Критик.

Критик.

Заседание литературного клуба было посвящено творчеству начинающего, но уже читаемого молодого писателя. Деятели культуры собрались этим вечером, чтобы послушать произведения и оценить талант подающего надежды литератора. Широкому кругу читателей он не был еще известен, но редакции видных журналов начинали принимать его работы в печать, полагая, что новые веяния должны быть отражены на их страницах. Писал он в большей мере рассказы, накапливая опыт для тяжеловесных произведений. Он был феноменально плодовит, и мог выдавать по одному законченному рассказу каждый день. На этой встрече он зачитывал главы своей первой полной книги, которая была уже отпечатана в типографии, и книжные лавки ожидали ее поступление, а критики ожидали очередную жертву вечного творческого поиска, чтобы отправить на эшафот или вознести публициста. Сочинитель стоял на импровизированной сцене и выразительно зачитывал отрывок произведения, иногда окидывая взглядом зал, в попытке понять реакцию «большого жюри». Наконец, писатель закончил декламацию части своего труда. После чего началось жаркое обсуждение представленной работы всеми присутствующими, тем не менее,  дискуссия проходила в дружественной обстановке. Среди присутствующих был журналист газеты по имени Ален. По заданию редакции он должен был осветить происходящее действие в следующем номере газеты. В комнате, где проходило заседание, становилось душно, и он решил отлучиться на некоторое время в бар клуба. Он спустился на первый этаж, где обнаружил в одиночестве сидящего за барной стойкой известного литературного критика со скучающим видом. Лично они не были знакомы. Ален заказал себе коктейль и подсел к критику. Тот медленно и задумчиво потягивал виски и не обращал внимания на гостя.

- Что вы думаете о восходящей звезде? – затеял разговор Ален в ожидании услышать дельное мнение ведущего специалиста в области беллетристики.     

- Звезде? Какой еще звезде? – буркнул в стакан с виски критик, - например, я не наблюдаю в этом заведении никаких звезд. К вашему сведению, только рецензенты способны зажигать звезды или превращать их в темные дыры на небосводе словесности. И только высокоинтеллектуальные ценители и практики своего ремесла как я способны дать заключение, диагноз, если вам угодно, таким вот авторам. А там будь, что будет. И не думайте, что я пьян. Я знаю, что говорю. Эй, бармен, еще стакан виски!

Он сделал глоток, поморщился и продолжил:

- А вы знаете, когда писатель становится истинно знаменитым, когда читатели начинают считать его гением?

- Мне сложно сказать, хотя на эту тему можно спекулировать. Я бы посоветовал вам сегодня больше не пить.

- Это не ответ, я жду, - настаивал оппонент Алена.

«Лучше не спорить», - подумал репортер.

-   Не знаю, сдаюсь, - ответил он.

- В истории человечества множество примеров, когда гений созидателя признавался исключительно после его смерти. В течение всей своей жизни он зиждил, чтобы занять место в вечности. А неблагодарное человечество не признавало его гениальность при жизни, и осознавало могущество его интеллекта  только после утраты гения и постижения того, что он больше ничего не принесет в этот мир. Причин этому может быть множество от тривиального непонимания до зависти. Скажите, я не прав?

- Отчасти, однако в истории человечества есть также множество примеров, когда люди добивались творческого успеха при жизни, и оставались считаться гениальными после перехода в иной мир.

После этой фразы критик впервые за время разговора взглянул Алену прямо в глаза. В его пристальном взгляде было что-то отталкивающее. Его глаза горели, но не от того, что он долго сидел в баре, как показалось репортеру, то был иной странный блеск. Человеком он был уже в возрасте, и действительно считался мастером своего дела.

- Я, прежде всего, толкую о тех людях, кого не понимали современники, кого отказывались понимать, кого сжигали на кострах за их идеи, о тех, чьи умственные способности, эволюционные и порой революционные мыслительные процессы опередили текущие на тот момент стадии развития человечества, и стали поняты только последующими поколениями. Я говорю не только о творчестве как об акте самовыражения, это применительно и к науке в том числе.

- Я пытаюсь понять, какое отношение имеют ваши рассуждения к герою сегодняшнего вечера.

- Я не стану читать книгу, которую написал ваш герой. Я приступлю к ее изучению только при одном условии, - почти шепотом сказал критик, выделяя каждое слово.  

- Позвольте узнать почему? – тоже перешел на шепот Ален.

- Это может произойти только после смерти автора, - заключил рецензент и допил виски.

- Вы с ума сошли! Что вы такое говорите? Вы пьяны. Пойдите проспитесь.

Наступила недолгая пауза. Опешивший Ален смотрел на критика и наконец вымолвил.

- Я понял. Все это демагогия. Теоретические выводы. И потом, автор намного моложе вас, вы не сможете физически пережить его.

- Существуют болезни. Несчастные случаи, к примеру. Мало ли. Ладно, забудьте, конечно же, все это заблуждение. Извините, что отнял ваше время. Возьмите мою визитку. Может, пригодиться. Успехов.

Критик, пыхтя, поднялся, и покинул помещение.