Лед и сердце вдребезги

Глава 1.

На вокзале суета, как и положено. Кто-то куда-то бежит, толкается, кричит. Солнце утреннее и еще не знойное, но все равно конкретно жарит в темечко.

– У Тимофея непереносимость глютена.

– Угу.

– Вы проследите за питанием?

– Конечно.

– Я вам в мессенджер скину список запрещенных продуктов.

– Не вопрос.

Его дергают за рукав, и Саша оборачивается.

– У меня к вам просьба.

Конечно, что же еще, только просьба. Александр Кузьменко сегодня Санта-Клаус, а не детский хоккейный тренер.

– Слушаю.

– Вы не могли бы присматривать… В смысле, контролировать, чтобы Рудик... ну, регулярно менял трусики?

Александр резко опускает на нос очки-авиаторы, и это как-то помогает не рявкнуть. Обязательно. И глютен, и трусики – все будет. Дайте только, чтобы поезд тронулся.

– Что-нибудь придумаем.

– Александр Степанович, – тянут его за другой рукав и в другую сторону. – А, скажите, пожалуйста…

Саша дергает плечом. Освобождаясь из чьих-то рук, громко хлопает в ладони.

– Так, все, мальчики и… мальчики, а так же уважаемые товарищи взрослые. Мы с вами все обсудили, и не раз. Время! Банда, а ну в вагон!

Начинается еще большая суета, обнимания, слезы. Как на войну, ей-богу, а не в детский спортивный лагерь к морю на три недели.

Александра снова тянут за рукав, но тут его спасает очень неожиданный человек.

– Саша!

Он оборачивается. Это Инна. Приехала все-таки, хотя он просил ее не приезжать, и без нее тут суеты хватает. Она подбегает, бросается на шею. Еще и с цветами, блядь. Но поверх раздражения накладывается удовольствие от того, что тебя обнимает красивая девушка. Обнимает, а потом демонстративно и крепко целует в губы. Нет, ну на такой порыв как не ответить? И Саша целует ее в ответ, крепко обнимая. Цветы щекочут его по затылку, а Саша думает о том, что Инчик все-таки молодец. И этот их поцелуй – самое лучшее средство, чтобы охладить пыл некоторых излишне ретивых мамаш. Вот, пусть теперь видят, что Сашке есть с кем целоваться на перроне.

– Александр Степанович! – окликает его звонкий детский голос. Сашка не без сожаления разжимает руки.

– Все, Инусь, пора! – он еще раз легко чмокает ее в губы. – Спасибо, что приехала, что проводила. До встречи.

– Это тебе! – Саше о грудь шлепает букет сирени. – Я буду скучать!

А вот Саше в ближайшие три недели скучать не придется.

Он с бандой грузится в вагон, все прилипают к окнам и машут стоящим на перроне. И, разумеется, не слышат, как две мамочки разговаривают между собой.

– А вы в первый раз ребенка в лагерь с Александром Степановичем отправляете?

– В первый. Волнуюсь ужасно. Он надежный человек?

– Мы в прошлом году отдавали ребенка в этот лагерь. Я вас уверяю, через три недели вы сына не узнаете.

Обе женщины смотрят на широкоплечий силуэт за окном вагона.

– Какой он все-таки…

– Секси.

– Именно.

На свое если не счастье, то точно спокойствие тренер детской хоккейной секции Александр Кузьменко этих слов не слышит. Хотя он их определенно заслуживает.

***

Всех рассадить по местам, потом еще раз перетасовать, потом еще и, наконец, разместить окончательно – на это ушло около часа. И Саша объявил тихий час. Не спать, просто чтобы все сидели тихо! Хотя бы час. А потом обедать пойдут. Ехать им двое суток, послезавтра рано утром будут на месте. За это время сверхзадача – не сойти с ума. В одиночку в поезде с бандой справляться сложновато, а Семен, помощник Саши, сегодня сдает последний экзамен, и догнать их должен уже на месте.

Александр повозился на верхней полке в попытке устроиться удобнее. Не очень-то получилось. У Сашки, конечно, не такой рост, как у батиных подопечных, всего-то сто восемьдесят шесть сантиметров. Но и с таким ростом на верхней полке купе не очень. Саша перегнулся и посмотрел на ребят на нижних полках, они, естественно, залипали в телефонах. Ну, хотя бы молчат. Александру жизненно необходимо хотя бы полчаса тишины. А лучше, конечно, час.

Саша вернулся на свое место, покосился на соседнюю верхнюю полку. На ней должен был разместиться Семен, но ему экстренно поменяли расписание экзаменов в сессию, поэтому Саша сейчас один отвечает за все свое буйное поголовье. Он согнул ноги в коленях и вытащил из кармана штанов телефон. Он там уже обвибрировался, пока Саша метался между купе.

Сразу в нескольких чатах сообщения. Больше всего, конечно, в родительском чате, но Саша решил пока туда не соваться – расстались час назад, что там могло такого срочно случиться, что аж на пятьдесят сообщений? Просто кудахтанье, сто процентов. Так, что еще? Инка еще раз желает удачи и шлет всякие поцелуйки. Семен пока молчит, но обещал отчитаться сразу после экзамена. А, вот и Рю объявился. И Саша ткнул пальцем в чат с братом.

Над ними в семье потешались, что они с Рю ведут себя как близнецы, хотя, на самом деле, между братьями Кузьменко четыре года разницы. Один олимпиадный цикл, как любят шутить в их семье. Но что поделать, есть братья Александр и Юрий Кузьменко, они же Шу и Рю, очень похожи между собой. И даже разница в возрасте между ними как-то всегда скрадывалась. А сейчас, когда Саше стукнуло тридцать шесть, а Юрке тридцать два соответственно, эта разница совершенно стерлась. Они с Рю и в самом деле выглядят почти как близнецы. Только теперь между братьями есть существенное отличие.

Они всегда играли за одну команду. Потому что все тренеры – а они, конечно, не дураки – не могли не использовать то преимущество, которое давал тот факт, что Шу и Рю – братья. Как говорил один тренер: «Если бы вся команда понимала друг друга, как Шу и Рю, мы были бы непобедимы!» Но для этого надо быть именно Шу и Рю. Быть братьями. Жить с детства в одной комнате. Вместе проходить все испытания. Выбрать одну и ту же хоккейную судьбу и следовать ей все так же вместе, плечом к плечу. Конечно, при таком раскладе вы будете мыслить как единый организм.