Кривой поворот

Кривой поворот

Наверное, создавая семью каждый верит, что это навсегда. Не могу представить себе человека, взирающего на объект своего обожания с мыслью: для первого брака сойдет, потом найду получше. И уже конечно, нас не пугает статистика разводов, семейное насилие, безденежье, свекрови и тещи – все это о других, у нас же любовь, все переживем и преодолеем!
Так думала и я семь лет назад.
— Смотри, родная, наш новый дом, — стараюсь изображать в голосе энтузиазм.
Маленькая дочь стоит ко мне спиной и не видит кислого вида.
— Класс!
Клетушка в тридцать квадратов. Всего. С кухней, балконом, ванной и прихожей. Это теперь наш дом.

* * *

Почему я вышла за этого человека, зная, что ничего хорошего из этого не получится? Мне было двадцать шесть, и казалось, я дозрела до семьи. Писала стихи, гордилась богемным образованием, не приносящим дохода, работала в музее. Ходила в церковь по воскресеньям, пыталась отрастить волосы и мнила себя тургеневской барышней.
А стала толстой теткой с ребенком на руках.
На сайтах знакомств я не сидела и друзей не просила кому-нибудь сосватать. Но когда он появился, я поняла, что только таким и должен быть принц. Нет, король – он в другом возрасте. Старше меня на десять лет и за плечами неудачный брак. Каскадер – романтика во всех местах. Разумеется, он бы на меня и не взглянул, но я сама напросилась на общение после какого-то шоу. Завязался разговор. Помню, чувствовала себя не слишком комфортно – у него речь так и лилась, а у меня в зобу дыханье сперло.
Моя сестра в тридцать четыре стала орком восьмидесятого уровня. Живет в онлайн-играх. Работает в банке, но ждет-не дождется, когда придет домой и влипнет в монитор. Уже пять лет не ходила на свидания — на последнем кто-то назвал ее драной овцой. Ноги, как у Нади Ауэрман, коса русая до пояса, а света белого не видит. Как только ни пытались мы на нее повлиять – бесполезно. Хоть приоденься, говорим. Ни в какую – джинсы, футболка, милое брюшко и первые морщинки.
Господи, неужели и я такой сделаюсь? А ведь эскапизм вполне в моем духе… наверное, семейное. Не хочу так жить. Ни за что!
Вот и не живу. Теперь мне тридцать четыре, работаю в туристической компании, утром волоку дочку в садик, на обед покупаю бэпэшку и заедаю пирожком, весь день отвечаю на звонки, рассказываю, какие у нас горячие туры и приятные цены. Ломлюсь с работы в шесть, забираю дочь из сада и чешу с ней на детскую площадку. Скоро будем играть в планшеты. А еще через пару лет – делать уроки. Такого я хотела?
Когда есть ребенок, трудно сказать, что все было ошибкой. Даже предположить, что у нее был бы другой отец – странно как-то. Сама выбрала, никто не навязывал. Точнее, кто только не отговаривал! И родители, и друзья, и батюшка, и сестра, которая вдруг заметила, что в реальном мире что-то происходит.
— У вас же совершенно разные ценности! Куда уедет ваш брак?
Да, ценности разные. Но и православные разводятся, и неверующий муж женою верующею освящается. Он непротив моих ценностей и в целом относится уважительно. Может, со временем проникнется. Может, через меня его Господь и призывает?
Жениться он не планировал – развелся недавно. А тут вроде верующая девушка подвернулась, авось не сбежит к другому. Венчать нас батюшка не стал – хватит с вас и росписи, говорит. Я сначала возмутилась, а ведь как в воду глядел! Мужу вообще все равно, хоть так приходи живи. Сейчас даже думать тошно, с кем меня сравнили и к кому причислили.
Квартира новая – смех и слезы. Как увидела, еле сдержалась, чтоб не разреветься. Дом мужа не совместно нажит, на него я права не имею. Проглотила валерьянки вместе со слезами, да обтекла. Что делать? Ютимся с дочкой на диване-кровати, а как подрастет, будет ей стареющая мать глаза мозолить и подружек привести некуда.
Что ж собственно случилось? Вроде не пил, не бил, не гонял, не изменял... до поры. Трудно после термоядерного прошлого быть верным супругом. Но я знать не хотела, глаза закрывала, решив, что проявляю женскую мудрость. Ревновала мучительно, когда он на съемки ездил, да вообще к каждому столбу. Где он красавец, а где я, моль бледная? Зато мое, мое! Как яркая игрушка, вожделенный принц и гарантия стабильности.
Я его первое время на руках носила. Хозяйкой была хреновой, огородницей еще хуже, но он с какими только не жил, терпел, многого не требовал. Училась всему потихоньку. Из музея ушла – толку от этой работы, только наряды выгуливать. Потом забеременела и вовсе ни до чего стало. После родов мозги отшибло – не думала, что в такую дуру превращусь. Муж на работе тощает и зеленеет, жена цветет и пухнет. Хоть по съемным квартирам не скитаемся, хоть свекровь не достает – и то счастье.
Поначалу мои хождения в церковь его не трогали. Когда стала таскать туда дочь, а она по молодости устраивала истерики, начал артачиться. Раз в месяц на причастие отвезем, да тут же уедем. Хлопотное это дело. Одной куда проще, а тут – полвечера собираешь рюкзак со всем, что может понадобиться, идешь на исповедь, спровадив дочь гулять с папашей, или под ее истошные вопли. Все на бегу, кое-как. Это сейчас понимаю, что духовной жизнью жить и не начинала, а тогда казалось, я отступница, корила себя, на чем свет стоит, унывала.
Страсть схлынула, ссориться стали часто и много. Раньше я на него надышаться не могла, слово лишнее сказать боялась. Встречала с работы на каблуках и с прической. Теперь же еле успевала пеленки собрать и сама стала как чувырла. Стрелка на весах ползла к семидесяти, а родами не оправдаешься — после них давно похудела. Волосы повылезшие отрезала, стала похожа на клушу из госучреждения, «которой за».
— Надо бы тебе на работу выйти, — позевывал муж, — а то совсем мне мозг просверлишь. И Польку в садик.
Против садика я была настроена решительно – там болезни, злые тетки и манная каша. Не хочу, чтоб ребенок рос в стрессе.
— А с тобой ей скоро неинтересно станет, — тарелку в раковину кинул и поплелся за компьютер, общаться с умными людьми.
Может и справедливое замечание, а может, вовсе оно моей тупости не касалось, но стало обидно. Мне самой с собой уже неинтересно. Что у меня в жизни осталось кроме пеленок, грядок и борщей? Кроме мужа, который давно утратил ко мне вкус, как к попорченной игрушке? Кроме чувства отвращения к самой себе, потому что я все это знала заранее?
И вот решила поумнеть в срочном порядке. В мужнины хобби сначала влезла, да не увлекло. Его смешили мои потуги и эту часть его жизни монополизировать. Тогда решила духовную жизнь наладить. Дочку к маме отвозить, пока сама на службе в будний день. Причащаться вместе ходили – пока я к исповеди подойду, с ней чтица нянчится или из прихожан кто.
Однажды встретила в нашем храме врача – знала его с болезни Поли, когда он к нам самозабвенно таскался и на мои невменяемые звонки отвечал. Невероятный доктор! Оказалось верующий. После службы разговорились. На мозги свои пожаловалась, так он меня пригласил на лекцию православных врачей, где должен докладывать.
— Мне Полю не с кем оставить, мама далеко живет, — не хотелось говорить, что медицина меня не слишком занимает.
— Тяжко вам, должно быть.
Хоть кто-то пожалел, а то все только ворчат: сама виновата! Хотела замуж, вот и не ной!
— Раз в неделю желательно что-то новое узнавать, из незнакомой сферы. Для тонуса ума.
Лекция не в нашем храме, что я восприняла почти как приключение после нескольких лет бэбиситтерства. Полю оставила с мамой. Муж зарабатывал то густо, то пусто, поэтому отдыхать мы никуда не ездили, а в походы и не фестивали с маленьким ребенком меня не тянуло. Все хлопоты лягут на женские плечи, пока суженый будет надираться, бахвальствовать и кадрить красоток. Да еще вопросы вроде: чем вы занимаетесь? Почетная должность домохозяйки и матери семейства у его друзей симпатии не вызывала. Девушки кивали скучающими лицами и сбивались в гламурные шайки.
На лекции собралось, как ни странно, много знакомых, кое-кто из нашего храма.
— Совсем ты пропала, — говорили мамаши с тремя и более детьми.
Как умудрялись не выпадать из церковной жизни — загадка. И тут меня пронзило понимание: нечего на ребенка сваливать, коль внутренне отошла намного раньше. Наверное, еще до замужества. Иначе разве само это замужество состоялось бы? И мужу я что транслировала? Насколько для меня это серьезно, если и на службу опоздать пустяки, и посты соблюдать необязательно, и к причастию готовиться да утром не встать – жаль, но не смертельно? Когда Бог на первом месте, все остальное будет на своем, а у меня на первом месте кто? Человек, который утащил меня в омут, как мне и хотелось. Помню, беременная Юля так плакала на исповеди, аж страшно за нее было. Кумушки наши говорили, муж не хочет, чтоб рожала – жить негде, старший мальчик уже большой, а все в одной комнате ютятся. Но родила Юля, а потом и еще. И как-то постепенно все наладилось.
Доктор произвел фурор своим докладом. Все хлопали, улыбались, кто-то к нему подлетел с диктофоном. Я мялась в непривычном одиночестве, ожидая не пойми чего. Уходить не хотелось, но все разошлись, и общаться не с кем. Смутная надежда, что у Айболита найдется для меня минутка, не пускала домой. Что дома-то?
— Ну как, не жалеете что пришли? – отделавшись от спецкора, спросил врач.
Я рассыпалась в похвалах и благодарностях, хотя и призналась, что немногое поняла из его доклада. Он отнесся к этому снисходительно и предложил подвезти. Я не отказалась – так быстрее, чем на автобусе. В дороге мы разговорились как старые друзья, что воодушевило: я думала, такому умному человеку со мной иначе как о болезнях дочери и говорить не о чем. Он рассказывал, в какие поездки ездил, в каких больницах работал, с какими чудесами сталкивался, с какими людьми общался, вспомнил курьезные случаи, разговоры с разными священниками. Даже книги успевал читать.
— Вы молодец, что личную жизнь наладили, — сказал он вдруг, — после тридцати этим уже некогда заниматься.
— А как этим заниматься? – не поняла я. – Тут уж как Бог пошлет…
Он кивнул, соглашаясь, но через минуту отозвался.
— А заниматься все-таки надо. Собой, своим характером, привычками. А то пошлет Бог, и не удержишь. У меня такое бывало, как мне теперь видится. Вымаливал, а толку что? Вот, держи, да руки затряслись.
Доктор предложил отвезти нас с Полей домой, он-де подождет, пока я за ней сбегаю. Представив, как муторно тащиться с ребенком в маршрутке, я согласилась. Неловко пользоваться его любезностью, но расставаться не хотелось. Такое общение нечасто выпадало в последние годы. Попросила в мамин двор не заезжать, чтоб избежать пересудов.
А дома опять – сплошные обязанности и разговоры в стиле «суп остыл», «дождь идет», «хлеба купи». Сколько раз я ловила себя на том, что больше не хочу в это играть! Но чем оправдаться? Чувство, видите ли, прошло? Разве я не знала, что они имеют такое свойство? Ничего общего у нас кроме ребенка? А раньше и этого не было. Неверующий он? Я хотела за четыре года его воцерковить? Некоторые на это всю жизнь тратили и только на смертном одре упертого супруга крестили. Так в чем дело? Почему меня все так достало? Этот вечный бардак, безденежье, недовольство, одиночество вдвоем, роль матери, в которую я так и не вжилась, роль жены, с которой я упорно не справляюсь… что я себе напредставляла, почему так хотела себе эту жизнь?
Выйти замуж не напасть, кабы замужем не пропасть, — говорила бабушка. Мужа, кажется, все устраивает. Он женился от усталости искать что-то лучшее, устав от одиночества, поняв, что к человеку надо быть терпимее. Может это и правильно, а мне надо какого-то запредела?
Вскоре, однако, я поняла, что мысли мои занимает другой мужчина. Читала статьи про влюбленность во время брака – каждый второй с этим сталкивался, но семьи не разваливали. Брака венчаного, крепкого, основанного на уважении и общих ценностях. Наш-то на чем основан?