Кто куда, а я в деревню!

День-дребедень

Смеркалось. Пока Петровы-Васечкины суетились и накрывали стол на веранде, свою гостью, то есть меня, они заботливо усадили расслабляться в необычайно удобный шезлонг, установленный среди яблонь в саду. Невероятное чувство свободы, лёгкости и окрылённости не отпускало меня с самого первого шага по земле Утекаева. Но именно сейчас как-то особенно остро я ощущала родство и единство с этим местом. А ещё у меня есть такая особенность: все по-настоящему счастливые моменты запоминаются мне запахами и вкусом, и стоит только снова уловить знакомый аромат или почувствовать «вкус счастья», как меня накрывает с головой волной радости, нежности и безмятежности. Это может быть, к примеру, аромат свежескошенной травы, запах воздуха после дождя, когда капли ещё висят на ветках деревьев, но выглянувшее солнце уже начинает их высушивать… Или вкус малины, только что сорванной с куста, или чёрного хлеба с ядрёным настоящим подсолнечным маслом и крупно нарезанным зелёным луком! И со дня приезда в Утекаево мои рецепторы постоянно улавливали знакомые, «счастливые» ароматы и вкусы, представляете, какой шквал радости обрушился на меня?

…Я сидела в спустившихся сумерках, слушала ласкающий и убаюкивающий стрёкот цикад и жадно, как в последний раз, вдыхала волшебный аромат темнеющего, засыпающего мирным сном сада.

…Шашлыки были божественно хороши! В маринаде ощущались и необходимая кислинка, и пикантная сладость, и бодрящая острота. Давно я не ела настолько правильного и грамотно приготовленного шашлыка.

После первого тоста последовал второй, затем третий, и после третьего Люда остановила руку Вовки, тянущуюся к бокалу.

— Вова, во-первых, тебе достаточно, как ты сам понимаешь. Во-вторых, пойди, позвони Серёге, узнай, как он там. Он у нас на пару дней с приятелями в поход махнул. Но махнул так, чтобы мы могли до него дозвониться. Иначе бы не пустили, — сообщила она мне и снова переключилась на мужа, – в-третьих, как ты понимаешь, у нас сегодня день-дребедень, — подмигнула лукаво Владимиру.

Вова послушно откланялся, поцеловал Люду в макушку: «Спокойной ночи, зайка» — «Спокойной ночи, тигрик», — и ушёл.

— Люд, а, Люд, а чего это за «день-дребедень»?

— Ой, это мы так договорились, что если мне надо с подружками остаться наедине и пообщаться по-женски, я ему сообщаю это кодовое слово. Чтобы и его не смущать, заодно и для подружек интрига, хи-хи. Это я тебе по секрету великому рассказываю. Большинство думает, что этими словами я ему на секс намекаю, мол, иди, готовься. Но это не так. У нас интим не по дням расписан, мы же нормальные люди, хоть и чокнутые, конечно. Как и все.

— Людок, а раз уж ты так разоткровенничалась, то расскажи ещё вот что: ты ему всё «тигрик-тигрик», он тебе — «зайка», а вообще-то у вас всё наоборот. Ты — такая командирша, бой-баба, а он такой скромняга, послушный, лапошный, — несло меня вдаль по реке любопытства.

— Ой, Лёль, это всё вос-пи-та-ние! Линия партии такая генеральная. Я ж ведь поначалу была глупая, чуть ли не сама матриархат насаживала, а потом, когда поумнела, поняла, что мы с ним всё построим — и отношения, и дом, и прочее, — ежели я по-другому поведу нашу шхуну семейную. Знаешь, как я решила? Главное — дать основания ему считать, что он — глава семьи, просто хотя бы потому, что у него есть яйца. А я уж вроде как-нибудь в тени, не в первостепенной роли. Он не дурачок, конечно, умом, я думаю, всё понимает. И он не тряпка, ты не думай, он — тигр! Но тигр домашний, хороший, не дикий.

Люда разлила нам ещё по бокалу шампанского.

— Кстати. Знаешь, Лёль, как говорят: «Женщина должна быть хозяйкой на кухне, леди в гостиной и проституткой в спальне»? А я вот считаю так: «Женщина должна быть зайкой в спальне, трактористкой — в хозяйстве и полицейским — за столом».

— А почему полицейским-то? — недопоняла я.

— Ну как? Чтобы мужик допустимые промилле не превышал!

Я хохотала как умалишенная! Ох, Людка, ну что и говорить — кладезь!

А вечерок наш славный продолжался…

…В числе прочей болтовни не могла я не рассказать Люде о том, на что мне сгодился взятый в страшной битве розовый гарнитурчик. По поводу битвы Людка уже мне каялась и винила во всём свой склочный характер: «Вообще-то же я добрейшей души женщина, но вот характер не сказка, конечно, не сказка».

Так дошла я до чудесной истории о «помолвке века». Люда искренне обрадовалась, что мне удалось ловко и красиво обстряпать это дело с предложением руки и сердца. Да, дело не обошлось без некоторых накладок и травм, но всё-таки цель достигнута, и одинокие немолодые люди наконец смогут создать семью и жить вместе счастливо и, конечно, долго. Потому что семейное счастье и любовь продлевают жизнь и делают её ярче и основательней.

— А что твой-то, как, где? Не объявился до сих пор? Ты вообще как, не соскучилася по нему ещё? — обеспокоенно, к слову спросила меня Люда.

— Ох, конечно, соскучилась. Я же ему всё написала в записке, когда уезжала. Я думала, будет звонить, писать, а он… А он пропал совсем… — и тут я расплакалась.

За всеми заботами и делами последних дней я старалась не думать — и у меня это вполне получалось — о ситуации с моим мужем. Но это «бездумие» было, как пушистый одуванчик: крепился, пока на него не дунули ветерком, – и он облетел и стал трагически гол и печален. В моем случае таким дуновением ветерка стал Людочкин вопрос. Слёзы катились градом, сердце щемило от обиды и печали.

— Лёлечка, ну что ты, дорогая… Ну зачем я только спросила… Давай, успокойся… Мужики — они такие странные, ты же знаешь… Наверное, хочет тебя проучить. Не волнуйся, они не могут долго вот так крепиться, так что потерпи немного, скоро всё образуется, вот увидишь…