Лабиринт моей жизни

Пролог

Величайшие злодеи — это те, кто не помнит, поскольку они не утруждают себя размышлениями о содеянном; в отсутствие воспоминаний ничто не может их остановить. Для человеческих существ размышлять о прошлом означает переместиться вглубь, пустить корни и укрепиться на одном месте, чтобы не быть унесенным чем-нибудь мимолетным.

Ханна Арендт. Некоторые вопросы моральной философии

Теперь мы знаем, что воспоминания не хранятся в мозге в фиксированном или замороженном виде, как продукты в леднике, а видоизменяются, рассыпаются на фрагменты, снова воссоздаются из них и по новому классифицируются при каждом акте припоминания

Оливер Сакс. Галлюцинации

Как часто мы мечтаем начать жизнь сначала, стереть совершенные ошибки хотя бы из собственной памяти и двигаться дальше, словно заново родившись? Как часто не хотим помнить неприятные и болезненные события? Как часто грезим о забвении? Лишь единицам улыбается такая удача, но удача ли? Воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Стереть память — все равно что потерять собственную жизнь, и что тогда остается? Есть ли будущее без прошлого? Кто ты без своих воспоминаний?..

Ее сон был чуток. Легкое колыхание воздуха отдавалось вибрацией в измученном препаратами мозгу, но никто не мог этого заметить. С каждым тяжелым шагом Макса по комнате ее дыхание сбивалось, а сердцебиение становилось тревожнее.

— Она скоро проснется, — хмуро сказал мужчина, просматривая ее больничную карту. — Мы должны быть готовы.
— Конечно, дорогой, — взволнованно ответила женщина и поправила выбившуюся из пучка прядь. Она посмотрела на супруга и натянуто улыбнулась. — Мы готовы. Мы полностью готовы.
— Я пойду в кабинет, а ты побудь с дочерью. Если она проснется, пусть увидит тебя первой.
— Конечно.

Макс сунул подмышку медкарту падчерицы и, не оглядываясь на жену, поспешил убраться из этой дурацкой персиковой комнаты. И как Лиле пришло в голову так оформить спальню Станиславы? Это уже не детская, из которой сумасшедшие мамаши стремятся сделать комнатку принцессы, а спальня взрослой девушки. Стасе двадцать шесть, а учитывая, какую жизнь она вела, подобные солнечные краски никак не подходили ее характеру. Черт с ней. Хочется Лиле играть в заботливую мамочку — пусть.

Лиля смотрела вслед мужу и думала о том, как сильно он изменился со времени их знакомства. Некогда красивый, широкоплечий брюнет со смуглой кожей превратился в обрюзгшего, лысеющего старика. Хотя Максу не было пятидесяти пяти, выглядел он на все шестьдесят. Сказывался его сидячий образ жизни. Практически все время ее муж проводил в своем кабинете, выходил лишь к завтраку, обеду и ужину, и то не всегда. Но было в этом и нечто положительное — так они реже встречались. Их супружество давным-давно превратилось в жалкий фарс.

В отличие от своего супруга, Лиля сохранила прежнюю привлекательность. Пусть в уголках глаз можно было заметить паутинку неглубоких морщинок, а волосы приходилось красить чаще, чтобы скрыть седину, возраст придавал этой женщине особый шарм. Она была подобна дорогому вину, которое со временем становится более утонченным.

Лиля перевела взгляд на спящую девушку и невольно вздрогнула. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что Станислава вернулась, что теперь они снова будут жить под одной крышей и девочка обязательно станет звать ее мамой.

— Проснись, дочка! — прошептала Лиля и взяла теплую ладошку Стаси. — Ну же… Проснись, милая! Это же я — твоя мама. Я рядом.

Никакой реакции. Лиля недовольно поморщилась и отпустила руку девушки. Сидеть здесь было невыносимо. Да и какая в этом польза? Макс только предположил, что девчонка проснется, но где гарантии, что это случится сейчас.

— Мне нужно на кухню, дорогая, — снова обратилась к Стасе Лиля, хотя не видела никакого смысла разговаривать со спящей. — Я зайду позже.

Женщина поднялась со стула, расправила строгую юбку-карандаш и, бросив последний взгляд на Станиславу, поспешила уйти из комнаты. Она незаметно прошмыгнула мимо кабинета Макса, пусть думает, что жена не посмела его ослушаться, и зашла на кухню. Катя уже занималась обедом, кругом царила чистота и не к чему было придраться, а так хотелось хоть немного выпустить пар…

— Лилия Николаевна? Ой, вы напугали меня, — произнесла девушка, заметив свою хозяйку.
— Катя, ты рассольник варишь? — проведя наманикюренным пальцем по светлой столешнице и удостоверившись, что на ней нет пыли, вопросила Лиля.
— Да, вы же вчера сказали…
— Я передумала. Мы будем луковый суп. И сходи за свежим багетом. Чтобы был горячим, а не как в тот раз!
— Хорошо, Лилия Николаевна.
— Что стоишь?! Марш за работу! — прикрикнула хозяйка, и несчастная молодая кухарка тут же повернулась к раскаленной плите, чуть не обжегшись. — Я буду в саду. Принеси мне кофе с печеньем.
— Да, конечно.

Лиля гордо прошла через кухню в сад. Это было единственное место, куда ее супруг точно не сунется, а значит, не узнает, что она ушла от Станиславы. Сам он до ужина не соберется навестить падчерицу. За все время, что она находилась в бессознательном состоянии, Макс заходил к ней не больше двух раз в день. В большем внимании надобности не было: показатели в норме, состояние стабильное, скоро проснется. Лиля устроилась на шезлонге под зонтиком и прикрыла глаза.

— Скоро проснется… Стася скоро проснется, и наша спокойная жизнь кончится, — прошептала она, с ужасом думая, с какими трудностями им предстоит столкнуться. Но пути назад больше не было.
— Кофе, — звонким голоском известила женщину Катюша.
— Поставь здесь. — Лиля указала на столик у шезлонга и внимательно проследила за тем, как девушка выполнила приказ. — Можешь идти, Катя.

Кивнув хозяйке, девушка поспешила вернуться на кухню. Через несколько часов обед, а ей теперь нужно успеть сварить луковый суп, купить багет. И что теперь делать с целой кастрюлей рассольника? Опять эта мерзкая Орлова встала не с той ноги. Все время чем-то недовольна. Но пусть лучше она общается с хозяйкой, чем с ее мужем.