Кто «стол толкнул».

Кто «стол толкнул».

Не всегда видишь сразу последствия событий. Иногда, например: нечаянно толкнул стол, на нем стояла ваза, она упала на ногу и - ваза разбита, ноге больно. Мгновенное последствие. Но бывает, что встретился с человеком спустя много лет и в воспоминаниях он упоминает какой-то случай, и ты понимаешь: так вот оно с чего все началось, вот кто «стол толкнул».

Так и сегодня. Только, что расстались с человеком на перроне. Ехали вместе почти полтора суток.

Как обычно: пока размещались, пока познакомились, а под конец дороги уже почти друзья. Давно примечено, что в дальней дороге совершенно незнакомому человеку мы можем свою жизнь описать. Вот так вышло и в этот раз. Мы оказались тезками, только я лет, на семь старше.

И детей обсудили, и мужей обсудили, а когда до детства дошло кинулись обе в свои давние воспоминания. Я самозабвенно рассказывала какой была оторвой в детстве, смеясь и шутя поведала о своих проделках: как нашли банку с краской и решили все выкраситься; как играли в поезд сидя на стульях, которые стояли на столе, и я шарахнулась оттуда вниз задев головой батарею; как лазала по деревьям и обняв ствол руками съехала с него поранив все, что только могла поранить, а назавтра нам ехать на море.

Она тоже рассказывала смешные и забавные случаи своего детства: как потерялась в большом городе намеренно, чтобы ее нашел милиционер, уж очень ей хотелось с ними пообщаться; как в зоопарке видя мартышек, хохотала и кричала во весь голос указывая пальцем: «Макака с красной какой». И когда все веселые истории были рассказаны, уже почти в самом конце нашего путешествия, она рассказала мне грустную историю о том, как она в детстве видела преступление.

Самое ужасное, что это преступление совершил ее очень родной и близкий ей человек - мама.

Итак, сама история.

Это была самая красивая девушка во всем поселке. Длинная грива роскошных темных волос, миндалевидные, чуть раскосые темно-зеленые глаза, аккуратный маленький носик, правильные черты лица, точеный стан, тонкая талия, нежные белые руки, узкие покатые плечи. И только одно, как ей казалось, портило все роскошное впечатление о ней - это сравнительно небольшая грудь.

Надо, конечно же, с акцентировать внимание, что так казалось именно ей. И сколько горьких слез было выплакано в подушку по ночам, по поводу этой вопиющей несправедливости. Вон, даже у самой страшненькой Гальки, молоденькой продавщицы из военторга, грудь больше чем у нее. И, снова акцентируем внимание, что так казалось именно ей - что только из-за наличия груди большего размера у нее (у пресловутой Гальки) есть ухажер. А у красавицы нет. Да, за ней ухлестывали многие. И даже некоторые называли себя ее ухажерами, но ухажеры, то были так себе. Вроде и военный, и офицер, но. Вот это «но» и не давало повода для радости.

Поселок был военный, в бескрайних степях тогдашней союзной республики. И соответственно население его большую часть составляли военные, разных рангов и возрастов. Присылали сюда, в самую (как между собой, шепотом местное живущее население называло данный поселок) «дыру» молодых лейтенантов на службу, только тех, кто был без блата.

О, этот блат, в местах поближе к столице нашей родины это было первым верным признаком, что только что вышедший из военного училища молодой офицер будет распределен на «тепленькое» местечко - поближе к столичной жизни, или совсем наоборот - в не менее вожделенную заграницу.

А в ту «дыру» и примерно того же плана остальные «дыры» разбросанные по всему советскому союзу попадали все безблатные или проштрафившиеся.

И разве пара эти отщепенцы такой красотке, как она. Нет конечно. Вот и была одна, без кавалера. А его, этого кавалера ох, как хотелось. В мечтах он рисовался бравым, высоким, стройным, красивым и не меньше, чем сын, ну хотя бы майора, а лучше полковника, ну не как не прапорщика. Как вон, Сашка. Уж хорош, и статен, и высок, и обаятелен черт, да зачем он нужен, разве ж с ним из этой дыры выедешь. Да еще и не просто выедешь, в мечтах то не меньше чем в столицу (а уж в самых сокровенных прямо даже и заграницу). Вот и слыла она недотрогой и гордячкой. А сердце мечтало о любви. Ну и о благах конечно. Куда ж без них бедной девушке.

И вот в нашей истории, в эту «дыру» попал проштрафившийся сынок генерала. Ему прочили и готовили тепленькое местечко, а он по пьяни, молодой и горячий заступился за девушку, и был пойман доблестными сотрудниками милиции в драке, передан на поруки патрулю комендатуры, и засажен на «губу». Рассерженный отец, замучившийся вытаскивать свое расшалившееся чадо, в воспитательных целях и не воспрепятствовал распределению в часть расположенную в дальних степях богом забытой республики.

Как обыкновенный мажор тех времен, да еще в добавок и уверенный, что папа оттает и простит, вел себя на службе расхлябано и безответственно. Сколотил вокруг себя окружение таких же развязных повес и они в перерывах между службой (а частенько и во-время, нее) предавались в основном разгульной и праздной жизни. Иногда сцепляясь в ничем не обязывающей и нудной перебранке с командиром части (тот был на много чинов младше, чем отец повесы и потому перебранки носили чисто развлекательную функцию). Откровенно говоря, сына генерала терпели и особо на него не надеялись.

А он жил припеваючи: пьянки, веселье и преферанс по ночам. Особого интереса к обычной жизни части он не испытывал и не интересовался ею.