Ленка

Ленка

За окном был серо. По небу неслись низкие облака, ветер бился в стекло и морщил лужи на далеком асфальте. Ленка скорчила недовольную рожицу и отвернулась. Пожалуй, если бы она не договорилась с Аннет, с которой дружила еще со школы, никуда бы она не пошла сегодня, даже несмотря на то, что на месте не сиделось. Ленка ходила от окна к столу, перелистывала там страницы диплома и шла к книжной полке, чтобы поводить пальцем по корешкам книг, отходя от полки, она проходила мимо старенького дивана и снова шла к окну. Защита была назначена на завтра, и сегодня все сокурсники в спешном порядке дописывали, распечатывали и переплетали свои бессмертные творения, а у Ленки все уже было готово. Три пухлых, тяжелых даже на вид, солидных и аккуратно переплетенных экземпляра диплома лежали на столе, поверх них покоилась написанная от руки речь с краткими исправлениями научного руководителя. Ленка с отвращением посмотрела на три томика стихов Пушкина, распухшие от огромного количества закладок с заметками, отметками и комментариями. Еще на втором курсе Аннет заявила, что про Пушкина невозможно сказать ничего нового, и Ленка из принципа придумала для себя тему курсовой – анализ изменения лексического наполнения стихотворений Пушкина – и эта тема выросла в диплом. Аннет, впрочем, не была свидетельницей безоговорочной победы Ленки – в конце второго курса она ушла в декретный отпуск, отец ребенка исчез в неизвестном направлении, и Анька погрузилась в житейские проблемы.

«Ну вот и чего ты хочешь добиться с такой темой?» – вопрошала мать. – «Все равно это твое лексическое наполнение никому не нужно, и детям безголовым в твоей школе нужно не будет!»

«Чего хочу…»

Метания по комнате снова привели Ленку к окну, и она прижала указательный палец к стеклу, «ловя» упавшую с той стороны одинокую каплю. Сквозь разрыв в тучах брызнуло солнцем. Ленка зажмурилась, а когда открыла глаза, синюю полынью же затянуло плотным серым покровом.

- Ле-э-ну-уси-ик, - пропела с кухни мать. – Или есть!

- Иду! – откликнулась Ленка.

В тесной двухкомнатной квартирке можно было и не повышать голос, чтобы услышать друг друга, но так уж было принято в их маленькой семье – во весь голос. Ленке иногда казалось, что это оттого, что кипучая энергия жизни просто перестала помещаться в ее матери с тех пор, как врачи сказали, что ходить, как прежде, пациентка Степанова не сможет. Мать, опираясь на клюку, еле-еле ковыляла по квартире, но родных ее жизненная сила ничуть не уменьшалась, находя выход в близком участии в жизни соседей, родных и знакомых.

- Ленка, ты что будешь, чай или кофе? – мать прислонила клюку к плите и стояла, опираясь руками на раковину.

- Да сядь ты, мам, я сама налью.

Ленка подхватила со стола горячий вареник и замахала руками на мать.

- Все вы сами с усами, - проворчала та, тяжело опираясь на клюку и перебираясь к столу. Тяжело устроившись на табурете, она продолжила: - Ну, налей уж тогда чаю старухе, поухаживай.

- Это кто тут старух? – засмеялась Ленка, выставляя две чашки.

Чай пах мятой и домом. Сколько Лена себя помнила, мать всегда заваривала чай именно так и никак иначе. Когда она еще могла ходить, она каждый год сама собирала мяту, выезжая за город, и сушила траву на балконе. Весь дом тогда заполнялся свежим запахом лета. Теперь, когда мать почти не выходила из дома, Ленка покупала уже сушеную мяту в аптеке или, если повезет, у бабусек, торговавших неподалеку от остановки пригородных автобусов.

- Ну, и что бы тебе хотелось? – спросила мать, словно продолжая начатый разговор.

Так оно и было. Ленка знала, о чем желает знать мама, какие глубинные течения таит этот короткий вопрос. Обмакнув вареник в сметану и тщательно прожевав кусок, Ленка подняла взгляд на мать, гадая, правильно ли она угадала с сутью вопроса.

- Ты в смысле дальнейшей жизни?

Мать утвердительно наклонила голову: дескать, о чем же еще она может спрашивать свою дочку?

- Не знаю, - протянула Ленка. – Пойду в аспирантуру… На заочное. И работать в школу. Учитель русского языка и литературы! – провозгласила девушка, воздевая к потолку надкусанный вареник. – Это звучит гордо!

Смех матери был почти искренним, хотя шутка была не новой. Жить на материну пенсию и Ленкину стипендию было нелегко, и становилось все труднее. До сих пор они справлялись. Ленка считала, что сумеет одновременно заканчивать аспирантуру и работать в школе. Ее мать на это надеялась.

- В школе, - фыркнула мать, начиная вторую часть привычной литургии. – Далась тебе эта школа…

- Ма-ам, - протянула Ленка.

Она не признавалась не только матери, но и самой себе, почему она хочет работать именно в школе, почему ее так уж тянуло воспитывать малолетних обалдуев, которым ни на грамм не нужен ни ее русский язык, ни, тем более, ее литература.

- Ладно, ладно. Не учу тебя жить. Ты взрослый, серьезный человек. Ты сама знаешь, что тебе надо делать, - улыбнулась мать  и подняла руки, шутливо сдаваясь.

- В точку! – энергично кивнула Ленка и добавила: – Я сегодня с Аннет встречаюсь.

- Она вроде с Жекой своим на больничном сидит? – удивлено приподняла брови мать.

- Они выписываются сегодня как раз, так что она с чилдреном и придет.

Ленка деликатно оставила последний вареник для матери, в два глотка допила остатки чая, и подхватилась мыть посуду.