Летчица

Летчица

«И через час большой огонь угас,

  Но в этот час стало всем теплей»

А. Макаревич

Они познакомились зимой, перед самым Рождеством. Может быть именно из-за этого ощущения сказки и волшебства между ними тоже что-то родилось?

Вечером Женя шел домой по привычному пути, в наушниках играла музыка, и он еле сдерживался, чтобы не начать подпевать. Вокруг сиял предпраздничный город, вернее послепраздничный: снежинки со стекол и гирлянды еще не успели убрать после Нового Года. Глядя по сторонам, Женя проскользнул взглядом по светящемуся окну дома, мимо которого проходил. И остолбенел.

Это была балетная студия. Женя чуть ли не каждый день ходил мимо нее в последние два года. Конечно, он смотрел во внутрь, но чаще всего видел маленьких девочек, на которых всегда ругались. На этот раз там были не они. Три девушки без преподавателя репетировали танец, смеясь и играя, если сбивались.

Одна из них подлетела к магнитофону на подоконнике и замерла, увидев за окном незнакомца. На ее пухлых щеках горел пламенный румянец, в черных глазах сияли озорные искорки, улыбающиеся алые губы открывали белизну зубов. Все ее тело изгибалось, как у кошки. Тонкие изящные руки, белоснежная шея, осиная талия – это заставило Женю забыть о времени, о месте. В висках у него пульсировало, кровь стала такой горячей, что казалось, вот-вот закипит, ноги обмякли и были не в состоянии шевелиться. Она помахала ему рукой, загадочно улыбнувшись, и у него по спине пробежали мурашки, а на глаза навернулась пелена. Женя быстро сморгнул ее из страха, что потеряет нежный образ девушки. А та грациозно повернулась и продолжила занятие.

Все ее движения были так легки, она не бежала – она порхала. Как цветок тянется всеми лепестками к солнцу, так и она пыталась взметнуться все выше. Женя стоял пораженный и не двигался с места. Он смотрел только на нее – на эту девушку с горящими глазами, на ее гибкое тело. Она танцевала, будто хотела выбраться из невидимых тисков, сдерживающих ее. И вот, во время очередного тура ее кубышка слетела, и по спине рассыпались черные, словно уголь, кудри. От этого она будто ощутила свободу, смогла вырваться. Каждое ее движение заставляло сердце сжиматься. Женя стоял там до самого конца.

Когда все балерины вышли, она осталась, медленно, то ли боясь, то ли интригуя, подошла к окну и прислонила ладонь к стеклу. Женя повторил это, глядя ей прямо в черные смеющиеся глаза. Девушка знаками показала на выход и убежала.

Через 15 минут они уже шли вместе до ее дома.

Ее звали Жанна. И она казалась Жене видением, призраком. Он не верил, что все это на самом деле. Его жизнь до этого шла размеренно, она была такой привычной и обыкновенной, что нельзя было и вообразить, что в ней появиться Жанна, эта принцесса из сказки.

Женя был обычным студентом, жил, как и все его друзья, на полную катушку. Но это нельзя было сравнить с тем, что ему давало общение с Жанной. С ней он снова и снова чувствовал себя, как в этот волшебный вечер их знакомства.

Они гуляли просто так, без цели, и уже проходили, наверное, большую часть города. Жанна всегда рассказывала, откуда она знает то или иное место, какая у него история, что она видит в нем особенного.

Иногда она делала что-то такое, чего Женя не понимал вовсе.

– Я хотела бы летать, - раскинув руки в стороны и запрокинув голову назад, воскликнула Жанна, убегая вперед.

– Я подарю тебе крылья, - ответил тот, обнимая ее за талию.

– Обещаешь? – сияла она от мороза.

– Только будь со мной, - прошептал он ей на ухо, обдав щеку теплом.

Женя никогда не выполнял своих обещаний перед Жанной. Не потому что он безответственный, а потому что он давал их в беспамятстве. Разговаривая с Жанной, он редко слушал ее, а когда и слушал, все равно не понимал. Женя наблюдал за ее мимикой, за ее движениями, улавливал каждую искорку в глазах. Она была прекрасна. Она была совершенством для него. Изящная, тонкая, яркая и настолько живая, что не было и секунды, чтобы она как-то не изменилась. Даже когда они молчали в раздумьях, каждый о своем, он наблюдал за ней. И ее лицо всегда менялось. Менялся изгиб грациозных бровей, менялась улыбка пухлых алых губ, менялся румянец на щеках и даже цвет озорных глаз.

Более того, Женю даже не интересовало то, о чем говорила Жанна. Она была рядом и этого ему хватало. А она говорила всегда. Лишь изредка он ей что-то отвечал или кивал. Большую часть времени, проведенного вместе, Женя любовался ею, и ему это не надоедало. Каждая встреча была ещё долгожданней предыдущей. И не было ни разу такого, что бы он не пожалел, что пора расставаться.

Однако ему было проще не видеть ее вовсе. Когда ее не было, он возвращался к своей размеренной жизни, к реальности, будто забывал о существовании Жанны. Или, возможно, он думал, что это только сон. А теперь пора возвращаться в явь и решать повседневные проблемы, заботиться о будничном, скучном, сером. Но он не жаловался – такова его жизнь. У Жени были друзья, с которыми ему было весело. Он любил проводить с ними время и делал это часто. И вот звонок, голос Жанны, и все по новой. Он снова несется к ней, упивается ее красотой, а она долго-долго говорит.

Друзья не понимали его, во многом это из-за того, что Женя принципиально не знакомил с ними Жанну. Для него она была отдушиной, его райским уголком, где он отдыхал. И по его убеждению только он мог пользоваться этим благом, иначе мир Жанны разрушиться. Разрушиться для него, конечно, а не для нее. Она-то очень хотела узнать, чем живет Женя, в отличие от него. Он просто не задумывался над этим. Для него это не имело значение. Смысл был в чувствах. В том, что он чувствовал ее. И не позволял узнать об этом чувстве другим, чем нередко вызывал недоумение.