Кувшинки из горного хрусталя

Кувшинки из горного хрусталя

  - Снег, снежинки, понимаете? Крошечные частички замёрзшего льда, красивой, симметричной формы. Лёгкие, не причиняют боли, попав на тело. Снежинки слепляются между собой и образуют снежные хлопья, которые ложатся на землю множеством слоёв, один на другой. Так появляются сугробы. В них можно провалиться по колено, но ран не будет: снег мягкий. А хлопья - пушистые, и могут вызвать чих, залетев в нос. Хотя снежинки - та же замёрзшая вода.

  Егор объяснял напрасно: дарфы не понимали его. На их планете никогда не шёл снег. Вместо привычного землянам явления, зимой с небес сыпались огромные ледяные глыбы каплеобразной формы, с направленными вниз заострёнными пиками. Попадание под ледопад грозило гибелью живым существам, и потому дарфы не представляли, как можно не бояться чего-то, что падает с неба.

  На их языке ледопад звался "бо", коротко и просто.

  Коренные жители планеты испытывали священный трепет перед бо, наполнявшим их жизнь постоянной опасностью. Тяжёлые тёмно-синие тучи, несущие лёд, набегали быстро, зачастую - внезапно. Дарфы беспрестанно следили за порывами ветра и движением облаков, пытаясь предсказать наступление бо, но их прогнозы не всегда были точны. Каждая ошибка могла стоить кому-то жизни.

  Первое, что сделал бо после приземления гостей с Земли - разбомбил обшивку корабля. Командир и его помощник чудом успели спастись, укрывшись в ближайшей пещере. С ужасом смотрели они, как ледяные булыжники впиваются остриями в корпус, оставляя рваные раны. Каплеобразные куски летели вниз, с грохотом разбиваясь о замороженную поверхность, дробясь на мелкие части и устилая землю крошкой. От повторных ударов та подпрыгивала и разлеталась в стороны. Низко нависшая, темнеющая переливами, синева туч рождала всё новые и новые льдины. Постепенно они мельчали, стихал грохот, и бо сходил на нет. Когда он окончательно прекратился, Егор и Андрей осторожно выбрались наружу и отправились изучать повреждения.

  Корпус корабля был пробит и измят. Некоторые булыжники пропороли его насквозь, и теперь медленно таяли, согреваемые теплом изнутри. Подняться в воздух всё ещё было возможно, вот только долететь к оставленной на орбите сверхсветовой ракете теперь не удастся.

  Они застряли на этой планете в самый разгар зимы. 

  Дарфы приютили гостей, но не любезно, а, скорее, смиренно. Местные жители во многом походили на людей. Те же две ноги и пара глаз. Вот только ростом они были пониже, около метра, да кожа хозяев планеты имела неприятный синюшный оттенок. В дополнение к телесной синеве, у дарфов имелся клубящийся шлейф, мерцавший всей палитрой кобальтовой группы. Он тянулся вниз от спины и окутывал короткие нижние конечности. Это был не дым и не свечение. Шлейф, скорее, походил на огонь, но не давал тепла, оставляя лишь лёгкое, обволакивающее ощущение при прикосновении.

  Андрей безуспешно пытался разгадать природу дымчатого ореола. Его попытки взять пробы для дальнейшего изучения в лаборатории встречали сопротивление: дарфы ожесточались и убегали прочь.

  - Они - не подопытные животные, - строго сказал Егор после очередной попытки.

  - С них бы не убыло, - отрезал Андрей.

  - Нам следует вести себя повежливее, - продолжал Егор. - Не забывай: мы здесь - гости. Кстати, дарфы просили убрать наш хлам ото входа в пещеру. Мы загораживаем их путь к спасению. Почему наши вещи до сих пор перекрывают половину проёма?

  - Потому что весь вчерашний день мы занимались настройкой передатчика! - вспылил Андрей. - Или ты считаешь, переноска вещей важнее установления связи с Землёй?

  - Значит, нужно прерваться! Мы проявляем неуважение, игнорируя их просьбы!

  - Может, начнём им в ноги кланяться за гостеприимство? Сырая пещера, без удобств и света. Довеском прилагается толпа пауков и затхлая вонь, - и Андрей смачно сплюнул на кромку льда под ногами.

  - Скажи спасибо, что есть хоть это, - буркнул Егор.

  В одиночестве юноша начал переносить наполовину завалившие вход вещи - короба с едой и питьевой водой, ящики с инструментами и кое-каким оборудованием, спасённым из разбитого корабля - в отведённое гостям пространство глубоко в скале.

  Зимой пещеры становились единственным возможным жильем для дарфов. Дома, которые они могли построить, бо с лёгкостью уничтожал. Поэтому летом дарфы спускались в предгорья, грелись на солнце, растили и собирали урожай. По осени начинали поднимать свой нехитрый скраб с запасом провизии в горы и укрывать в пещерах. Затем перебирались туда всем селением, опасаясь не успеть до начала раннего бо.

  Находиться в пещерах постоянно дарфы не могли. Без солнечного света существа слабли и теряли подвижность, их шлейф тускнел и уменьшался в размерах. Поэтому, доверяясь ненадёжным предсказаниям и рискуя жизнью, они вынуждены были покидать пещеры и гулять в примыкающей к скалам небольшой горной долине.

  В тот день ветер резко усилился, и клубящаяся синева в одно мгновение заволокла небо. Дарфы ринулись к пещерам, но из-за вещей гостей с Земли проём сузился, создалась давка. Небо переливалось темнеющими всполохами, раздался зычный грохот в вышине. Воздух со свистом рассекли первые льдины, когда задержавшиеся дарфы всё ещё вбегали внутрь.

  Оказавшийся последним мужчина внезапно с силой толкнул вперёд женщину с маленькой девочкой на руках. Те пошатнулись и откатились точно под свод. Раздался приглушённый хруст, и дарфы замерли. Им не требовалось оборачиваться, чтобы понять произошедшее. Этот звук они узнали бы из тысячи.

  По ледяной крошке у входа в пещеру разлетелась брызгами небесная лазурь, минуту назад наполнявшая тело упавшего ничком дарфа.

  В тот день земляне впервые увидели, как местные обитатели хоронят погибших. Тело, истерзанное бо, занесли внутрь и уложили в одном из просторных внутренних залов. Женщина с девчушкой на руках - жена и дочь погибшего - сидели возле тела. Они плакали тонкими голосами, словно звенели крошечные серебряные колокольчики. Из их глаз медленно текли вязкие слёзы, походившие на остывающее жидкое стекло. Они собирали густую жидкость в ладони и бережно опускали в округлую чашу. Другие дарфы стояли чуть поодаль и тоже плакали, переливая в чашу свои тягучие слёзы.