Кровь

"Он"

     — Сегодня уже более двадцати процентов людей употребляют «коктейль молодости», — вещал голос ведущего с привычной до одури интонацией. — Доктор Сешер, известный в области по изготовлению «коктейлей молодости» утверждает, что в скором будущем технологии усовершенствуются и тогда «коктейль» станет доступен большей аудитории, — картинка на телевизоре сменилась. Ведущий в аккуратном пиджаке с галстуком и выражением безразличия на лице исчез, ему на смену пришла картинка с мужчиной лет сорока пяти в белом халате и с трёхдневной щетиной.

      — В наше время, — начал говорить доктор Сешер, как было написано на экране в нижнем правом углу. — В наше время «коктейль молодости», как принято его называть, могут позволить себе только состоятельные люди, — картинка снова сменилась, теперь на экране показывали какой-то банкет. Там было много людей в богатых одеждах. Их разные руки пухлые или тонкие, с длинными или короткими пальцами, с большими кольцами или поменьше, женские или мужские — все держали бокалы с жидкостью розоватого оттенка, похожей на клубнично-молочный коктейль.

      Какой-то тошнотворный комок подступил к горлу Сьюзан. Она отвернулась, чтобы не видеть того, что показывают по телевизору. Все, все от мала и до велика, бедный и богатый знали, из чего делаются эти «коктейли молодости», но как? Как они могли это пить?

      Сьюзан посмотрела на остатки своего завтрака и поняла, что не сможет их уже доесть.

      — …в будущем мы сделаем так, что бы и простые люди могли его употреблять, — продолжал вещать доктор Сешер. Сьюзан знала его, он был самой знаменитой личностью не только в их клинике, но и среди людей. Фамилия Сешер уже сама за себя говорила. Как раз довольно далёкий предок доктора Сешера и создал этот «коктейль молодости». Это изобретение было большим рывком в мире людей, впрочем, во всём мире. С помощью этого «коктейля» можно было омолодиться на несколько лет, улучшить состояние своей кожи, а также вылечивать некоторые болезни. Ральф Сешер стал самым знаменитым человеком и самым богатым, а также предметом самой жгучей ненависти с пострадавшей стороны. Единственным неудобством было то, что этот «коктейль молодости» или «эликсир жизни», как иногда его называли, был очень дорогим и мог иметь побочные эффекты. Правда, побочные эффекты скрывали, стараясь как-то устранить или хотя бы смягчить их. Теперь целью потомков Ральфа Сешера было сделать так, чтобы его изобретение стало общедоступным, а также устранить побочные эффекты его чрезмерного употребления.

      — Мы будем стремиться к постоянному усовершенствованию, — была заключительная фраза доктора Джо Сешера, прежде, чем его самоуверенно улыбающееся лицо сменилось лицом всё тем же ведущего.

      Сьюзан выключила телевизор прежде, чем ведущий успел что-либо добавить. Её по-прежнему мутило. Она встала из-за стола и по пути поставила тарелку в раковину. Она, проведя пальцем в воздухе, остановилась возле голограммы с изображением её небольшой квартиры. Несколько движений пальцев и программа была запрограмирована помыть посуду и прибрать в комнате. Девушка уже не стала смотреть, как простенький домашний робот стал подметать её гостиную, а просто вышла из квартиры, взяв сумку. Закрыв дверь и развернувшись, она тяжело вздохнула: у неё снова болела голова. В последние дни она болит у неё постоянно. Дни? Нет, кажется месяцы, а может даже и годы. Он уже не помнит, когда в последний раз не чувствовала этой непрекращающейся головной боли. Девушка потёрла вески, собираясь с мыслями, а потом, набрав в лёгкие побольше воздуха, отправилась на свою работу в «Донорскую Клинику имени Сешера».
 

                                                                                       ***

      — Доктор Рассел, — Сьюзан подняла голову, которая была тяжёлой как камень. Она сейчас сидела в своём кабинете, за своим столом. Её кабинет был небольшой с малым количеством мебели. Здесь пахло медикаментами, отчего голова начинала болеть ещё сильнее. Но Сьюзан ничего с этим не могла поделать.

      — Да, мисс Фостер, — натянуто улыбнулась Сьюзан, поприветствовав миловидную девушку с пухлыми розовыми губками.

      — Вы случайно не забыли, что сегодня у нас презентация у мистера Лойса, — Мэри Фостер захлопала длинными ресницами. Она не была из тех красивых девушек, что тратят на себя кучу денег только для того, чтобы выглядеть красивой. Она была просто красивой и довольно добродушной. Она нравилась всем, включая и Сьюзан.

      — Ох, спасибо мисс Фостер, что напомнили. Я совсем забыла об этом, — Сьюзан стала нервно поправлять свой халат и раздумывать над тем, есть ли ей чем причесаться и нормально ли она выглядит? Нет, презентация не стоила того, чтобы она как-то начала прихорашиваться, всё зависело от того, кто её ведёт, а вёл её доктор Ричард Лойс. — Когда она должна начаться?

      — Примерно через минут пятнадцать, — ответила Фостер, переключив в своих очках с рабочего плана на часы.

      — А о чём там будет? Извините, что я вас так напрягаю Мэри, просто, в последнее время я какая-то… — Сьюзан задумалась, подбирая слова.

      — Задумчивая? — подсказала Мэри.

      — Да, что-то типо этого, — с виноватой улыбкой согласилась девушка.

      — Ничего, с кем не бывает, — мисс Фостер улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. — А что насчёт содержания презентации, — девушка снова стала что-то листать в своих очках и наконец нашла нужную информацию, — она будет о возможных способах сбора крови.

      Сьюзан на мгновение замерла. Кровь. Снова кровь. Алая вязкая кровь. Голова заболела ещё сильнее, её словно тисками сжали. В нос ударил до боли знакомый, но противный запах.

      — Думаю, это должна быть очень успешная и интересная презентация, — продолжала восхищённо лепетать мисс Фостер. — Я слушала, что он в живую покажет, как раньше у «них» брали кровь, а в конце предложит свои варианты.

      — Знаете, мисс Фостер… скорее всего я не смогу пойти на презентацию… — Сьюзан пыталась скрыть свой взгляд, прибывающий в смятении. Кровь, только не она. Что угодно, но смотреть на неё больше, чем этого требовала её работа, ей совсем не хотелось.

      — Почему? — с невинным выражением лица спросила Мэри Фостер.

      — Я тут вспомнила, что меня завалили работой до краёв… К тому же сегодня придут доноры, мне нужно подготовиться, — глаза и руки Сьюзан бегали в хаотичном порядке по столу, ища чем себя занять.

      — Правда, очень жаль, — мисс Фостер выпятила свою нижнюю пухлую губку. Так, изображая расстроенность и огорчение, она выглядела ещё милее. Многие были готовы сделать для неё всё, когда она вот так надувала губку.

      — Простите, но я ведь надеюсь, что вы мне всё расскажете, не так ли? — Сьюзан наконец нашла планшет, который тут же схватила и встала, чтобы удалиться куда-нибудь подальше отсюда.

      Лицо молодой девушки снова стало счастливым и беззаботным:

      — Конечно, я расскажу вам всё в мельчайших подробностях. Если хотите, можно же и записать, — предложила мисс Фостер, искренне желая помочь Сьюзен.

      — Нет. Записывать не надо, я буду рада просто послушать вас. А сейчас, думаю, мне и вам уже пора, — Сьюзан попрощалась с медсестрой Фостер, та направилась в зал для презентаций, а девушка стала бесцельно бродить по коридору с ярко-белыми, режущими глаза стенами. До того, как придут доноры ещё полчаса, так что заняться ей было в действительности нечем. Она просто ходила туда-сюда, здороваясь с каждым встречным. От всего этого голова болела ещё больше. От того, что приходилось неискренне улыбаться, от этого яркого цвета, от мыслей, что заполняли разум, от осознания того, что сегодня снова придётся брать кровь и завтра, и послезавтра, и ещё много-много дней после. Она была хорошим врачом и очень умело брала кровь. Ей даже премию за это дали, так как у неё было наибольшее количество удачных проб. Её все уважали, а некоторые даже почитали, но что же тогда так беспокоит её? В чём причина её головной боли?

      Неожиданно для себя Сьюзан поняла, что оказалась возле окна, которое находилось в коридоре, но из которого можно было видеть зал для демонстраций. На сцене стоял высокий и довольно симпатичный мужчина в белом халате, он что-то говорил, держа в руках планшет и иногда поворачиваясь в сторону других людей, что находились на сцене. На массивном кресле сидел мужчина с бледной кожей, которая почти сливалась с его белой одеждой. Он озарял сидящих в зале болезненным угрюмым взглядом, смирившимся со всем, что с ним происходило и что с ним может произойти. Его тонкие запястья были прикреплены к креслу железными браслетами, которые по надобности могли в любой момент отсоединиться от подлокотника, но только не по желанию их обладателя. Его ноги были прикреплены тем же способом, что и руки. На его шее был ошейник, который мог присоединиться к высокой откидывающейся спинке кресла, когда это потребуется. Рядом с ним стояли двое медицинских работников, которые в любой момент, если им что-то не понравится в его поведении, причинят ему невероятную боль. Они иногда посматривали на этого бедного мужчину, усмехаясь друг другу, уже предвкушая то, как и каким способом они будут мучить его. Но никто их за это не осудит и не отчитает потому, что они — люди, а он — вампир. Они имеют права, а он — нет. Они высшие существа, а он — никто, он животное, существо, просто раб…

      Сьюзан оторвала взгляд от этой сцены и перевела его на доктора Лойса. Это был очень успешный в своей области человек. Он уже в свои двадцать восемь лет добился немалых высот. Его любили все, и даже завистники уважали его. Все последние открытия в области сбора крови принадлежали ему. Это упрощало работу докторов, что брали кровь, но причиняло боль донорам. А впрочем, какая разница, что чувствуют вампиры? Они ведь всего лишь рабы.

      Сьюзан вздрогнула: неожиданно доктор Лойс поднял глаза, почувствовав на себе чей-то взгляд, и их глаза встретились. Сьюзан немного опешила, поняв, что её поймали на «месте преступления», но мужчина улыбнулся и, подмигнув девушке, чему она удивилась ещё больше, тут же обернулся к медицинским работникам, что стояли возле кресла с вампиром, и что-то сказал им. Они довольно улыбнулись, и один из них что-то нажал на панели кресла. Сьюзан знала, что сейчас будет. Спинка кресла медленно стала опускаться под определённым углом, а ошейник вампира теперь был к ней прикреплён. Сейчас у него будут брать кровь и, судя по небольшим покраснениям на его левой руке, это будут делать за сегодня уже не в первый раз. Сьюзан, как бы ей это не было противно в данную минуту, не могла оторвать глаз. Вот вампиру вводят вещество, заставляющее его чувствовать неописуемую боль. Для чего? Для того, чтобы вампир почувствовал боль, его тело защитит себя и начнёт выделять больше магии в кровь, чем обычно, а это значит, что кровь будет лучшего качества, а это значит и более ценной. А сейчас ему в вену вводят иглу, которая прикреплена к прозрачной тонкой трубочке, которая ведёт к аппарату, что стоит у кресла и который будет разливать кровь по пробиркам. Всё очень просто.

      Исхудавшее лицо вампира искажается от боли, он пытается вырваться, но браслеты и ошейник не дают ему этого сделать, крепко удерживая его тело прижатым к креслу. Душераздирающие крики сдерживает кожаный ремень. Вот, алая, почти чёрная кровь стремительно течёт вверх по трубочке. Сейчас она достигнет аппарата и начнёт заполнять небольшие пробирки, которые потом отправятся на экспертизу, а следом из них выберут лучшие, чтобы потом сделать «коктейль молодости».

      Люди, сидящие в зале с довольными улыбками наблюдают за происходящим. В вампирах они видят лишь способ для удовлетворения своих потребностей и желаний. Их толстые пальцы с огромными драгоценными камнями потирают ткань своей богатой одежды, которая прикрывает их толстые откормленные животы. Их маленькие глазки с удовольствием следят за страданиями вампира. А мысли… Мысли их похотливы и презренны.

      Сьюзан отворачивается: она больше не может смотреть на это. Её тошнит, и она быстрыми шагами удаляется от зала для презентаций всё дальше и дальше, быстрее и быстрее…

      Её вырвало.