Кровавый бал

Пролог

«Кровавый бал»

Пролог

          В одной из больниц для душевнобольных летом этого года было не протолкнуться. С чем связан такой «бум» доподлинно неизвестно, но врачи заверили, что во всем разберутся и пугаться не стоит. А тем временем профессор Закошанский, светило и идол для миллионов практикующих психиатров, проводил ежедневный обход больных в своей клинике. Разумеется, след в след, стараясь особо не разговаривать и даже не дышать за ним следовала стайка молодых практикантов.

          Вдруг профессор остановился и прислушался к закрытой двери, которая вела в палату для одиночек. Вот уже целый месяц там пребывает одна очень юная особа, которая от переживаний и страданий просто лишилась рассудка.

– Бедняжка! – глубокомысленно заметил профессор и снял очки, чтобы потереть указательным и большим пальцами весьма внушительных размеров нос. – Такая молодая.

– Простите, профессор. – осмелился подать слабенький голосок один рыженький студент. – Кто бедняжка?

– Итак! – внезапно всплеснув руками профессор, чем несомненно перепугал и без того ранимую душу будущих психиатров, резко развернулся на пятках идеально начищенных туфель, выхватил папку с красным ярлычком и первым вошел в таинственную комнату. – Приступим.

          Честно признаться, профессор был добрейшим человеком, всегда подкармливал бездомных собак, даже одну распорядился взять для охраны прибольничной территории, и приносил домашнее печенье с шоколадом для своих студентов – это увлечение было вторым, после психиатрии, главным делом в его жизни. Когда практиканты впервые попадали в эту обитель, то были до глубины души поражены такой переменой характера, ведь каждый знает, преподаватель Закошанский – тиран и деспот, который только рад муштровать бедных студентов на предмет наличия знаний и внушительных интеллектуальных способностей, которые так нужны этой профессии. Но, когда профессор оказывался в клинике, вся его деспотичность куда-то испарялась, оставляя после себя добродушного профессора далеко за сорок лет, с примечательным дефектом речи, он начинал шепелявить, когда раздражался, отчего у студентов складывалось впечатление шипения, как у змей, поэтому иногда профессора про себя звали Змеем Горынычем, или просто Горынычем. А внешне он походил не на один десяток таких же профессоров: невысокого роста, плотного телосложения, чуть поблекшие голубые глаза, небольшая залысина с сединой по бокам и как заключительная черта, твидовый пиджак с кожаными нашивками на локтях и это в такую-то жару! Но факт оставался фактом – все, кто хоть раз познакомился с таким человеком будут покорены с полуслова на всю оставшуюся жизнь. Вот такой он, профессор Закошанский!

          Но речь пойдет сейчас не о нем, а о его подопечной – некой Нине С., поступившей ровно месяц назад с амнезией и глубокой депрессией, судя по ее карте. Ей был прописан целый набор различных антидепрессантов, бета-блокаторов, комплексов для улучшения мозговой активности, но с каждым днем пациентке становилось все хуже, и она таяла словно на глазах свеча, то впадая в буйство, то, наоборот, ведя себя, как растение, вяло и апатично по отношению ко всему. Это был безусловно интересный и одновременно удручающий случай. Если дело пойдет так и дальше, то пациентке придется вводить внутривенное питание.

          Заходить к ней в палату разрешено было только профессору и доверенному лицу, которое профессор определял сам, дело в том, что пациентка очень эмоционально реагировала на незнакомых людей. И сегодня эта честь выпала тому самому рыженькому парнишке лет двадцати двух.

– Здравствуйте, Нина. – будничным тоном поприветствовал он темноволосую девушку, лежащую на кровати лицом к стене. Она вздрогнула, когда профессор назвал ее имя, но повернуться не спешила. А профессор тем временем удобно присаживался в кресло, что стояло напротив кровати.

          Вообще, эта клиника была самой лучшей в стране, здесь для пациентов были созданы все условия жизни в столь неприятный период жизни. И многим удается справится с болезнью, многим, но не всем.

– Как вы сегодня спали? Мне вот было очень жарко, даже ночью пришлось вставать, чтобы утолить жажду.

          Он старался говорить ровным тоном, перемешивая в равной степени и вопросы, и праздные предложения, чтобы завязать разговор, заставить ее повернуться, откликнуться и пойти на контакт.

          И все же он смог добиться от нее внимания. Спустя десять минут она перевернулась, чтобы внимательным, проницательным даже, взглядом окинуть присутствующих. Выглядела она испуганно, большие глаза темно-серого цвета метались с одного лица на другое, не зная на ком сконцентрировать свой взгляд, резко очерченные черты лица, небольшой, аккуратный нос, вот только губы все искусаны до крови, да кожа слишком бледная, и это не считая болезненной худобы. Она осторожно подтянула ноги к себе и сжалась в комочек, забившись в самый дальний угол кровати подальше от профессора и рыженького паренька.

– Вы хотите узнать, что со мной случилось? – внезапно тихим полушепотом поинтересовалась она. – Ответ все тот же. Я не помню.