Лау. Проклятая корона

Блики разбитых стекол.

- Лау, набери в лесу подорожника. Мне нужно совсем немного.

Лау кивнула, на ходу забирая со скамьи небольшую плетеную корзинку. Поправив красный платок на голове, девушка вышла из дома. На улице стояла изумительно прекрасная погода: было жарко, и солнце ярко светило, отчего Лау щурила глаза; воздух дрожал от жара, от этого цветы в клумбах соседей смазывались в большую цветастую кляксу. Лау вдохнула сухой воздух и замахала на себя рукой.

Через пару минут ходьбы, когда она уже почти зашла в тень леса, платье полностью пропиталось потом. Лау ощущала неприятный запах, исходящий от нее. Но жаловаться она и не думала - в их небольшой дружной деревушке Дождянке редко встречается такая погода. Название говорит само за себя.

Лес встретил свою гостью приветливой сыростью и запахами гнилых листьев и редких светов. Лау нравился лес, но ровно настолько, чтобы не задерживаться в нем больше трех часов. Далее ее раздражало все: звуки, запахи, местность. Бесконечный лабиринт из одинаковых деревьев давил на нее. Даже редкие цветы, встречающиеся здесь лишь потому, что какая-то старушка, к сожалению, давно почившая, рассадила их вдоль тропинок. Никто не верил, что они приживутся, но для того маги и создали тенелюбивые растения, нуждающиеся в постоянном овлажнении. Лау, смотря, как поникли неестественно яркие лиловые головки ромашек, подумала, что вряд ли они выживут после сегодняшней жары. Ведь даже здесь дышалось трудновато из-за жары.

Лау не заходила далеко в лес, потому что ей - лично Лау - нужны были только стеклянные бутылки, а подорожники растут прямо на тропинках. Все равно, что грязные и пыльные, мать отмоет и подпитает энергией и все шито-крыто. Лау надорвала маленький подорожник почти у самой земли, повертела в руках и, хихикнув от мыслей, что он похож на монетку, положила в корзинку.

Лау так много раз проходила здесь, что могла с закрытыми глазами найти тропинку к лагерю отдыхающих. Приезжая молодежь из близлежащих городов и даже столицы не особо заботилась о сохранности экологии и разбрасывала мусор, даже не думая, что природа не в состоянии переработать некоторые. И пусть весь мир от далекой звезды до ядра пропитан магией, даже на такие процессы не хватает секунды. Лау склонилась над темно-фиолетовой стеклянной бутылкой вина с облезлой черной этикеткой. На ней белыми витиеватыми буквами было написано "Eloves", что с визалии означало "Дьявол". Весьма... необычное название для алкоголя, но оно как никогда отражает его суть. Намек о губительных последствиях распития алкоголя прозрачен как никогда.

Подобрав бутылку, Лау положила ее на другую сторону корзинки, чтобы она не касалась аккуратной стопочки подорожника. Проведя пальцем по воздуху, как будто ставя границы между растением и стекляшкой, девушка удовлетворенно кивнула. Воздух между ними и правда появилась плотная стена ядовито-желтого цвета.

<...>

- Я дома, - тихо сказала Лау, снимая с ног обувь. Мать не одобряла хождение по деревянному полу босиком, но девушка ничего не могла с собой поделать. Тем более ей было жизненно необходимо хоть что-нибудь холодное, иначе она попросту не доживет до того, как пройдет в гостиную.

- Я в кухне, доченька, - также негромко отозвалась мать, и после ее голоса Лау услышала стук посуды и плеск воды. - На улице замечательная погода, верно?

Лау, сев на стул, вытянула ноги и с удовольствием погладила пальцами гладкий прохладный пол. Она взяла со стола какую-то бумажку и замахала ей, сгоняя прохладный воздух себе в лицо. Женщина, наблюдавшая за этим через плечо, хмыкнула и потянулась к только что вымытой кружке. Налив в нее холодной воды, она со стуком поставила ее на стол. Дочь вцепилась в нее, как будто месяц не видела воды.

- Убийственная, я бы сказала. Я столько воды в теле за год не тратила, как за несколько часов на улице. Тебе-то повезло, сегодня не твоя очередь по лесу шнырять, - хмыкнула Лау.

Женщина только улыбнулась.

- Сейчас баню истопим да сходим помоемся. Я еще стол накрою, после баньки сразу за ужин.

- Банька? Так что ж ты раньше молчала о своих грандиозных планах, коварная женщина? - возмутилась Лау, зачерпнув пальцами остатки воды в кружке и брызгая их на мать. Та корокто хохотнула и легонько шлепнула дочь по голове, растрепав ее волосы... неопределенного цвета. При свете дня они казались серыми, а сейчас отливали зеленым. И не поймешь, выходки магии или просто дочь такая чуднАя.

Лау встала со стула и широкими шагами преодолела расстояние от кухни до прихожей. На скамье неизменно стояла корзинка, а в ней покорно дожидались своей участи четыре бутылки и подорожники, все также разделенные магической стеной. Взяв порядком разметавшийся подорожник в ладонь, с корзинкой наперевес девушка снова зашла в кухню и положила растение на стол. Мать поблагодарила, поцеловала в щечку и отправила Лау с богом.

- Я в сарай, - поджав губы, улыбаясь их уголками, сказала девушка и потрясла корзинкой. Бутылки зазвенели, ударяясь друг о друга. Женщина ответила ей улыбкой.

Девушка вышла во двор и разочарованно простонала - к вечеру жара, конечно, спадет, но пока погода оставалась все такой невыносимой. И при этом не менее желанной - они два месяца провели в сырости, как еще дома не смыло! Девушка увидела кота, спрятавшегося в тени крыши, мирно спящего. Оглянувшись, не видит ли кто, она тихо приблизилась к спящему животному и как гаркнет: "Спасайся кто может, тонем!" Бедная животина, приученная сразу после этой фразы уносить ноги, понеслась через весь двор к калитке и чуть не выбила ее, попутно распугав мимопроходящих односельчан. Соседи, поняв, кто напугал до полусмерти пожилого кота Васю, хитро заулыбались и пригрозили Лау пальцем.

Лау зашла в старый пыльный сарай, неплотно прикрыв за собой дверь. Здесь было сухо и пыльно, но прохладно, как раз то, что нужно после жаркой улицы. Снимать обувь и здесь Лау не решилась, рассудив, что она пока хочет пожить без болезней, вызванных антисанитарией данного помещения. Корзинку девушка взяла с собой, позвякивая цветастыми бутылками. Все четыре были разного цвета: темно-фиолетового, болотно-зеленого, темно-синего и мутно-белого. Лау нравилось. Пройдя к огромному столу, занимающего большую половину сарая и стоящего напротив открытого не застекленного окна, она достала по одной и расставила в два ряда по две бутылки. Одна напротив другой. При этом рассматривая огромное количество битого стекла за пока целыми бутылками.