Кусочек неба

КУСОЧЕК НЕБА

«Мне плохо, мне плохо, мне плохо. Пустота внутри. Что бы я ни делала – работа, прогулки, общение, – ни в чем нет смысла. Я устала. Я просто устала. Устала от этой дурацкой неприкаянности, от того, что мне всегда скучно и пусто, от того, что из этого снова и снова приходится выбираться самой – и каждый раз спасает только боль, только страдающие, нездоровые чувства, с качелями от ада к эйфории. Я хочу просто жить и чувствовать себя нормально, я…»

Уведомление о сообщении прервало Нику, на ходу набирающую в заметках сумбурный текст. Она нахмурилась; опять этот Влад – с чего он вообще написал ей, они ведь года полтора уже не общались?.. Списались когда-то на сайте знакомств, было две неловких прогулки – и всё. И зачем писать – лишний раз поязвить? «Как жизнь пожилая?», «Фи, работа», «Аспирантура? Ну ты и зубрилка, ботаник!» Интересно, в какой вселенной это должно быть смешно?

Или он специально пытается её зацепить? Вывести на агрессию?

«Главное, что мы оба понимаем, насколько бесполезна твоя работа, – заявил Влад на очередной строптивый ответ Ники. – И твоя диссертация. Будь иначе, ты бы так не нервничала и не кидалась бы дешевыми понтами. Я тебе ничего особенного не сказал».

…Видимо, и правда пытается.

Ника остановилась, свирепо раздувая ноздри; ей хотелось зарычать от плебейской наглости Влада, принижающего чужой труд. Да что он себе позволяет?!

Место для переписок было, прямо скажем, не самым удобным – набережная с ремонтом дороги. Клали асфальт; большие участки земли покрывала чёрная блестящая слизь, в воздухе витал резкий химозный запах, всё было перекрыто транспортом и красно-белыми ограждениями – для пешеходов остался узенький, как лесная тропинка, тротуар между работами и проезжей частью. А дальше, за снующими туда-сюда машинами, величественно синела Нева – и чайки в пасмурном небе, и далёкая кукурузина-Лахта, и кружевные фасады зданий на том берегу.

Ника вздохнула, вдыхая влажный ветер. Злиться ей нравилось больше, чем грустить; к тому же – как какой-то жалкий хамовитый Влад и ремонт дороги могут испортить красоту питерской набережной? Правильно, никак.

«Если работа ученого для тебя бесполезна – нет смысла что-то объяснять, – снисходительно и сухо ответила она. – Я могла бы аргументировать, почему то, чем я занимаюсь, и интересно, и полезно, – но, судя по твоей позиции, это ни к чему. Честно говоря, я разочарована – ты и раньше знал, чем я занимаюсь, но никогда так не говорил».

Вот и всё, хватит с него. Отправить. Увы, своего он хотя бы отчасти добился – вывел её на эмоции.

Любуясь рябью волн на серо-синей глади, Ника пошла дальше. Ответ Влада пришел почти сразу – не менее провокационный, чем все предыдущие:

«Ха, ученый, серьезно? С чего это ученым себя называет человек, который роется в туалетной бумаге, оставшейся от алкашей, наркоманов и психов? Когда такие «ученые» заканчивают жизнь в запое, нищете и одиночестве – я улыбаюсь!»

– Да что же на тебя нашло-то? – тоскливо прошипела Ника. – Какая-нибудь девушка-филолог отказала? Или просто накопилась желчь?..

«Я занимаюсь авторами девятнадцатого века. Мало кто из той эпохи подходит под определение алкаша и психа. Что касается наркотиков – их в современном понимании тогда ещё не было вообще, если тебе интересно, – стараясь успокоиться, написала она. – Не верю, что даже для тебя вся литература – «туалетная бумага». Слишком толстый троллинг, сорри. Пока я писала диссертацию и работала в архивах, я подняла много текстов, которые вообще никто никогда не изучал, кое-что было на уровне открытия. И я искренне считаю, что занимаюсь нравственным и полезным делом, которое развивает культуру. Если с чьей-то точки зрения это «бесполезно» – окей, не смею возражать. Может, эскортницы или вебкамщицы «полезнее» для общества. Или те, кто вообще не работает и сидит на чужой шее. Не знаю, но мне…»

– Ах, какие у вас чудесные волосы, девушка! Как будто кусочек неба! Иду за вами – и всё смотрю и смотрю.

Ника обернулась, растерянно сжимая телефон. За ней стояла пожилая женщина – можно даже сказать, бабушка, – интеллигентного вида, в брюках, блузке и шерстяной шали. Седые волосы аккуратно уложены; глаза под вылезшими бровями смотрят цепко и внимательно. Один глаз отличается от другого – застыл и не движется, странной формы, странного блеска; протез? Женщина подошла, неуверенно нащупывая дорогу тросточкой. Ника убрала телефон в карман.

– Ой, спасибо большое… Не ожидала, – невольно расплываясь в улыбке, выдавила она. Её волосы – в данный момент голубые – обычно вызывали у пожилых людей сложный спектр эмоций – от брезгливого недоумения до необъяснимой ярости. А тут…

– Вы тоже у нас в Институте литературы работаете, да? Или учитесь? – подойдя почти вплотную, спросила женщина. Всё же как резко она появилась на этой полупустой набережной – словно из воздуха соткалась.

– Учусь в аспирантуре, работаю в двух проектах… научным сотрудником, – заправив за ухо ярко-голубую прядь, призналась Ника.

– А в чьих проектах?

– Профессора Разумовского.

– О, это с Достоевским? – понимающе закивала женщина.

– С ним тоже. Гоголь, Пушкин, Жуковский… Много менее известных авторов.

– Ах, какая вы молодец! Мы, получается, с вами коллеги – я тоже филолог по первому образованию. Приятно видеть в коллегах такую элегантную красоту.