Лесник

Лесник

      Я Андрей Шумов — путешественник с шестилетним стажем. В каких городах я только ни бывал, и многое со мной успело произойти. Из-за долгих походов по дороге нет времени побриться, и потому у меня уже есть борода. Ни жены ни детей у меня нет, а родители умерли несколько лет назад. Один я отдал себя путешествиям автостопом.

      Сегодня шел по шоссе пешком рядом с лесом и уже, как двое суток, по пути не попадалось ни одной придорожной забегаловки или заправки. Видать, дорога и правда длинная. Последний мой привал был в деревушке Прохино. Ночевал у миловидной и добродушной старушки, вот только перед самым мои уходом она сказала, чтобы я по пути никуда не сворачивал ни в лес, ни в поле, а когда спросил, почему, не ответила.

      Собрав свой рюкзак, я вышел на порог и краем глаза заметил, что старушка меня перекрестила и прошептала молитвенные слова. Я всё же решил последовать её совету и не сворачивать в лес без надобности. Благо провизией успел запастись и теперь я в потёмках не спеша иду по шоссе рядом с лесом. Лишь изредка попадаются машины. Неудивительно, ведь ночь на дворе. Я, конечно, в первый раз так путешествую, но страх назойливо ко мне липнет и будто заставляет вернутся в деревню. Бьет мелкая дрожь и вовсе не от холода, а от того самого страха. Ну и что! Мне нужно идти только вперед.

      Навигаторами и картами я стараюсь не пользоваться. На дату я не смотрел, да и на время тоже, но думаю сейчас около трёх часов ночи. Я посмотрел в лес и заметил огонек, не как будто что-то горит, а домик. Свет в окне. Остановившись, я постарался присмотреться. И правда! Там есть что-то, да и тропинка, хоть почти и незаметная, но имеется. Было видно, что по ней ходят, но не часто, и меня тянуло к тому огоньку неведомой силой. Тут в голове у меня зазвучали те слова старушки, чтобы я никуда не сворачивал. Шёпотом для себя я произнес, чтобы успокоить свои нервы:

      — А вдруг там и правда есть дом. Так хотя бы передохну и потом продолжу путь.

      Продираясь через кусты и ветки по пути, я шёл по этой узенькой тропинке. Да уж, тут паутины через чур много и насекомых тоже. До домика добрался минут через двадцать, как я посчитал, а ведь неплохо так в глубине леса жить — тишина и покой, никто не мешает и не заставляет ничего делать. То, что я увидел, сильно удивило: маленькая полянка и в центре небольшой сруб. Хотя больше напоминает хижину лесника. Там всего одно окно и дверь, в окне мерцает свет от свечи, и я уверен, что там есть хозяин. Я подошёл к избушке и негромко постучал в дверь. Послышался скрип половиц и кряхтение, отворилась дверь, на пороге стоял седой дед с бородой. Судя по глазам, он не считал себя стариком. Я улыбнулся и спросил:

      — Не пустите с дороги переночевать туриста?

      — Проходи, путник. Будь как дома, я ни в чем не откажу.

      Старик добрый оказался, прям как та бабушка. Я вошел в его хижину и ещё сильнее удивился. Не смотря на скромность и минимум вещей, здесь было тепло и уютно. Старик указал на место и пригласил сесть. Ни в чём его не подозревая, я оставил рюкзак у двери и сел за стол. Старик выставил варёную картошку и мясо, заваривая чай, он спросил:

      — Расспрашивать о тебе я не стану. Зачем это мне, одинокому леснику? А вот историй своих расскажу. Это я люблю.

      — Хорошо, а звать то вас как?

      — Зовут меня Кузьмой.

      — Хорошее имя, я не откажусь послушать ваши истории.

      Я смотрел на старика. Почему он живет тут один? Да и скрытный он какой-то. Что же за истории у него тут могли случиться? Я не прекращал размышлять и всё же решил поесть. Еда хоть и простая, но очень вкусная. Он начал рассказывать, посматривая на меня, и почему-то потом переводил взгляд на окно, но это меня не взволновало. Я просто слушал внимательно, не задавая вопросов:

      — Случилась со мной такая история. По молодости я в лесу проводил много времени: считал зверьё и убирал ловушки с капканами. Ещё и лекарем был, раненных животных лечил. В основном медведи и волки в капканы попадали, а в сети белки с зайцами. Здесь у меня врагов нет, и поэтому звери меня не боятся, считают другом. Вот только волки сильно меня не любили, и я решил их подкармливать теми животными, что умирают. Мне даже нравится их подкармливать. Хорошие они звери, если не злить. Потом я заметил, что некоторые волки не приходят на кормежку, и только после узнал, что их застрелили браконьеры, но я все же нашёл выход.

      — Какой? — меня очень это заинтересовало и насторожило одновременно, зачем подкармливать волков? Может поэтому они его трогать не будут и не почувствуют в нем угрозу?

      — Какой, спрашиваешь? Волки начали держаться рядом с моей хижиной. Они поняли, что им тут ничего не угрожает. После этого я наконец мог выследить тех охотников и прогнать. Одного волки даже загрызли. Я их сначала побаивался, но понял, что меня — кормильца и спасителя — они не тронут. Охотники здесь больше не показываются. А знаешь, волки умнее собак и преданнее, хорошие они животные, поверь.

      — Я этого и не знал, — мне неизвестно почему стало тревожно, как будто кошки на душе скребли. Подумаешь, Кузьма волков подкармливает, и они его не трогают, в безопасности он, а вот я в этом был не уверен.

      Он продолжал рассказывать о том, как лося спас и помог ему, как медвежонка к берлоге отвел. Все его истории интересные, и кое-где проступал страх от того, что он зверей слушает. За все время разговора он не обмолвился о себе, кто он такой и откуда. Я просто не знал, что это за человек, и улыбаться он начал как-то нехорошо. Я старался не обращать на это внимания. Вблизи, под окном послышался волчий вой, такой протяжный и противный. Было ощущение, что они голодные. И за ним последовали другие. Каждый выл по очереди, они будто звали кого-то. Я посмотрел на Кузьму, он улыбался. Выйдя из-за стола, он подошел к двери и сказал:

      — Сейчас вернусь, только узнаю, что у них стряслось.

      Меня трясло от страха. Так добрые люди не улыбались — улыбкой человека, который готов убить. Теперь я понимал, почему мне сказали не сворачивать, но почему я не хотел в это верить, не знаю. Вой стих, и я облегченно вздохнул. Зря только накручивал себя. Скрипнула дверь, я невольно вздрогнул. Это оказался старик, и тут моя кровь застыла, а сердце готово было остановиться. У него в руках было ружье, направленное на меня. Мне впервые стало очень страшно за свою жизнь. Не просто страшно, меня сковал дикий ужас. Я ничего не мог сказать и спросить. В горле застрял ком, а во рту пересохло. Старик подошел ко мне и приставил ружье ко лбу:

      — Друзья хотят покушать, пойдем, приятель, в лес.

      Мне было страшно, я не хотел выходить туда к волкам, постепенно понимая, что ужином для этих плотоядных буду я. Лесник подталкивал меня ружьем к выходу, и сбежать я не мог — выстрелит и убьет. На ватных ногах я вышел на улицу из тёплого уютного домика на холодный и мокрый ветер. Ночь заставляла меня паниковать сильнее, хоть я и старался держать себя в руках, пытаясь найти выход, которого не было видно.

      Постепенно мы уходили вглубь леса, тихо шелестящего листвой. Чем дальше мы уходили от хижины, тем сильнее становился вой диких и голодных волков. Мы вышли на опушку, и я услышал за спиной короткий звонкий свист — приглашение на ужин. Чёрт, я не могу сбежать! Или всё-таки попытаться? Я видел, как постепенно собирались волки. Считать я их не стал, но было их немного больше десятка. Самый крупный стоял во главе. «Вожак», — подумал я и оказался прав. Ну почему я не поехал на машине? Решил денег сэкономить, дурак! Теперь буду жизнью расплачиваться за свою ошибку. Нужно попытаться сбежать и забраться на дерево. Там волки меня не достанут, и потом я смогу уйти, но мои вещи остались в хижине. Чёрт, ведь он всё, продумал, зараза, и я у него точно не первая добыча. Я услышал ехидный и колкий смешок полный злобы со словами:

      — Кушайте, друзья, наедайтесь досыта.

      Я собрал свою волю в кулак и ринулся с места, но не успел сделать и двух шагов, как услышал выстрел. Мою ногу пронзила дикая боль, я чувствовал как стекает по ноге кровь, и как подгибаются мои колени. Я кричал дико и громко от невыносимой боли, но сквозь свой крик я услышал смех, который постепенно затихал. Я обернулся — никого не было. Он ушел и бросил меня на съедение волкам. Волки все были голодные и ждали, когда вожак позволит им приступить к еде. Я один, и как хорошо, что не успел жениться и завести детей — теперь некому будет оплакивать потерю близкого человека, и никто не будет страдать.

      Страх не отступал и даже накатывал с большей силой. Волк прыгнул, и я не мог двинуться с места. Моё тело, скованное ужасом, мне не подчинялось, и в ноге не стихала боль. Остальные волки последовали за вожаком. Тело пронзала боль с новой силой, я чувствовал, как их зубы вгрызаются в мою плоть. Наверняка, кровью залита вся поляна. Слышу звук ломаемых костей, и эта боль — шокирующая, жгучая и невыносимая — я уже не знал, что происходит. Лицо мне разгрыз другой волк, и я не слышал, не видел и не чувствовал. Возможно, они продолжали меня терзать и съедать мою плоть, разгрызая кости. Мыслей никаких не было, только одно я понимал, я — дурак и теперь мёртв. До самой смерти я видел ту ужасную улыбку и отголоски смеха лесника.