Кровосмешение

Принц Непознанного

Говорят, что даже мечты возвращаются к истокам после своей гибели. Часть из них рождает тепло надежды и привязывается к людям, которые теряют себя, чтобы те из боли соткали ещё тысячи прекрасно ужасающих миров методом творческих проб. Другую же часть мечт выловит из течения безвременья Принц Непознанного — некое существо с сетью наперевес и взглядом безумца, поглощённого страшной идеей. Его глаза были пугающе огромны, зрачок странно вытянут и одновременно широк, переливался столькими цветами, что даже опытный художник всех перечислить не сможет. Когтистые лапы крепились к телу, покрытому шерстью, сказочно завитой в причудливые закорючки. Никто из ныне живущих не знает, может ли Принц принимать человеческий облик, который так не любит. Многие думают, что может. Слишком уж много мечт попадает в его сеть, исчезая бесследно. Принц определённо любит коллекционировать мысли, отвергнутые людским рассудком — из них вырастают самые вкусные плоды. То, что граничит с безумием, для него — великое искусство. Иначе бы запретные мысли снова возвращались к людям, а не хранились с любовной осторожностью в библиотеке Принца Непознанного.

Были у него и последователи: маги-учёные с таким же безумным взглядом, как у хозяина. Принц часто смеялся над ними, удивлялся наивности и просто смотрел на людей в ритуальных залах через отражение золотого зеркала, пребывая в своём мрачном царстве. Зеркало было единственным предметом, неосквернённым злой магией. Золотое, с элегантным орнаментом неизвестного стиля — подарок от тех, что зовутся Светлыми, от тех, кто умеет только смотреть. Эта безделушка скрашивала вечность Принца последнюю половину века. Люди перестали думать о чём-то взрывном, о настоящем искусстве, вызывая в нём лишь голод и негодование в его неправильной душе. Начался кризис, напала чудовищная скука.

В день, когда Принц меланхолично разглядывал сцены прошлого, настоящего и будущего вселенной, которыми было расписано небо царства, произошёл некий сбой во временном пространстве. Роспись в небе размазалась, как пастельные краски. Резко посветлело и выстрелило так, что небесный купол разбился на осколки хрупким хрусталём. Принца отбросило в сторону мощностью белого взрыва. Всё смешалось: даже через гул он слышал, как его царство превращалось в руины. Книги попадали со стеллажей, мечты рассыпались песком, расползлись, следуя за ветром свободы. Труды о грёзах, писавшиеся им тысячелетия, становились прахом. На месте сердца сама суть Принца треснула, отпуская черноту души в плавание. Умирать страшно — вот, что первое он понял перед завершением своего жизненного цикла.

Только звон в ушах заставил его открыть зелёные глаза. Голову словно отделили от тела, предварительно зажав в тиски. Лёгкие втянули знойный воздух, и Принц стал судорожно приходить в сознание. Он дышал — значит, попал в мир смертных. С трудом упёрся руками в песок. Охваченный страхом, Принц сжимал кистями человеческих рук песок. «Невозможно!» — кричал мысленно Коллекционер Непознанного. Кое-как приняв вертикальное положение, он обратил внимание на медальон, висевший у него на шее. Медальон с символикой ворона — медальон Непознанного.

— Я что, свой же адепт? — искренне не понимая происходящего спросил Принц сам себя, пряча его под длинную тогу. — Но этого не может быть!

Мужчина сел на горячий песок.

— Не может, только если через моё царство не прошла душа чего-то ещё более непознанного, чем я! — привычно родилась у него безумная теория. — Найти бы её. Я ведь даже не знаю, где нахожусь и сколько дней заняло перемещение.

Окрылённый чем-то пугающе вдохновляющим, Принц направился на север, позабыв о своей ненависти к человеческому телу.

Дорожный пейзаж сменялся, повинуясь бегу солнца и луны. Место зноя заняла прохлада, песок становился твёрже и смешивался с землёй, на горизонте маячили вершины могучих гор. Принц устало переставлял ноги и проклинал навалившуюся слабость.

— Всё-таки разница есть, когда принимаешь форму человека насильственно. Больно, и голод усиливается. Впрочем, что тут жалеть — таковы правила мира смертных — ты либо выглядишь как человек, ограничивая свои возможности, либо тупо прощаешься с жизнью, предварительно помахав Светлым ручкой крича, что до их вмешательства неплохо так жил, — бессильно ругался он, остановившись. — Эй, Светлые, может наконец расскажите, что происходит?! Меня выкинуло из дома, дом разрушен, а я слабею с каждым часом пребывания здесь. Что вообще могло обладать такой силой, чтобы заставить меня прозябать в мире, который ненавидит Древних Богов, в облике человека?!

Он возвёл руки к синему небу и стоял лицом к точке, где, по его памяти, находится обитель Светлых Богов.

— Молчите? Так я и думал, бесполезные вы существа, — самодовольно хмыкнул Принц. — А я, между прочим, действительно устал. Где же тут город…

Местность ему казалась смутно знакомой. Эти горы навевали воспоминания о молодости, о временах, когда Древних почитали изменчивые люди. Помнится, где-то в горах, на перевале, судьба познакомила Принца со старым шаманом.

Шаман тогда пел песнь душам умерших в горах. Он бил в бубен и танцевал в лучах садившегося за его спиной солнца. Мужчина мелодично, но грубо произносил слова на языке, который Принц в годы юности ещё не знал. Пение старого шамана лечило призрачные раны и заставляло смеяться безнадёжно больные души обречённых на вечное странствие в тонком мире. Духи тоже слетелись со всей округи на песнь. Они держали шамана за руки, направляя в сторону тех, кто особенно нуждался в поддержке. Другие духи копошились в жёстких сливочных волосах, усиливая энергетику шамана. В этот вечер никто не был обделён светом, включая Принца. Он желал знать о песне всё, хотел знать секрет целительной силы простого человека. Принц прилетел на магический очаг вместе со своим Древним братом. Юность Богов протекала в лесном обличье: их головы венчали изогнутые древесные рога, в глазах играла животная доверчивость, а тела были отдалённо похожи на людские, кроме кистей, которые напоминали звериные лапы с тремя пальцами. Они плясали в тени и боялись выйти на свет Шамана. Принц восторженно наблюдал за чудесами, а его брат по-волчьи ходил рядом.