий день, ка-а-а-жды-ы-ый бо-о-о-жий день!

Гоголевский нос стоял на полке, шмыгая невпопад. Не любит он песни.

- Какафоша, - мужчина изменился в лице, превратившись в монстра. – Ну, в ноты же не попадаешь!

- Бах! – крикнула девочка. И уронила кувшин на рельсы.

«Бах-ба-бах» - звякнуло в вакууме.

- Бах - ниже, - мужчина ткнул пальцем в дыру. – И ты ниже бери. На полтона.

- Бах? – побледнела на полтона девочка и забурчала. – Баааааах.

- Он самый. С Моцартом на пару. Спит под забором, гляди. 

- Бездомный?

- Поэт? В больнице! Счастлив! Сюда бы. Скучно.

- Бах! – недовольно топнула ногой девочка.

- Всем места не хватает. Не прокормишь, - буркнул мужчина и подтянул еще кастрюлю. – Понаехали тут. Загадили та-а-а-кое место, эх.

- Проветрим ад? – спросила осторожно девочка.

- А это выход! – громогласно крикнул мужчина в дыру. – Всем на выход, черти!

Внизу засуетились.

- Баха положите на место!

Муравейник ожил. Со сквозняком в обнимку проскользнули приведения. Призрак грузного мужчины с наслаждением оттоптал божий лапоть.

- Собаки! – недовольно кричал у выхода мужчина, брызжа слюной и размахивая на всю вселенную дуршлагом. – Павлова забыли!

Стройный ряд тварей, разношерстный и разномастный, одним сплошным потоком хлынул на поверхность сквозь узкое горлышко, образуя драки, склоки, заторы, запоры, революции, перевороты, фляки, рондады и  маленьких бумажных журавликов.

Из галактической тьмы.

На свет. Под небо. К живым.

- Второго числа жду всех обратно! – кричал вдогонку мужчина. – Сутки вам! Отдыхайте.

- Дядя Ктулху, а мне можно? – принялась теребить его за хитиновый хвост девочка.

- Только без косы, - кивнул мужчина. – Сегодня не убивают, смертоносная.

- Хорошо, - девочка чмокнула в щеку.

- Иди, - он ответно поцеловал ее в макушку. – Мне нужно сделать пару важных телефонных звонков.

Девочка встала и пошла.

Щупальца забегали по сенсору.

Гудок.

Еще гудок.

- Ктулху! Старина! – раздалось из динамика.

- Трезубец мне в зад, - гоготнул в ответ Ктулху. – Зевс!

- Рад тебя слышать, - загадочно буркнул Зевс. –  Проснулся? Один дома?

- Проснулся,  - заржал Ктулху, щупальца затряслись. – Один - из твоих. Дома никого, всех выставил.  Я придумал «День всех святых». Тряхнем?

- Хорошая идея! Давно было пора придумать! Выдвигаемся пантеоном. Жди! – воскликнул Зевс. – И пиво! Пиво в морозилку ставь прямо сейчас! А то оно у тебя вечно теплое.

- Горячее, Зевс, горячее, - улыбнулся Ктулху и отключился.

Подумал с минуту, затем по памяти набрал еще один номер.

Гудок.

Еще гудок.

- Заказ пиццы, добрый вечер, - пробубнила монотонно в трубку девушка.

- Девушка, примите заказ.

Тут он долго перечислял начинки, напитки, соусы и приправы.

Кровожадные боги прожорливы.

- Заказ принят. Три пиццы с морепродуктами в подарок! – радостно пропищала девушка.

- Не нужно глумиться, барышня, - с обидой в голосе сказал моллюск. – Проснусь после бодуна, ты – первая.