Жестокой хваткою хищницы прелестной
вцепилась ты едва - едва подушечками сжатых по-кошачьи пальцев
пружинных ног за угол узкий, замшевый, шершавый, как в потных джунглях ветка, подставки-полочки-тропинки-пьедестала для нежной и звериной грации — и замерла.
Зависла.
Раскинув вольно руки и прогнувшись гибко.
С лицом, хранящим гордость королевы. И вперив взгляд надменно властный.
Высматривающий жертву.
Так подчиняющий, командный, хищный.
И зачарован мир, все в изумлении.
И рукоплещут все.
...
- Зачем мы вместе?
- Нужен мне мужчина. Я женщина, я девушка — затем.
- И выбрала меня, но я не первый, и не могу им быть.
- Нет, будешь. Так хочу. И только чемпиону я дам себя ласкать.
И только от него хочу иметь ребенка.
- «Хочу» и «Дам», привычка к пьедесталу, ты ищешь короля,
а я по головам ходить не буду, не приучен, путь мой скромен, и успех,
случившись в жизни, сменяется под скрип колес судьбы досадным поражением,
но незаметны оба.
Для публики.
Для зала.
Для страниц.
- Так рассуждать — мужчины недостойно.
Так — тряпка или лузер.
- Но пойми, есть, кроме царствования, радости другие,
есть интересный мир, в нем люди и дела.
Знакомства с неизведанным, работа.
- Слова для оправдания. Слабаков.
Мне нужен только первый.
Но я тебя растормошу. Заставлю.
-Зачем? Пойми, что я не тот. Носить корону -
печальный жребий для немногих.
Быть вечно в центре!
Под софитами!
А личность?
А блаженство уединенных дней?
Ты можешь стать обычною — смешливой,
порой печальною девчонкой, но живой!
Без вечной гонки за медалью?
За успехом?
- Нет.
С пьедестала я не сойду, нет, ни за что! а лишь перешагну.
От трона к трону.
- Ты его достойна.
Пантера, гордый леопард, висящий на ветвях.
Удачи, хищница.
Я зритель твой, поклонник — и только-то,
добыча слишком легкая, чтоб голод утолить.
Подстерегай других.
- Но завтра ты придешь - хочу, чтобы пришел! - взглянуть на выступление?
- Конечно, леопард.
- А вечером мы в клуб, так не забудь свой белый джемпер.
Мне он нравится. И ты в нем.
И довольно! Хватит! Не спорь со мной, прошу тебя, молчи уже, молчи!
Я все решу сама.
...
И снова брус, обшитый замшей,
долгий, узкий,
едва вмещающий ступню, и вот прыжок
с переворотом в пустоте,
и вновь он подчинился
жестокой хватке хищницы прелестной,
звериной грации.
И замерла. И ждет.
Наизготове.