Лето, море и прочие неожиданности

Тюнингованный мотор старой «Волги», выкрашенной в солнечно-желтый, утробно урчал в предрассветной тишине многоквартирного двора. Водитель – молчаливый и глазастый – четко и отлажено исполнял работу по погрузке вещей и, когда Устина собиралась поправить мужчину, напомнив, что будет еще один пассажир с не менее объемным чемоданом, раздался телефонный звонок:

- Устька, я не еду! – заплакала трубка. – У меня форс-мажор… и гипс на ноге…

Жертва неожиданных обстоятельств хотела было открыть рот, чтобы высказать свои соболезнования, но была прервана бурным потоком излияний покалеченной подруги: Устине пожелали мягкой посадки, отринули даже возможность мысли об отмене поездки, приказали «оторваться» за двоих и закидали виртуально-телефонными «чмоками». Так и не проронив ни слова, девушка с красивым, а главное – редким именем, плюхнулась на заднее сидение авто и громко вдохнула.

- Значит, аэропорт, - подвел черту водитель и рыкнул мотором.

Два часа нудного полета превратились для Устины в два часа безудержного веселья – шумный свадебный кагал сопровождал молодоженов в их медовый месяц. А так как ряды и кресла для брачующихся и иже с ними преградой не стояли, Устину увлекли и присоединили к процессу. В итоге – шампанское на платье и стеклах очков и букет в лицо. Вместо салфеток.

Говорят, как ты новый год встретишь, так его и проведешь. Устя решила для себя – пускай, и время отпуска будет проклято тем же поверьем! Чего ей терять-то?

Однако, уже сидя в опустевшем трансферном автобусе единственным пассажиром, самая сладкая на свадьбе девушка вновь впала в грусть. За окном все реже встречались магазины, курорт все больше приобретал черты деревни с размеренной пенсионерской жизнью.

- Ужас какой! – прошептала Устя, провожая взглядом бодро марширующих старичков в одинаковых футболках и под строгим надзором молодчиков. Единственное, что радовало глаз – это облегающая спортивная форма инструкторов.

- Здравствуйте! Рады приветствовать вас! Надеемся, что вам у нас понравится! – улыбчивость и нескончаемость словесного поноса напомнили Устине подругу, что осталась в душных объятиях промышленного города. – Вот ваша комната…

Устю перекосило:

- Это не моя комната! Мы… Мы «стандарт» заказывали…

- Ох, простите, наши извинения… Произошла накладка… У нас задержалась конференция, и все номера заняты… Просим вас не гневаться…

- Гневаться?! – Устина, наконец, решилась пройти в апартаменты, что по причине накладки достались ей в личное и безграничное пользование. – Ха, да за что гневаться? Сколько тут комнат? – девушка обернулась к портье – тот отшатнулся в испуге.

- Три… - в надеждой в голосе пролепетал служитель длинных коридоров.

- Три… - повторила Устя. – А санузлов?

- Два… - обретая уверенность, расправил плечи проводник.

- Два… И за это я должна гневаться?! За президентский люкс?

И вот, спустя два дня, ползая под кроватью в поисках чехла для солнечных очков, чихая от пыли, Устина бурчала о чудном раскрасе жизни в бело-черные полосы, сетовала, что ее белая полоса закончилась, а подбитый ногой аксессуар сгустил угольную черноту ближайшего будущего.

- О, смотри! Я ж говорил тебе – тут отличное обслуживание! – раздалось приглушенное ортопедическим матрасом восклицание. – Вылизывают даже под кроватью!

Возмущению Усти не было предела. И если бы не удар головой о выступающую часть ложе и не слетевшие с носа очки, вылилось бы это негодование ушатом холодной воды на нахала.

- Я бы не спешила с выводами! – сквозь зубы прорычала Устя, выползая известным речным обитателем из-под кровати, но ее не услышали.

- Не жадничай, Егор, дай чаевые пощедрее…

Устина, наконец, узрела говорившего. Картинно развалившись на угловом диване, увенчанный ореолом из сплетенных солнечных лучей, прикрыв глаза от испытываемой неги, сидел сошедший только со страниц журнала «Men's health» мистер Июль. Шевелюра классически состриженных волос изображала рабочий беспорядок. Грубо вытесанные скулы и большой рот. Легкая небритость и соблазнительный изгиб шеи. Длинные руки и идеальная форма ногтей. Смуглая ароматная кожа в выверенном до миллиметра распахнутом вороте рубахи. Широкая грудь, вздымающаяся плавно и размеренно, словно крейсер в океанских водах. Плоский живот, очерченный темной каймой ремешка. Стройные ноги, облаченные в льняные шорты. Салонный педикюр и кожаные шлепки, выдающие дороговизну непритязательностью форм и материала.

Растянувшееся в субъективном измерении Устины время любования было грубо прервано дерганьем за руку.

- Спасибо…

- Что? – не отрываясь от созерцания явления Христа народу, Устя повела ухом.

- Спасибо, - прозвучало более настойчиво, и в руку легла бумажка.

Сглотнув вязкую слюну, жертва всколыхнувшихся гормонов повернула голову.

- Спасибо за ваши услуги. Дальше мы сами.

Смысл слов слабо доходил до Усти. Казалось, что она оглохла, но еще не научилась читать по губам, чтобы воспринимать мир без звуков.

Постепенно время вновь заструилось привычным течением, и Устина, наконец, осознала, чего от нее хотят.