Культ

- И возвестил он громовым голосом: «Не знать тебе покоя, радости и жизни, покуда жив я и живы последователи мои! Всё, к чему ты прикоснёшься, что полюбишь и возжелаешь, я пожру, оскверню и обращу супротив тебя! И будешь ты лицезреть, как дети твои убивают жену твою, как мать твоя плюёт тебе в лицо, как толпа, что так громко превозносит тебя, возьмётся за вилы и загонит тебя на эшафот! Это сказал я, Закрантамеон Багровый, и да будут слова мои вещими!» Так молвил повелитель в начале пути! Так молвим и мы, поднимая гордо головы свои навстречу жестокому солнцу мира! Гнев наш постигнет врага нашего, дела наши сотрут следы его дел! Так и только так, и никак иначе, покуда дышит хоть один из нас! Во славу Закрантамеона, во исполнение Вещего Слова!
Акраил воздел руки, крепко сжав пальцы в кулаки, и грозно потряс ими над головой. Паства воодушевлённо взвыла, беснуясь в яростном порыве. Всё как один. Ни в ком боле не было ни тени сомнения в выбранном ими пути. Сильна была вера каждого из пришедших сегодня, а пришло немало. Тысячи людей, облачённых в багровые рясы, заполонили низину от одного скалистого края до другого, словно море крови, и по этому морю шла рябь, пеной рук вздымая кровавые волны.
Акраил улыбнулся. Сегодня решающий день для всех. И его паства готова как никогда. Лазурным сукиным сынам несдобровать. Повелитель Закрантамеон благословил их.
- Братья мои! – вновь обратился он к пастве, так как время начинало наступать на пятки. - Каждый из вас знает, зачем судьба собрала нас в этом священном месте! Ибо настало время свершиться великому пророчеству владыки нашего! Ибо пособники проклятой Лазури вознамерились растоптать нашу веру и наши дела! Они считают, что вправе решать за нас, думают, что их правда – единственно верная! Они хотят поработить наши души, завершить то, что начал их предводитель в Тот Проклятый День, когда благословенный Закрантамеон встал на защиту свободы и равенства, когда были произнесено Вещее Слово! – Акраил выдержал величественную паузу, доводя напряжение до нужной величины, и воззвал к пастве. - Разве вправе мы позволить им это?!
Долина взорвалась многоголосым ревом, от которого дрогнули скалы, - НЕЕЕТ!
- Разве можем мы отдать веру нашу, свободу нашу и душу на растерзание этим хладнокровным чудовищам?! - Акраил яростно размахивал своим пастырским посохом, беснуясь наравне с толпой. Яростный блеск его глаз выжигал каждое слово проповеди в сердцах слушателей. И паства билась в экстазе, яростно рыча слова проклятия и отрицая саму мысль о смирении с судьбой.
- НЕЕТ! – рык, наполненный тысячегласой злобой, стремился расколоть небосвод на тысячу осколков. А как же иначе? Никто из них не властен над своей душой, ибо все они принадлежать владыке тени, повелителю земного пламени, пожирателю снов, Закрантамеону Багровому.
- Готов ли каждый из нас отдать жизнь за повелителя нашего?! – вопрошал великий пастырь у беснующейся толпы, и дружное «ДА!» громыхнуло, подобно раскату грома.
- Готовы ли мы растерзать врагов повелителя нашего? Готовы ли осквернить их дочерей и жен, пожрать младенцев и колесовать сыновей?! – глас Акраила перекрывал рев одичавшей от религиозного экстаза толпы, как и подобает гласу оратора и проповедника.
- Да! Да! ДААА! – визжала паства, раскачиваясь в такт движению посоха в руке пастыря, подобно сурикату, заглянувшему в глаза кобры.
- Так возьмем же, благословенные братья мои, клинки в руки наши и заволокём этот мир багровой мглой! Вперед! Во славу Закрантамеона Всемогущего! Во исполнение Вещего Слова!
Море багровых ряс всколыхнулось и потекло к выходу из скалистой долины, оглашая окрестности оглушающим ором «За Закрантамеона!», которому не менее громогласно вторило «Лазурным ведьмам не сломить нас!».
Акраил выдохнул и опустил руки. Его вышитая тусклым золотом ряса насквозь пропиталась потом, и пастырь поспешно скинул её на руки послушницы, смотревшей на него зелёными подобострастными глазами. Её симпатичное светящееся юное личико заставило проповедника пожалеть о том, что он уделял своей пастве маловато личного внимания. Но не было времени на удовлетворение собственных, пусть и благословенных, прихотей. Грядет буря. Возможно, самая великая битва за всю историю культа. И он, Глас Закрантамеона на этой грешной земле, не может отсиживаться в стороне, как бы ему ни хотелось этого.
Нет, великий пастырь не был ни фанатиком, ни убеждённо верующим. Но он знал, что бог его реален, как и реальна та награда, которая его ждёт в случае победы. Победы, и соблюдения определённых условий. А посему Акраил взял в левую руку раскрашенный охрой щит, а в правую – свой чекан, верой и правдой служивший ему на протяжении всей его жизни. Этим чеканом, да твердой рукой, да железной волей проложил он себе дорогу к вершине иерархической лестницы культа, и этим же чеканом, да будет на то воля Закрантамеона, верховный священнослужитель проложит себе путь к бессмертию.
Повозка ждала его у самого края устроенной на скорую руку походной трибуны. Личный помощник подставил свою истоптанную за несколько лет спину, позволяя Аркаилу грациозно взойти в экипаж. Пастырь не был ни снобом, ни гедонистом, но его статус даровал некоторые привилегии, пренебречь которыми можно было лишь в те редкие мгновения, когда не было лишних глаз и ушей.
- Вперед! – и двойка ретивых скакунов, в чертах и грации которых угадывались скорее колхозные клячи, чем чистокровные мустанги, резво понесла пастыря вдоль растянувшейся, воодушевлённо вопящей и размахивающей оружием, толпы. «Дураки, безмозглые овцы,» - пронеслось у Акраила в голове. Будь его воля, таких убивали бы еще младенцами в колыбели. Но их большинство. Они – костяк каждого культа, ибо ими легко управлять.
Багровая волна орущих фанатиков, бурля, вытекала из стиснутой между скал долины и разливалась по холмам широким фронтом. У выхода из скалистого ущелья, в узком перешейке образовалась давка, в которой воодушевлённые братья так же воодушевлённо давили друг друга, пытаясь быстрее промчаться вперед и вцепиться в глотку врагу. Повозка завязла в этой мешанине тел, и пастырю пришлось немного остудить паству громким приказом, чтобы получить возможность ехать дальше. Ему подчинялись беспрекословно, ведь он был отмечен их багровым богом.
Солнце медленно катилось к закату, краснея, словно воспалённый глаз Закрантамеона. «Хороший знак, - мелькнуло в голове у Акраила. - Глаз бога следит за сегодняшней битвой. Надо запомнить для воодушевления…».
Повозка быстро катила по вытоптанной земле навстречу багряному солнцу, и вскоре обогнала первые ряды бодро семенящих прихожан. Пастырь откинул крышу экипажа, распрямился во весь свой шестифутовый рост и пристально вперился взглядом в линию горизонта. Где-то там, среди безжизненных холмов, укрывшись в тенях заходящего солнца, их ждал извечный враг – воинство лазурной ведьмы.
Филлисия! Будь проклято это имя! Будь проклята ослепляющая лазурь твоих глаз и похотливая сладость твоего порочного голоса! Ты насаждаешь порядок, лишая свободы! Ты сковываешь цепями все помыслы! Смотри, презренная, со своей недостижимой высоты, как падёт твоё воинство, как жестоко культ осквернит верных твоих последователей, как сбудется пророчество Владыки Свободы!
Акраил обшаривал взглядом горизонт, выискивая признаки присутствия неприятеля. Ведьмы не заставили себя долго ждать. Мощный зов трубы разнесся над долиной и вдалеке холмы запестрели серебром и лазурью парадных доспехов. Ровными рядами шли лазурные ведьмы навстречу ревущему морю культа.
«Пора начинать,» - подумал пастырь, вскинул чекан высоко над головой и заревел так, что эхо его голоса загнало зов трубы обратно в глотки трубачей.
- Смотрите, братья мои! – ревел он, тыча чеканом по направлению солнца. - Багровый Властелин смотрит на нас своим благославляющим оком! Мы победим! Вперед, братья! Заставим этих курв молить о смерти! За Закрантамеона Багрового! Во исполнение Вещего Слова! Смерть Лазурным!
Его рев был подхвачен тысячей глоток, его слова повторили тысячу раз. Яростное море рвануло вперед, и возглавляла эту лавину повозка… нет, колесница! Охряная колесница вестника божия!
Акраил нещадно хлестал лошадей, яростно стремясь вперед, алкая первым испить крови вражеской. Ибо таковым было условие, а награда стоила любой жертвы.
Ведьмы не дрогнули, глядя на несущуюся на них кровавую лавину ярости. Их стройный порядок не был нарушен, и ни одна хрупкая фигура не покинула строй. Дисциплина и вооружение - вот в чем превосходили они культ. Подобно римским легионерам шагали они, укрывшись щитами и ощетинившись копьями. И пусть противник превосходил их числом и силой, они готовы сломить его и обернуть в бегство. Ибо за дисциплиной можно было углядеть непоколебимую веру в свою повелительницу.
Акраил понимал, что дикая, неорганизованная толпа будет биться о неприступную стену щитов, подобно волне морской о прибрежные скалы. Отчасти поэтому он и стремился вперед, загоняя лошадей и увлекая за собой самых сильных, выносливых и яростных фанатиков, образуя клин. Тяжелое остриё этого клина должно пробить стройную линию лазурных воительниц и позволить ярости влиться в тесноту рядов, где чеканы и клинки имеют преимущество перед копьями. Тогда исход битвы будет решен.
Время замедлило свой неумолимый бег. С каждым шагом расстояние между лазурной стеной и багровым приливом сокращалось, и вместе с тем каждая секунда ощущалась все отчетливее, острее. В тот миг, когда лошадиные морды зависли над копьями, всё замерло. Короткий миг тишины, равный одному удару сердца. Такой невыносимо долгий - и вместе с тем мимолетный.
А затем грянул хаос, аккомпанируя себе треском ломающихся копий, предсмертным ржанием гибнущих лошадей и какофонией криков и рёва. Всё смешалось в яркий, лазурно-багряный водоворот.
Все происходило настолько быстро, что разум не успевал фиксировать события. Лошади погибли при ударе о стену, смяв первые ряды ведьм и опрокинув повозку, под которой чудом не погиб Акраил. Ударом его швырнуло вперед, через головы в серебряных шлемах с лазурными плюмажами. Чудом его миновали копья, что лесом щетинились ему в лицо, чудом он смог подняться на ноги, яростно вращая чеканом и распихивая щитом хрупкие фигурки в доспехах.
Он бился яростно, раскидывая ведьм подобно медведю, дерущемуся с собаками. Он рвался вперёд, стараясь расширить и углубить брешь в неприступной серебряной стене. И в том момент, когда он уже был готов пасть под ударами бритвенно-острых копий, яростная волна достигла первых рядов вражеского воинства и подхватила пастыря, продвигая вперед.
Лазурь окропилась кровью, багрянец в крови купался. Но последователей культа было больше. На место каждого павшего в расширяющийся разлом пробивалось двое. Кровавый клин все глубже вгрызался в некогда ровную формацию ведьминского войска.
Акраил уже не понимал, кто он, где он, но продолжал яростно рубить всё, что видел перед собой. Чекан давно был потерян, застряв в проломленной грудной клетке очередной несчастной воительницы. Пастырь бешено размахивал своим щитом, круша черепа, ломая копья и руки. Каждая маленькая частичка поверхности тела его была заляпана кровью, своей и чужой, чьи-то мозги оставили свой след на челе его, чьи-то зубы украсили щит его и руку, глубоко вонзившись в плоть. Он был похож на демона, и глаза его светились адским пламенем. Враги немели от ужаса, когда он представал перед ними, а союзники, что ломились вслед за ним, сражались всё яростнее, ибо сами уже мало чем отличались от него.
Верховный священнослужитель ступал по трупам, по сломанным костям, шаг за шагом продвигаясь вперёд. От очередного удара лопнул обод щита, треснули доски из железного дерева, и в руках пастыря осталась лишь бесполезная труха. Но, видимо, жестокий бог хранил его. Ни одно из вражеских копий, коих множество прорывалось через его защиту, не оставила на нем серьёзных ран.
Акраил подхватил первое попавшееся под руку древко и продолжил движение, раскидывая противников деревяшкой, аки молотом. Он крошил падших курв направо и налево, и лишь одна мысль пульсировала в его голове: «Бессмертие! Бессмертие! Бессмертие!» Ничто не могло его остановить и казалось, что вожделенное бессмертие уже даровано ему. Ещё шаг, ещё удар, ещё один труп, орошая кровью всё вокруг, падает наземь. И снова шаг. Этот кровавый цикл продолжался до тех пор, пока Акраил внезапно не понял, что перед ним нет больше врагов.
И пастырь вскинул руки к небесам и яростно взвыл, не веря счастью: «Я бессмертен!»
И вой его прервался, сменившись бульканьем, ибо юная ведьмочка, совсем неопытная крошка, что стояла в последнем ряду могучего воинства, подскочила к яростному берсерку и пронзила копьем его бешеное сердце.
- Бессмертие? - пастырь изумленно наблюдал, как накренился горизонт, как земля бросилась ему в лицо, пока не потемнело в глазах.
Багровое солнце уже наполовину скрылось за линией горизонта, когда битва закончилась. Культ победил, но разве можно желать победу такой ценой? Из яростно плескавшегося моря багряных ряс осталась лишь несколько капель. Прорыв Акраила позволил фанатикам окрасить равнину в свой цвет кровью врагов и друзей. Никто из лазурного воинства не дрогнул и не побежал, все полегли, дорого продав свои жизни. А одинокие победители выли, приходя в себя после исступленной скачки наперегонки со смертью.

Когда последний солнечный луч, прощаясь, коснулся окровавленной земли, на поле ступили боги. Неистовый Повелитель Земного Огня, устрашающий в своем величие и мощи, встал перед прекрасным ликом Властительницы Небесных Вод и гордо молвил своё божественное слово, и глас его, подобно рёву дракона, спугнул птиц с вершин деревьев, что росли за тысячу миль от ристалища:
- Моя взяла!
Филлисия Лазурная раздраженно вздохнула, словно потянуло свежим ветерком с цветочных полей, и ответила своим голоском, подобным песне самых сладкоголосых сирен:
- Ладно, сама помою посуду. Мусор вынеси.
- Женщина! Ты опять начинаешь?! – подобно проснувшемуся вулкану взревел Закрантамеон.