Легенда Тихого Дона

ОТ АВТОРА

Мне, автору восьми романов, повествующих о судьбе зоотехника Алексея Горячева с его школьных лет до нынешнего удивительнейшего своей непредсказуемостью времени, легко было избрать тему настоящего повествования – жизни, служения Тихому Дону известнейшего казака Второго Донокруга Якова Петровича Бакланова. Мой прапрадед Терентий Коханов, проживавший в станице Верхне–Чирской, лично был знаком с Петром Дмитриевичем Баклановым – депутатом дворянского собрания Второго Донокруга, что функционировало в окружной станице Нижне–Чирской. Прапрадед мой был известным в округе портным.

Желание поближе познакомиться с жизнедеятельностью Бакланова возникло после знакомства с удивительным донским казаком Александром Викторовичем Щегловым, руководителем конноспортивной школы джигитов имени генерала Бакланова. Ведь я ж в самом начале семидесятых работал в совхозе «Суровикинский» зоотехником отделения и хорошо знал прадеда четырёх детишек Саши Щеглова – Степана Александровича Епифанова, казака Пятого Донского гвардейского кавалерийского корпуса, бравшего штурмом самый красивый город Европы Вену, поившего своего дончака из Дуная. После войны Степан Александрович заведовал центральной совхозной конюшней.

Уместно сказать и о том, что конники нашего края, включая Приволжье и Заволжье, знают кто такой Епифанов Анатолий Степанович. Я знаю его с 1961 года, страшно подумать – чуть ли не 60 лет. Казачее его лишь зять Епифанова Николая Степановича – Щеглов, но лишь потому как появляется на соревнованиях по джигитовке всех уровней, включая мировое первенство, в форме донского казачества. Анатолия Степановича я ни разу не видел облачённого в казачью форму. Что может подкупать в этом казаке, кроме обличия? Он был среди первых, кто возродил в регионе скачки, что он в настоящее время владеет табуном коней, коим счёта нет. И ещё это удивительная казацкая речь.

То, что сотворил для возрождения донского казачества, Александр Щеглов пока не может уложиться в мозгу простого обывателя, включая и меня. «Почему, ты, Саша, назвал свою школу именем Бакланова? – спрашиваю его по телефону ранним утречком 13 апреля 2017 года, в день рождения моей старшей внучки Лизоньки. – Кстати Сашенька, ты, где сейчас?» «На малой родине. А почему назвал так свою школу, то ответ прост. Яков Петрович наш земляк, родился во владениях Второго Донского округа. В Новочеркасске имеется памятник генералу, а многие казаки, особенно из молодых, о Якове Петровиче толком ничего не знают».

Не уверен на сто процентов, что всколыхнувшееся в последнее десятилетие глубочайшее уважение к заслугам Бакланова, сохранится на долгие времена. Сейчас в казачьей среде имена таких казаков как Анатолий Степанович Епифанов, Пётр Фёдорович Ерошенков, Пётр Александрович Степанов, Александр Владимирович Захаров, Александр Павлович Бахурец, Николай Фёдорович Фирсов. Надежда остаётся на Сашу Щеглова, его сыновей, дочь, да казаков команды, в коих хозяинует казацкий дух, что они будут продолжать радовать жителей нашей страны своей неугомонностью.

В книге «Казачество не отменяется», изданной в типографии «Перемена» в 2001 году, я повествую о сынишке Анатолия Степановича Епифанова, Степане, коего я знал с младенчества и до последнего года жизни. Казак подавал большие надежды в конкуре. Но … судьбу не выбирают, она вершится по неизвестным мне законам, там «за белыми облаками».

Да и сам я, в свои семьдесят девять, остаюсь не равнодушным к коню. Ещё там, на старом месте станицы Верхне–Чирской, я имел возможность ежедневно общаться с конём. В частной собственности семьи коня не было. В тридцатом году прошлого столетия она лишилась такой возможности. Но ворота конюшни колхоза «Верный путь» Нижне–Чирского района Сталинградской области для казачат были открыты настежь. К тому ж конюхи были наши казаки. Вначале это Тимоша Пономарёв, сын Николая Денисовича, убеждённого старообрядца и Ефим Иньков. Затем Тимоша из конюхов перебрался в трактористы на СТЗ-15, а Ефим уехал восстанавливать разрушенный Сталинград. В сорок восьмом им на смену пришёл Пётр Алексеевич Шаглин, отчим Геры да Васи Пырковых. Гера-то был моим неразлучным другом. После того как немцев с итальянцами и румынами отогнали от станицы, меня с Герой ранило. Очень серьёзные ранения мы оба получили. Бабушка моя Ульяна Петровна, дочь атамана хутора Суровикин Петра Яковлевича Варламова, в полевой госпиталь на параконке препроводила нас. Гера дожил до возраста двадцати двух лет, сказалось ранение в лёгкое, что обеспечивает организм человека разумного кислородом. Его ж приёмный батянька, Пётр Алексеевич, родной погиб в Великой Отечественной войне, позволял даже общаться с самим жеребцом Фушем, закупленном колхозом в Зимовниковском конезаводе.

Как и Тимоша с Ефимом, Пётр Алексеевич доверял «сгонять» верхи за табуном тебенюющих коней за Митькин стан и загнать их на ночь на просторный баз. А летом, сколько удовлетворения пацаньё отхватывало, купая коней в Дону.

Потом уж, после переселения станицы, конефермой стал заведовать коммунист с большим стажем Владимир Георгиевич Пастухов. Я к этому времени повзрослел, в седьмой и восьмой класс школы ходил на станцию Чир, но в неудобную вторую смену, поэтому домой в Верхне–Чирскую, заявлялся в потёмках, но школьные каникулы посвящал коням, да футболу. Но этим занимался после того как выполнялись все работы по хозяйству. Коровка была, овечки, козочки, поросёночек, да курочки, уточки появились попозжей. Не забывал, разумеется, с ранней весны найти место в займище паре вентеришек, попозже, когда потеплеет вода – четырёхперстовые сетчёнки имелись, подарок моего дедушки Фёдора Петровича Егорушкина, атаманца Лейб-гвардии Атаманского его Величества наследника, полка. А с окончанием техникума настала «конская вольница». Работал-то я в колхозе зоотехником, в коем на фермах, в бригадах, в косяках, да табунах насчитывалось более семисот коней разных мастей, а знать и пород. Вольница неописуемая.