Кровь забытых звёзд

Пролог

«Судить о том, что такое война, могли бы по-настоящему только мёртвые: только они одни узнали все до конца»

Эрих Мария Ремарк

Они были обречены. В этом порченом, разлагающемся мире, проваливаясь по колено в бурую жижу, которой сочилась гноящаяся плоть планеты, остатки когда-то блистательной Антермейской дивизии держали оборону из последних сил. Заброшенные далеко за пределы освоенного человечеством сектора галактики, солдаты сумели выполнить самоубийственную миссию и добыть чистый генный материал, который так жаждали заполучить Королевские Академии. Все они ещё помнили парады и торжественные марши, грохот салютов и громкие слова сенаторов о достоинстве и чести Солдата. Но в час падения монархии, верные королеве войска были брошены кораблями Конгресса посреди давно пустующих руин омерзительного, нечеловеческими руками возведённого города.

А потом, не успев покинуть окаменевшие нечистоты развалин, антермейцы увидели плывущий по небу исполинский октаэдр. Он имел вертикально вытянутую форму и превосходил по размерам любое из построенных людьми космических судов. Ржавого цвета его грани-борта переливались тягучим венозным рисунком символов непроизносимого языка.

И пришли враги.

Двое земных суток держались солдаты королевы. Заканчивались припасы. Заканчивались патроны. Умирала надежда. Грибовидные отложения на болезненной почве дышали ядом испарений, и загрязнённые респираторы уже не справлялись. Вокруг проклятого города на сотни лиг простирались бескрайние бугристые равнины, лишённые растительности, где снова и снова собирались химерические порождения загадок Вселенной. А на горизонте возвышались, подпирая низкие гангренозные облака, уродливые скалы, похожие на гигантские изваяния. Они изгибались и стонали, и нашёптывали в головах самых закалённых воинов такое, отчего ветераны галактических сражений плакали как дети.

С каждой новой атакой батальоны редели, и оставшихся лежать в вязкой слизи бойцов было уже вдвое больше, чем живых, которые все до единого были голодны, истощены и изранены. Наступил час, когда стало понятно – следующую волну атаки им не сдержать. Люди опускали оружие, сыпали проклятьями в зловещие облака, или просто сидели без движения, молча смотря на громаду октаэдра и его нечистые знаки. И тогда седой командующий обратился к своим солдатам в последний раз.

- Антермейцы! Слушайте меня! Вы знаете, Конгресс и Сенат предали нас! Трусливые выродки, жиреющие и плетущие интриги в своих креслах, испугались того, что мы можем принести королеве! Испугались вас, солдаты! И ваших подвигов во славу правящего дома!

Он сорвал с себя передатчик и раздавил ударом ноги.

- Они не услышат наши мольбы о пощаде! Нас бросили умирать, но мы не погибнем, скуля от жалости к самим себе. И пусть эти гнилые небеса увидят, как умирают в бою солдаты Земли!

Старый командир сплюнул кровью в вязкую лужу, и начал смеяться, в преддверии смерти посрамив голоса из бездны, и отвергнув их парализующий ужас. И тогда израненные, искалеченные воины начали подниматься на встречу гибели. Безумные улыбки появились на лицах офицеров и солдат, и уродливые руины содрогнулись от настоящего смеха. Как будто рассудок вовсе не покидал остатки батальонов, они смеялись перед лицом врага, смеялись над величием немыслимой угрозы, смеялись над всеми тайнами космоса и вселенной, не сумевшими сломить их.

От ярости боя звенел отравленный воздух над развалинами, и даже самому льстивому летописцу нелегко было бы приукрасить истину – как со свирепым гневом обречённых и преданных, отдавали антермейцы свои жизни этой безымянной планете. Но она поглотила их одного за другим, погибающих со славой и честью. И бездыханные людские тела неловкими мазками чьей-то кисти вплелись в её жуткий, ирреальный пейзаж.

Лишь один молодой лейтенант ещё дышал, заваленный трупами и истекающий кровью. Отравленный зловонными испарениями мозг медленно угасал. Для последнего антермейца часы мучительной смерти показались вечностью. Но оказалось, что и у вечности есть предел. И заунывную нечеловеческую музыку вдруг оборвали раскатистые залпы тяжёлых орудий.

Когда его тело нашли погребённым под грудами чужеродной плоти, то перед воспалённым взглядом не оказалось ни титанической фигуры, висевшей над поверхностью планеты, ни фантасмагории постоянно меняющего облик врага, ни уродливых поющих скал вдали. К лейтенанту протянулась рука в обрывках того, что могло бы показаться лаковой перчаткой, если бы он не знал, как выглядит повреждённый «живой металл». Была она покрыта десятками шрамов, белая, тонкая и сухая как кость мертвеца. Вместо разрывающих душу стонов и песнопений, офицер услышал высокий аристократичный голос с надменными нотами:

- Не время для отдыха, солдат. Твой путь ещё не окончен.