Лесино кладбище

В квартире пованивало.

Леся поморщилась, захлопнула за собой входную дверь, и, разуваясь, пожалела, что не оставила открытым окно. Весна выдалась холодной, а на кухне аквариум. Побоялась, что замерзнет единственный обитатель зеленого подводного дворца — синий в зеленых разводах петушок Кузя.

Скинув куртку и, не глядя, закинув ее на вешалку, Леся привычно потянула руку и щелкнула несколько раз выключателем. Свет моргнул, и тут же в комнате послышалась возня. Леся вздохнула и присела на корточки. Ритуал утомлял, но, если его не соблюсти, будет только хуже.

Раздался цокот когтей. Леся улыбнулась и похлопала в ладоши. Совсем тихо, лишь обозначая жест. Громко хлопать, как и говорить, было бесполезно — Шмыга уже года три как окончательно оглохла.

Шла она тяжело и медленно. Тоже совершенно молча. Когда-то Шмыга была той еще скулежницей — и щенком, и молодой девчонкой, и даже взрослой почтенной дамой. Леся всегда думала, что она просто такая шумная. По природе. Вот только, оглохнув, Шмыга скулить перестала. Тогда Лесе стало грустно. Получается, она не просто скулила, выражая эмоции — она с ней разговаривала. И, наверное, до сих пор не возьмет в толк, почему ей вдруг перестали отвечать.

Секунда шла за секундой, а Шмыга все никак не могла дойти. Ее хвост — единственное, что все еще работало так же, как раньше. Как и в юности, он радостно бился из стороны в сторону, хлестал по мохнатым, когда-то лоснящимся, а теперь облезлым бокам.

Завоняло еще сильнее. Так пахла старость у собак, и Леся старалась не обращать внимания на запах.

— Ну привет, — все-таки прошептала она, когда Шмыга наконец-то дошла. Погладила неприятно жирноватую шерсть, почесала безвольно обвисшие уши.

Шмыга улыбалась и виляла хвостом. Она не знала, что хозяйке противно к ней прикасаться.

Вообще-то она была чистой, Леся регулярно ее мыла — так часто, как рекомендовали врачи. Но почему-то шерсть все равно была липкой, тусклой. А пахла не она. Пахла сама Шмыга — что-то плохое глубоко у нее внутри. Что-то, что в ее возрасте врачи даже не пытались уже искать и лечить.

— А Зарка где? — спросил Леся и заглянула в коридор. — Зарку где потеряла?

Вопреки известному выражению “Как кошка с собакой”, Шмыга и Зара были не разлей вода. Шмыге был один месяц, когда Леся принесла ее домой кругленьким мутноглазым кутенком, а Заре — уже четыре. Зара тогда чувствовала себя большой и сильной, охотясь на неуклюжего щенка, но прошло буквально несколько недель, и они сравнялись. А потом Шмыга выросла, став высотой с табурет, но Зара этого будто не заметила. Они все так же играли, спали вместе и ели почти что из одной миски.

И состарились тоже вместе.

Шмыге должно было исполниться шестнадцать лет в следующем месяце. Заре — уже исполнилось в начале весны. Кошки старели обычно легче, чем собаки, но не Зара. Глядя на нее, Леся все чаще вспоминала Стивена Кинга.

— Кладбище вы мое, — говорила она своим старушкам, — Домашних животных.

Шмыга и Зара не обижались. А Шмыга и вовсе ее не слышала.

Дальше была прогулка. Долгая и утомительная. Раньше они тоже были долгими, но совсем другими. Пятнадцать с лишним лет они со Шмыгой ходили в лес, на озера, ездили за город. Шмыга умела все: запрыгивать в багажник, лодку и на сиденье квадроцикла, бежать рядом с велосипедом, роликами и даже лошадью. Она была молодцом почти до пятнадцати лет, а в последний год вдруг резко сдала. Теперь они ходили медленно и недалеко. Ездили только на лифте и долго-долго брели от подъезда до пешеходного перехода, чтобы дойти до хоть какой-то лужайки.

Леся уставала от таких прогулок куда больше, чем от пары часов утренней пробежки к дальним прудам. Шмыга это, наверное, понимала. Она была умной собакой — настолько, что, когда стала глохнуть, Леся очень долго этого не замечала. До тех самых пор, пока она не перестала приходить на зов к миске с едой. Тогда Леся научила ее приходить, когда моргает свет.

Вернувшись с прогулки, Леся не без труда занесла Шмыгу в ванну. Раньше она прыгала туда сама — научившись делать это безо всяких команд еще щенком, она все шестнадцать лет прямой наводкой шла к ванне сразу от дверей и запрыгивала в нее, терпеливо дожидаясь, пока Леся переоденется в домашнее и придет ее помыть.

А Леся все шестнадцать лет ни разу не набирала ванну для себя — брезговала после собаки, одного-то раза не хватит, чтобы хорошо отмыть, надо несколько. А когда ж несколько, если дважды в день гуляли, а то и трижды?.. И ради чего — один раз набрать и десять минут побултыхаться? Дольше не получится: от горячей воды с непривычки поднималось давление, а в холодной плескаться — какая радость…

Она как раз закончила мыть лапы, когда раздался звонок в дверь.

Леся нахмурилась. Она вроде никого не ждала.

Погрозив Шмыге указательным пальцем — молчаливая команда “стой, жди!” — Леся вытерла руки о специальное собачье полотенце и пошла к двери.

— Кто там? — спросила, приподнимаясь на цыпочках и заглядывая в глазок.

— Здравствуйте, курьер! — у двери стоял мужчина с синим пакетом известной доставки в руках.

Леся не помнила, чтобы делала заказ. Но вообще-то она часто пользовалась этим сервисом. Это ведь так удобно — любую вещь, любой продукт приносили на дом, какие-то через день-другой, а какие-то — едва ли не в течение часа. Может, и правда заказала и забыла? Леся могла. В последнее время голова вообще шла кругом — на работе аврал, у дочери сынок родился, и Шмыга вот еще… Гулять, кормить, давать лекарство — все теперь нужно было делать строго по часам, желудок и мочевой не терпели больше сдвигов графика.

Помедлив немного, Леся открыла дверь.

— Добрый… — начала она, но тут за ручку резко дернули сначала вперед, а потом назад. Дверь ударила Лесю, вышибая из нее дух, отбрасывая внутрь квартиры.

Она вскрикнула, уже понимая, что происходит, попыталась по-быстрому схватиться за ручку снова, но мужчина уже проскочил через дверь и захлопнул ее за собой.