Лицо полтергейста

Лицо полтергейста

             Лицо полтергейста

  Я пишу всё это, чтобы хоть как-то разнообразить свою жизнь. Подтолкнуло меня к этому ещё и происшествие, о котором я вчера прочитал на третьей странице свежего номера «Капитал Хилл Таймс». Это происшествие напомнило мне прошлое, мою научную деятельность. Я вспомнил время, когда был счастливым человеком, любил, занимался интересным делом и не предполагал тогда, что, в итоге, благодаря этой самой науке, окажусь в полном одиночестве.
Начну, пожалуй, с любви -- с неё-то всё и началось. Отношения с женщинами -- мой второй больной вопрос. Я не могу любить, как все нормальные люди, не могу радоваться семейной жизни. Нет-нет, я здоров, всё у меня в порядке (если вы подумали об этом), просто тут всё намного сложнее… 
Хотя, чего я забегаю вперёд. Начну с любви и с того момента, когда я на себя накликал беду, изучая -- полтергейст.

В тот тёплый майский вечер, три года назад, мы сидели на скамейке в городском парке. Мы были знакомы всего лишь двенадцать дней, но их хватило нам для того, чтобы полюбить друг друга. На тот момент наши отношения имели чисто дружеский характер: никаких поцелуев, никакой близости. Ограничивались мимолётными встречами где-нибудь на улице или в ресторане. И всё шло хорошо, если бы не её навязчивое желание со мной переспать.
-- Котик, ну давай хоть одну ночь, хотя бы полночи проведём вместе. Проверим, что будет. Если что – я убегу, -- настаивала она, улыбаясь. – Сколько можно встречаться на улице?
Ей было смешно -- мне не до юмора.
-- Я же говорю, Кэй, это может плохо закончиться, поверь. Человек во сне себя не контролирует, понимаешь. Иногда во сне со мной что-то происходит. Не всегда, конечно, но несколько раз такое происходило. Ты пойми правильно: в такие моменты я себя не помню. – Я погладил её голову. – А вдруг я тебя случайно… 
Она ни капли не испугалась моих предостережений, потому как не раз я говорил об этом. Но она не придавала серьёзного значения моим словам.
-- Ты маньяк?
-- Да нет же, нет. Говорю же, во сне со мной иногда что-то происходит. Помнишь, я рассказывал, что занимался в прошлом наукой, изучал полтергейст. 
-- Ну так и что?
-- Мои нервы, по-видимому, пошатаны. Иногда я теряю самоконтроль.
Не думаю, что она хотела понять меня: мои слова её не пугали, а смешили. Кэй ничего не хотела слушать, считая, что я чего-то стесняюсь, и требовала от меня невозможного.
Кэй мне нравилась. Мало того, я полюбил её (хотя не понимал, за что) и всем сердцем желал. Мне нравилась её незаурядная детскость в поведении, -- эдакая взрослая девочка. И в тот тёплый майский вечер она, всё-таки, соблазнила меня и уговорила пойти к ней домой. 
-- Но прежде, Кэй, давай условимся: я немного тебе расскажу о себе. С самого начала. С того момента, когда у меня всё это началось. Может тогда тебе станет понятнее, о чём я пытаюсь тебе сказать. Ты согласна?
-- О, мой котик, ну конечно же я согласна! – обрадованная Кэй захлопала в ладошки, по-детски хихикая.
Солнце медленно тонуло в листве деревьев, вечер постепенно превращался в ночь. Детей и молодых мам, стариков и старушек в парке постепенно сменяли молодые влюблённые пары. Пора было уходить и нам. На квартиру к Кэй.
-- Только запомни, Кэй, если я усну и со мной будет происходить что-то странное, ты сразу убегай. Не пытайся меня успокоить, остановить. И не зови меня, я скорее всего тебя не услышу. Просто беги, и всё. Поняла? – объяснял я, когда мы поднимались в её квартиру.
-- Не переживай ты так, милый. Как только ты мне расскажешь то, что хочешь, я тебе сделаю так, что ты каждую ночь захочешь проводить только со мной. – Кэй открыла входную дверь, мы поцеловались и вошли в её «города́».
По-началу мы расположились в гостиной. Кэй сварила кофе и приготовила закуску.
-- Угощайся, а потом расскажешь, о чём хотел. – Она подвинула ближе ко мне блюдце с нарезанным сыром. – Надеюсь, рассказ будет недолгим, а то я, сам понимаешь, нетерпеливая.
-- Эх, Кэй! Ты даже не представляешь, как всё это для меня важно, -- Я отпил глоток кофе, представляя себе картину, как она отвергает меня после того, о чём я ей расскажу, -- Наши отношения могут прерваться после того, что ты услышишь. Но для меня это будет лучше, чем увидеть тебя … нет, я не думаю, что до этого дойдёт, но всё же, я хотел бы видеть тебя живой и невредимой.
-- Ой, котик, ты говоришь такие странные вещи, что мне и впрямь не захочется ни о чём слушать. – Испугалась Кэй, но тут же на её лице появилась знакомая детская улыбка, которая как бы говорила «не стоит меня пугать, я давно уже не ребёнок, чтобы верить в вампиров».
Я закурил. Посмотрел на неё, на ту, в которую влюбился и которую ни за что на свете не хотел бы обидеть. Но тогда, когда мы пришли в её квартиру, я ещё не подозревал, что это последний наш совместный вечер.
-- Я всё расскажу, Кэй, как бы тебе этого не хотелось и как бы не пугало. – Мои губы от волнения сохли и мне приходилось их облизывать. – Лучше знай всё как есть.
Она села поудобнее, поедая меня глазами.
-- Началось всё с детства, когда я учился в средней школе. Именно тогда у меня зародилась мечта увидеть своими глазами тот разум, который живёт среди нас, увидеть неведомый и невидимый мир, в котором есть жизнь, обладающая разумом, во много раз превосходящий наш, и энергией, способной творить чудеса. Я жил мечтой открыть и проникнуть в то измерение, в котором живёт гуманоид, в котором существует полтергейст. Я хотел раскрыть все эти тайны и рассказать об этом человечеству.
На окончательный выбор профессии повлиял ещё и случай, который произошёл в районе, где мы жили. Одной женщине кто-то постоянно стучал в окно. Когда она подходила посмотреть, там никого не было. Такое продолжалось несколько дней, пока она не обратилась в полицию. Те обнаружили снаружи странные следы на отливе, что подтверждало слова женщины. Так и осталось загадкой: кто стучал с улицы в окно. К тому же жила она на шестнадцатом этаже. В отличие от большинства моих сверстников, я не испугался, а, наоборот, заинтересовался этим случаем и увлёкся темой аномальных явлений. Как раз в те годы научное мировое сообщество принимает решение причислить науку по изучению аномальных и паранормальных явлений к области естествознания. Открывается первый в истории научно-исследовательский институт по изучению  паранормальных явлений в Чикаго. 
Так, к своему совершеннолетию я определённо точно для себя решил, что моя будущая профессия – уфолог. И я им стал спустя пять лет, когда закончил этот институт. После окончание переехал в Детройт, в самый престижный на то время филиал института, которым руководил Роберт Дэвисон. Его место впоследствии занял я… 
-- О, так ты был директором института? – удивилась Кэй.
-- Да, к несчастью я им был. Но произошло это позже. – Я потушил окурок в пепельнице. – Начав работу младшим научным сотрудником я поднялся до должности руководителя филиала чикагского института по изучению аномальных и паранормальных явлений в Детройте. Естественно, я никак тогда не предполагал, что пять будущих моих исследований полтергейста повысят меня в должности, возвысят моё положение в обществе и поднимут мой авторитет в науке. Но я также никак не предполагал, что когда-нибудь возненавижу свою работу и такое ужасное явление природы, как полтергейст. То, к чему я раньше относился спокойно и с большим любопытством, позже превратилось в кошмар. Ты не представляешь, Кэй, но я стал бояться исследуемый объект. Как какой-нибудь ребёнок боится страшилок. К своим тридцати шести годам я стал регулярно посещать кабинет невропатолога. В это трудно поверить, но все мои беды свалились на мои нервы из-за некогда любимого занятия, которое было, можно сказать, частью меня. 
Кстати, вот на чём хочу заостриться. Во время работы я обнаружил у себя, если можно так выразиться, некую способность, что ли, -- я предвижу явления аномального характера. В особенности это касается полтергейста. Хотя, это может просто банальное совпадение.
-- Мне становится интересно, котик. – Кэй закурила. – А как ты всё это предчувствовал?
-- Да ничего особенного вроде… Просто снились непонятные сны, иногда со страшным сюжетом, а чаще просто абстрактные картинки, от которых я просыпался и больше не мог уснуть. Наутро, как правило, поблизости происходило какое-нибудь происшествие, связанное, в основном, с полтергейстом.
Мой первый случай произошёл, когда я учился в институте, в общежитие кампуса. С него-то и начались мои исследования. Я проснулся ночью и услышал на этаже кричащие голоса девушек. Как выяснилось, в одной из комнат произошёл полтергейст, который и напугал их. Это был безобидный эпизод. Картина типичная: взорвались лампочки освещения и разбилась посуда, которая стояла на столе. Единственное, что было новым, это странный детский смех, который слышали девушки. А для себя я отметил деталь: выпавшие из вазы на пол цветы, которые расположились в странной конфигурации -- бутонами в  сторону окна.
Вот так я первый раз открыл в себе предчувствие, которому тогда никакого значения не придал. Но по мере того, когда в дальнейшем происходило по-близости очередное паранормальное явление, и я неожиданно просыпался в какой-то тревоге, меня этот факт постепенно настораживал.
Прошло несколько лет, прежде чем я снова столкнулся с полтергейстом. В этот период затишья я продолжал изучать другие мировые случаи аномальных и паранормальных явлений. И понятно, ждал своего, так сказать, случая, своей встречи с полтергейстом или НЛО.
Способности мои заметили, когда я написал исследовательскую работу о загадочных явлениях, об НЛО и пришельцах. В основе научной работы лежали мои гипотезы, факты и доказательства того или иного случая. Я использовал архивные документы и фотографии, ссылки на исследовательские материалы других уфологов с мировым именем.
Примерно тогда произошёл сенсационный по тем временам случай полтергейста, жертвой которого, по иронии судьбы, стал мой коллега по работе Джек Вудберри. 
-- В этот раз ты тоже проснулся от кошмара? – перебила Кэй.
-- Ну, не от кошмара, конечно, но сон приснился какой-то странный, хотя я его не запомнил, потому что проснулся от громкого стука в дверь своей квартиры. Стучавшего я узнал по голосу – это был весельчак Вудберри. Но он никогда бы не явился ночью ко мне домой без причины. Я сразу подумал: что-то произошло. Когда открыл дверь и увидел его, мне сперва показалось: он с кем-то подрался, что не было никак на него похоже. Но вид у него был именно таким, какой бывает после хорошей драки: лицо в синяках, царапинах, опухший переломанный нос, одежда порвана и выпачкана.
Каково было моё удивление, когда он рассказал мне, что дрался… с полтергейстом у себя дома, и он его чуть не покалечил. Представляешь?
-- Н-ну-у-у, это, вообще-то, не удивительно, -- покачала головой Кэй.
-- Хм, конечно, нынче этим никого не удивишь. Теперь всем известны случаи с летальным исходом. А каково было подобное услышать лет пятнадцать назад, когда все знали, что полтергейст никогда, понимаешь, ни-ко-гда за всю историю наблюдений за ним,  не причинял вреда здоровью человеку, не применял по отношению к нему физическую силу. До того случая, с Вудберри, полтергейст ограничивался, бывало, лёгкими прикосновениями, но чтобы кого-то избить, -- такое произошло впервые.
Посреди ночи Джека разбудил телефон. Он снял трубку, но на другом конце провода молчали. Он тоже положил трубку и вернулся обратно в спальню. Но телефон зазвонил снова. И опять звонивший молчал. Это продолжалось ещё часа два, пока Джек не отключил телефон от сети. Как только он его отключил, кто-то позвонил в дверь. Джек спросил «кто там?», но за дверью молчали. В глазок он также никого не увидел, хотя в квартиру продолжали звонить. Джек решил, что звонивший прячется сбоку или присел, и открыл дверь, намереваясь поймать хулигана. Но к его удивлению на площадке никого не оказалось. И тут вдруг началось: кто-то невидимый втолкнул его в квартиру и стал избивать. Это продолжалось минут пять, а потом резко прекратилось – «невидимка» исчез. Вудберри сразу же поехал ко мне.
Мы приехали в его квартиру. Я осмотрел помещение. Знакомая картина мне сразу бросилась в глаза: выпавшие из вазы цветы на полу, как и в случае в общежитии, располагались на полу в знакомой мне конфигурации, бутонами к окну. Их рисунок напоминал символ «Х». Потом мы связались с телефонной станцией, проверили, кто ночью звонил Джеку. Оказалась, что в ту ночь никто не набирал его номер. 
К вечеру все газеты раструбили новость: «Полтергейст избил человека!», «Невидимка хотел убить своего исследователя!» 
Этот случай послужил фундаментом к моей знаменитой научной работе, благодаря которой я прославился и занял почётное места в научном мировом сообществе.
Вот так Эрл Хафф стал когда-то известен многим людям, интересующимся загадками природы. А в научных кругах стал заслуживающим внимания и уважения учёным. Как ты знаешь, Кэй, моё имя сейчас другое… Но имя Эрл Хафф – это было моё настоящее имя.
Я закурил. Кэй молча смотрела на меня, явно ничего пока ещё не понимая, и уточнила: -- А тебе что, не нравилась твоё имя?
-- Всё по-порядку, дорогая. Я скоро расскажу об этом. -- Я набрал полные лёгкие дыма и выпустил облако под потолок, как факир огонь. -- Как я уже говорил, шефом нашего института был многоуважаемый Роберт Дэвисон. Он был во всём хорош, но для должности руководителя института уфологии ну никак не подходил. Порой создавалось впечатление, что он во все эти «штучки», которыми мы здесь занимаемся, во все эти чудеса природы, не верит. По крайней мере сомневается, что это что-то сверхъестественное. Но все его сомнения нам работать не мешали: он держал их при себе, иногда выплёскивая в виде шуток. В остальном же, Дэвисон, был порядочным и грамотным человеком.
Единственное, что меня раздражало в нём, так это его постоянное напоминание о том, что мы – люди – никогда не познаем тайну полтергейста, что мы пока очень далеки от этого, как далеки от внеземных цивилизаций.
Как-то раз мы разговорились у него в кабинете, и я незамедлил спросить его напрямую, в глаза: «Почему вы руководите институтом, если не верите во всё то, чем занимаются в нём?» -- «Дорогой мой коллега, я, если заметили, ни разу не сказал, что не верю. Если во что я и не верю, так это в цель всей этой работы – познать истину. Вот во что я не верю», -- ответил Дэвисон. «Быть может есть какие-то основания утверждать бесполезность нашего труда? -- поинтересовался я. – Почему бы не поделиться сомнениями с нами. Возможно, стоило бы закрыть институт, хотя я убеждён, в этом нет необходимости, как и веских причин». -- «О, вам не стоит оставлять свою работу, могу вас заверить. Дело это нужное. Откровенно говоря, мне кажется, что вы единственный, кто способен открыть что-то грандиозное. Допустим, в области изучения полтергейста. Вы ведь сейчас именно этим занимаетесь?» -- Я утвердительно кивнул головой, директор продолжал: «Эти открытия будут – если они вообще когда-нибудь будут – чистой случайностью. Я хочу сказать, что открытие может произойти по оплошности того разума, который движет всеми этими загадочными, с нашей точки зрения, явлениями. Этот самый разум – назовём его так – в  когда-то сделает ошибку и тем самым выдаст себя вместе со своей тайной. Но если даже, предположим, вы сами доберётесь до сути всего, мистер Хафф, и познаете истину, разгадав загадку, то уверен, сделаете открытие, прежде всего, только для себя лично. С вашим рвением, с вашей настойчивостью я думаю вы добьётесь немалых успехов. Но уверен, такое открытие станет для вас роковой ошибкой».
«Что?» -- Я не понимал, что конкретно Дэвисон имеет в виду.
«А то, что ты попытаешься проникнуть на запретную территорию и познать чужую тайну. Видишь ли, Эрл, мы все мечтаем когда-нибудь узнать, почему, к примеру, происходит тот же полтергейст и что он из себя представляет. Но дело в том, я считаю, что эти тайны должны нам открыться сами собой. Мы не должны забегать вперёд. Всё предопределено – всему своё время. Человек и так слишком глубоко суёт свой нос туда, куда не надо и настойчиво пытается узнать то, что ему знать ещё рановато. А ведь природа этого терпеть не станет, как не будет мириться с нашей любознательностью и гуманоид». 
С его мнением я был не согласен. Может быть, так оно и есть, как он предполагает, но в настоящее время, в наше цивилизованное время процветающей науки, сидеть сложа руки и ждать, когда кто-то объяснит, что такое полтергейст, мне казалось, как минимум, глупо и невежественно.
Дэвисон, будто угадывая мои мысли, продолжал: «В том-то и дело, Эрл, что нам не терпится заранее обо всём узнать, и желательно как можно раньше. У человека нет терпения, что его и погубит, -- его серые глаза блеснули в непонятном азарте, а у меня появилось неприятное ощущение тревожности. – Вот представь себе… да ты же занимаешься полтергейстом, ты же видишь! Вспомни время, когда полтергейст был безобидным и практически не причинял физический вред человеку. Смотри, что происходит сегодня. Он начинает злиться на нас. Мы пытаемся выяснить его природу, пытаемся вмешаться в его жизнь. Да-да, я про последний случай с нашим сотрудником, с Вудберри. Он не кого-то выбрал со стороны, а именно его. Вы оба занимаетесь исследованиями в этой области. Раньше полтергейст мог напугать, облить водой, стянуть с вас спящего простынь, высыпать на вас мешок муки – вот как было раньше. А теперь, когда его пытаются утихомирить или ответить сдачей, что он делает? Вспомни подобные случаи. Он избивает. А ты не подумал о том, что полтергейст может и убить, мистер Хафф?» -- Дэвисон снова посмотрел на меня пронзающим насквозь взглядом.
-- Дорогой, мне всё это, конечно, это интересно, но не забывай про сигарету… -- Кэй подсела ближе ко мне и поднесла пепельницу. – Ты красиво рассказываешь про свою жизнь. Но можно я уточню: ещё долго?
-- Да, Кэй, я буду рассказывать ровно столько, сколько потребуется, -- холодно ответил я. «Боже мой, ну что за женщина такая нетерпеливая: никакого внимания к моим предостережениям». -- Ты должна всё знать, всё до конца, иначе я просто не смогу быть с тобой, пряча в себе весь этот груз.
-- Хорошо, хорошо, котик, я постараюсь вытерпеть это испытание.
-- Да уж, постарайся, пожалуйста. Не долго осталось. – Она прижалась ко мне плотнее и обняла, положив голову на плечо.
-- Итак, когда я обернулся, выходя из кабинета,  то увидел Дэвисона, откинувшегося в кресле; на указательном пальце он вращал брелок на цепочке, забавно улыбаясь. 
После той беседы я стал шефа считать странным человеком: в конце концов каждый имеет право думать по-своему. Но дело в том, что всё, о чём говорил Дэвисон, сегодня сбывается. Сбываются его пророческие слова «он может убить».
-- О, святая Мария! – прошептала Кэй.
-- Очередной трагический случай произошёл около двенадцати лет назад, в доме Дианы Уолш – моей будущей жены, о которой я рассказывал тебе.
Опять я проснулся посреди ночи от неприятных сновидений. Был весь мокрый, будто у меня повысилась температура. Чтобы избавиться от липкого пота, пошёл в душ. Не успел подойти к ванной комнате, как в дверь квартиры позвонили. Я поспешил открыть. На пороге стояла Диана, тогда ещё незнакомая мне девушка, она испуганно озиралась по сторонам и плакала. Сразу дала мне понять, что в её доме произошло нечто ужасное, похожее на полтергейст. И это нечто убило её двоюродную сестру и служанку. Она жила неподалёку, и, зная мой адрес, который известен был всему городу, сумела покинуть дом и  обратиться ко мне.
Я вызвал полицию, и вместе с Дианой отправился на место происшествия.
В доме Уолш произошёл невиданный по силе и жестокости полтергейст. Он продолжался минут десять. Сначала он просто буянил, раскидывая вещи и выделывая невероятные фокусы, а ночью его жестокость ни с того ни с сего перешла все границы и он начал убивать. Диана рассказала мне, а позже подъехавшим полисменам и моим коллегам из института, как нечто невидимое перемещало предметы прямо сквозь стены; бросало о стены посуду, которая не билась, а «приклеивалась» к обоям, причём не только плашмя, а и ребром. Невидимка погнул вилки, ложки, в холодильнике раздавил яйца, хотя двери его не открывал, а затем он стал дотрагиваться до Дианы. На крики и шум прибежали сестра и служанка. Полтергейст принялся колошматить и их. Когда женщины попытались отбиться от него, он стал рвать на них одежду и царапать, словно у него были звериные когти. Служанка схватила швабру, чтобы отбиться от призрака, но в тот же момент оно подняло её за ноги к потолку и разорвало пополам. Потом перенёс свою агрессию на сестру: бросил её о стену, куда она вошла, как в воду, исчезнув навсегда. Всё, что от неё осталось, это правая стопа, обутая в тапочек -- конечность торчала из окровавленного пятна на обоях.
Позже обнаружилась пропажа: некоторые оторванные части одежды Дианы и шкатулка с ювелирными украшениями.
-- Господи, неужели тебе приходилось всё это изучать, всё видеть своими глазами, дорогой? -- Кэй крепче прижалась ко мне. – Я о подобном узнавала только из новостей.
-- Да, дорогая, пришлось. Так вот, добавлю, что полтергейст оставил следы, уже знакомые мне по прошлым случаям: букеты цветов на полу, полосы от когтей на стенах и мебели и детский писклявый смех.
Этот случай шокировал не только меня, – он всколыхнул весь научный мир. Да и людей он сильно напугал. Утренние газеты разнесли по всей стране это ужасное происшествие. А на следующий день вся мировая пресса вовсю трубила: 
«ПОЛТЕРГЕЙСТ ПОСЯГНУЛ НА ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА!», «В ЧИГАГО ДВА ЧЕЛОВЕКА УБИТЫ ПОЛТЕРГЕЙСТОМ!», «ПАРАНОРМАЛЬНАЯ ТВАРЬ УБИВАЕТ МЭДЖ ГАЙСОН, А ЕЁ СЕСТРУ НАВСЕГДА ЗАБИРАЕТ С СОБОЙ!!!»
Диана Уолш несколько дней находилась в шоке и постоянно просила меня не оставлять её. Я с удовольствием выполнял её просьбу, и вскоре мы поженились. Но прожили совсем недолго – через полтора года её не стало… 
Кэй отпрянула и посмотрела на меня: -- Её что, он тоже… 
-- Верно, малыш. – Я подкурил сигарету и попросил её сварить кофе.
Она молча вышла из комнаты. Когда вернулась, я более-менее успокоился. Мы выпили кофе, и я продолжил повествование:
-- В дальнейшем мне не раз приходилась возвращаться к последнему случаю, сравнивая некоторые детали с другими происшествиями. Инцидент в доме Дианы на всех подействовал по-разному: кто-то верил в убийство, кто-то в инсценировку. Но меня он насторожил. Мечта, которую я вынашивал с юности, -- мечта познакомиться с полтергейстом, -- постепенно стала угасать.
-- Ещё бы, -- согласилась Кэй, поглаживая мои руки, -- после всего такого… 
-- На следующий год, впервые за всю историю уфологии, в Париже состоялся крупномасштабный съезд учёных-уфологов и представителей всевозможных исследовательских сообществ со всего мира. С одной стороны, это был настоящий праздник для нас -- мы наконец впервые собрались все вместе, -- но с другой, обсуждались не очень приятные моменты, связанные с паранормальными явлениями. Также во время  конференции были организованы выставки фотографий, презентации книг по этой тематике, благотворительные концерты и демонстрации документальных фильмов. Посетить мероприятия могли не только специалисты, но и все желающие.
Толчком к созыву съезда послужили два крупных происшествия, всколыхнувших весь мир. Ты, Кэй, о них должна помнить, тебе в то время лет двенадцать было. Один случай произошёл в Италии, когда «летающая тарелка» потерпела крушение и рухнула на крышу жилого многоквартирного дома в Таранто, подмяв под себя десятки семей. Вторая трагедия разыгралась почти одновременно с первой, на юге Китая, в провинции Чжэцзян. Её окрестили, как «нашествие призраков»: тогда десятки человек были убиты и сотни ранены не одним, а как потом выяснили, несколькими полтергейстами, разбушевавшимися одновременно. Так это не считая остальных случаев, которые происходили в разных частях света, во время которых люди исчезали прямо на глазах своих родственников. Полтергейст каким-то образом расщеплял тело человека на молекулы, и от него оставались лишь кровавое пятно на полу и груда одежды, в которую он был одет в тот миг. Тревогу забили и медики, обеспокоенные повальными психическими расстройствами у целых групп детей после ночных происшествий, во время которых  полтергейст пугал их стуками, стонами и дотрагиваниями.
В Париже проходила напряжённая работа: искали пути защиты человека от НЛО и других аномальных явлений.
Примерно на третий день моего пребывания в Париже из штатов позвонила Диана. Она была взволнована и настоятельно просила меня приехать. Рассказала, что в течение суток слышит в доме странные шорохи, похожие на те, которые она слышала в своём доме, когда бушевал полтергейст и убил сестру и служанку.
Это было предупреждение полтергейста, я сразу понял. Шорохи и постукивания – это предвестник. Несомненно, что он вскоре проявит себя. Я испугался за Диану, попросил не паниковать, а пойти ночевать к Гителсонам, нашим знакомым. В случае, если полтергейст всё же застанет её дома, попросил ни в коем случае не оказывать ему никакого  сопротивления. Более того, постараться не подавать вида, что испугалась его – ему как раз  ведь это и нужно: напугать человека. Я наказал Диане вести себя с ним спокойно и дружелюбно, как с ребёнком. Как с ребёнком, которого она собиралась родить через четыре месяца.
В связи с этим я весь день сильно переживал, и мне было не до конференции. Через каждый час названивал домой. Всю ночь промучился от бессонницы. Уснуть удалось под утро, и то, спал недолго -- проснулся от страшного сна. Приснилась Диана. Вся в крови. В платье, разорванном на животе. Она находилась в незнакомой мне комнате и кричала, звала меня на помощь. Я видел её, находился в трёх ярдах от неё, но помочь не мог, мне что-то мешало, не давало возможности двигаться и подойти к ней. А потом стал приближаться огромный белый шар, который взорвался. И я проснулся.
В этом сне я видел Диану живой последний раз.
Наутро, когда я проснулся около девяти, в моём номере раздался тот телефонный звонок, который оказался страшнее всех полтергейстов вместе взятых и страшнее самой смерти. На связи был Детройт. Дрожащий голос Джона Гителсона, хотя я ожидал услышать Диану, сообщил мне эту страшную новость: «Эрл, слышишь? Ты только держись… С Дианой несчастье… Скорее приезжай».
Я сразу же собрался и вылетел в Детройт, надеясь, что её сердце – или хотя бы сердце  нашего ребёнка – ещё бьётся. Но, к сожалению, спустя полчаса после происшествия, по дороге в больницу моя жена умерла… вместе с пятимесячным ребёнком в утробе.
Джон и Бэтти Гителсоны мне обо всём подробно рассказали. Трагедия разыгралась в их доме, где Диана, по моему совету, ночевала, скрываясь от полтергейста. 
-- Кэй, как мне тяжело всё это вспоминать, переживать, -- я погладил её волосы, -- поэтому не стану описывать весь тот кошмар, который творился в доме Гителсонов, как погибла моя жена… Как она… как он её, как тряпичную куклу… представляешь, Кэй? Как куклу он поднял её за ноги и об стену… и об стену… 
-- Хватит, милый, хватит. Не надо больше ничего говорить, не надо. – Кэй стала осыпать меня поцелуями, нежно повторяя: -- Любимый… любимый… любимый… 
Её руки стали гладить всего меня, и я не знаю, что в тот момент со мной произошло, но я разомлел и поддался её чарам: стал в ответ целовать, гладить, целовать, гладить, целовать… 
Помню, как безынициативно пытался сказать ей, что она ещё не до конца меня выслушала, что я не имею права, что это всё может плохо закончиться. Но она была непослушной, нетерпеливой и ненасытной, и очень сильной и настойчивой; она раздела меня.
А я раздел её.
-- Любимый самый… 
-- Моя любимая…