Крысоволк

Крысоволк

Частная психиатрическая клиника «Sunny hill» располагалась в уединённом местечке на юге Франции.

Трехэтажный особняк неоклассического стиля, с темно-серой мансардой и воздушно-голубыми стенами был в изобилии украшен ажурной лепниной. Живописные лужайки и цветущие деревья, окружавшие здание, усиливали очарование места и гипнотизировали посетителей, погружая сознание в легкое благостное торможение.

«Красота, тишина и покой», – поймал себя на мысли смуглый красавец месье Анри Адан – совладелец клиники и по совместительству председатель экспертного совета – поднимаясь по ведущей в административную часть корпуса лестнице.

«Может самому остаться здесь на недельку?», – но, вспомнив об истинном назначении «обители», он тут же передумал, суеверно произнеся про себя. – «Не дай бог никому...».

В просторной комнате, предназначенной для деловых встреч, Луиза – бессменный помощник руководителя клиники – расставляла на длинном офисном столе стаканы и бутылки с минеральной водой.

Стены помещения сплошь были увешены дипломами, сертификатами и благодарственными письмами. Одна из стен была посвящена истории становления клиники и изобиловала фотографиями как минимум её сорокалетней хроники.

Поздоровавшись с пожилой мадмуазель – для которой статус «мадам» видимо не был предначертан судьбой – месье Адан небрежно бросил на стол кожаную папку и стал прохаживаться вдоль стен кабинета.

– Боже мой, Луиза, какая вы молоденькая на этом снимке... 1979 год, – прочитал он подпись под фотографией. – Да, к сожалению, время беспощадно, особенно к женщинам... – он украдкой кинул взгляд в сторону Луизы.

Но Луиза никак не отреагировав на неприкрытое хамство молодого мужчины, продолжая заниматься подготовкой к предстоящему совещанию.

– А вот наш великий главврач, доктор Соломон Кац практически не изменился, что в двадцать пять, что в сорок, что в семьдесят...

– Месье Кацу всего шестьдесят восемь, – строго поправила говорившего Луиза. – Он более сорока лет отдал нашей клинике и науке.

Неловкая попытка «преданного слуги» защитить суверена – над которым нависла явная угроза смещения с должности даже при соблюдение внешних формальностей – насмешила акционера. Месье Адан хмыкнул и иронично посмотрел на женщину поверх очков: «Боится, что новый руководитель быстро найдет замену такой старой калоше, как она...».

Если сегодня на совещании удастся убедить остальных назначить на должность главврача племянника самого профессора – Филиппа Боне, советника по психиатрии при Президенте – гранты, дотации и прочие бюджетные прелести несомненно увеличат доходы учреждения.

При этой мысли Анри даже потер руки. Ровно год назад – под видом привлечения к работе в клинику перспективных врачей – он уже убедил совет принять на работу своего протеже. И честно сказать, молодой Жан Боне не подвел, а самое интересное – нашел общий язык и даже сдружился с месье Кацем, «Нашим доктором Крыса», как за глаза того называли все коллеги за исключением верной Луизы.

Месье Соломон Кац был действительно похож на хищного грызуна. Сухонький и сутулый, он передвигался по больнице быстрой семенящей походкой и исключительно вдоль стен, практически касаясь их накрахмаленным халатом. Массивный нос с горбинкой, нависающий над губами, большие розовые уши, высоко посаженные на лысеющей голове, и бусинки пронзительных темных глаз, спрятанные за стеклами круглых очков, прямо сказать, не придавали облику обаяния.

Кроме того, он имел омерзительную привычку при каждом удобном случае доставать из кармана маникюрную пилочку и точить, точить свои узкие ноготки на тощих длинных пальцах, после чего, отставив руку на расстояние, любоваться симметричностью острых верхушек.

Но это все ровным счетом ничего не значило по сравнению с методами его работы. Результаты лечения сложных, казалось бы, безвозвратно запущенных случаев душевного расстройства – которыми он мог гордиться – поражали своими масштабами. Именно благодаря его методу – «перекодировка сознания» – клинику знали во всем мире.

Тем временем комната совещаний постепенно наполнялась вновь прибывшими персонами, от решения которых зависела судьба старого доктора.

Потеющий от июньской жары толстяк Томас Морель, приятельски похлопав Анри по плечу, отозвал в сторону и, понизив голос, осведомился:

– Дружище, ты уверен, что эта рокировка не ударит по имиджу? Такой молодой руководитель в столь престижной клинике, специализирующейся на эксклюзивном методе доктора Каца... Ты все продумал, мы не лишимся пациентов?

– Дам тебе совет, Томас – чаще заглядывай в отчеты, – парировал месье Адан... – За последние два года тридцать процентов наших пациентов составляют жены русских толстосумов. Такие богемные алкоголички и наркоманки. Они даже на лечении умудряются флиртовать с персоналом, а Жан Боне – молодой и симпатичный, к тому же неплохо говорит по-русски... Помяни мое слово, пациентки из России просто повалят к нам. А что касается «перекодировки сознания» – ловкач Жан почти уговорил «нашего доктора Крысу» передать авторские права. Так что готовься увеличивать расценки и получать больше дивидендов... – Анри отомстил Томасу, позволив себе более фамильярно похлопать коллегу по плечу, специально сделав так, чтобы это привлекло внимание собравшихся, и громко завершил разговор. – Вот так, старина, новые времена требуют и новых подходов к бизнесу.

После чего, заняв место за столом, обратился к присутствующим:

– Господа, предлагаю начать наше совещание.

Профессор Соломон Кац уже сидел среди собравшихся и, заняв место с края стола, сосредоточено рассматривая свои руки.



Отредактировано: 20.08.2018