Линька и Наемник

Линька и Наемник

Положа руку на сердце, кошка была ему не нужна. Да и то верно: в Велеске, откуда он был родом, как и в любом селе, кошки ловили мышей, выклянчивали молоко, когда была такая возможность, а холодными зимами грелись в хлеву. В городе он кошек почти не видел: разве что иногда полосатый хвост шмыгал между рыбными торговыми рядами. Да еще, пожалуй, у парочки дам, которых он имел удовольствие знать, отъевшиеся Марсики и Брысики спали на стуле, раскинув лапы.

  Дарс уже готовился пройти мимо, шагнув из переулка на шумную улицу, как что-то заставило его снова обернуться.

Кошка умирала.

  Умирала тихо, гордо, закрыв глаза и с хрипом втягивая в себя в воздух. Ни звуком, ни шевелением уха, ни жалобой она не пыталась привлечь к себе внимания, из последних кошачьих сил стараясь сохранить остатки достоинства и не рассчитывая на чье-либо милосердие.

  Дарс стиснул зубы и коротко выругался.

  Взрослому, разменявшему тридцатый круг наемнику, было не в первой видеть смерть людей, убивать, получать раны, выбираться из самых пропащих ситуаций и выполнять самые сложные заказы.

  Всякое бывает, но...

  Кошка дернула лапой.

  Наемник знал, что у животных тоже есть своя жизнь и своя смерть, но никогда прежде он так остро не ощущал воздушную, еле заметную границу момента, отделяющую его нынешнего от кого, кем он может стать спустя несколько мгновений.

  Дарс огляделся по сторонам и присел на корточки рядом с кошкой. Та приоткрыла мутные глаза и снова закрыла.

  - Паршиво тебе, - коснулся Дарс кончиками пальцев свалявшейся шерсти на загривке и скользнул взглядом по располосованному боку и неестественно вывернутым задним лапам. - Говорят же, у вас своя судьба. А я вообще наемник, сегодня жив - завтра уже нет.

  Кошка хрипло, шумно дышала.

  Дарс снова огляделся по сторонам.

  - И животное мне - ну совсем некуда, понимаешь?

  Кошка напряглась всем тельцем, и где-то в глубине ее глотки возникло что-то, похожее на еле слышное "маоу".

  Дарс сглотнул комок в горле.

  - У тебя жизней много - у меня одна, - пробормотал он, а пальцы уже осторожно и чутко ощупывали тело.

  - Но знаешь, я ведь никогда никого не бросал. И тех, кто бросает и проходит мимо - ненавижу.

  Кошка открыла пасть и коротко мявкнула.

  - За что, обычно, и расплачиваюсь,- резюмировал Дарс и осторожно поднял животное.

  Дарс снимал комнату у престарелой шлюхи, некогда пользовавшейся популярностью в одном из самых известных борделей города, а теперь ставшей его полноправной хозяйкой, с легкой руки покойного любовника.Мадам Мерес по старой привычке густо подводила глаза, носила яркие цветастые балахоны и крупные украшения, кокетничала напропалую и любила кошек, которых подбирала где только можно, выхаживала и сплавляла в бордель, откуда они забирались в качестве подарка рассерженной женушке, невесте, матушке и боги весть кому еще. Кошкопоток был строго систематизирован: при известии о том, что с бывшей подопечной обращаются неподобающим образом, клиенту при следующем визите подсовывалась не прошедшая вовремя осмотр у городского лекаря ( и завсегдатая борделя) девица, и через несколько визитов клиент получал-таки возмездие " на свою маленькую голову", как любила похихикать Мерес.

  Кошка забиралась обратно.

  За глаза мадам Мерес многие величали не иначе как "чертова долбанутая тварь", но ее шлюхи были лучшими и самыми чистыми в городе, так что бизнес жил, процветал и расширялся. С точки зрения дохода, у мадам Мерес было никакой необходимости сдавать комнату в своем доме, но "милый мальчик" однажды помог ей найти и наказать сумасшедшего, с легкой руки зарезавшего шесть ее "милых девушек". С точки зрения же Дарса, хозяйка борделя с ее клиентами и связями была лучшим источником информации и поставщиком клиентов в городе.Так они и существовали мирно бок о бок, свободными вечерами распивая наливку и обсуждая городские слухи до рассвета.

 Когда Дарс, проклиная все на свете, положил не шевелящуюся кошку на обеденный стол, мадам Мерес, увы, не было дома. Насмотревшийся за три круга съема комнаты на ее манипуляции с подобранцами, Дарс наложил повязки на переломы , обработал кошачьи раны, влил в пасть воды и запихнул выплюнутый обратно кусок холодной вареной говядины и присел на край стула. Кошка выглядела на редкость жалко: черная, с вырванными клоками шерсти, разодранным ухом и сломанным хвостом она походила скорее на похмельный кошмар, чем на живое существо.

  Дарс почесал макушку.

  - Ты понимаешь, это все, что я могу сделать, - извинился он. - Я наемник, да? Меня клиент ждет - не хер какой-нибудь, а главный мекех Храма. Да круче него только тоссе города, и то я не уверен.

  Кошка не шевелилась.

  - А ты тут лежишь и сдыхаешь, - продолжил Дарс.

  Кошка открыла зеленые глаза и вдруг принялась слабо-слабо мять передними лапами стол, хрипло подмурлыкивая.

  - Обалдеть, - хмуро закончил наемник, прислушиваясь к нарастающему шуму в голове и протягивая руку к стоящей с вечера на столе бутыли.

  Велеск стоял на самой границе земли Цихес. Там, сразу за покрытой сухой травой степью, начиналась чужая земля, где жили свирепые люди, корхе, чьи лица украшали шрамы, а сердце не ведало жалости. Но великие воины земли Цихес и ее мудрый правитель, умели говорить с теми людьми, поэтому корхе никогда не трогали ни Велеск, ни другие приграничные селения. По-крайней мере, так рассказывала Дарсу мама, вечерами, укладывая его спать. Маленький Дарс прижимал к сердцу деревянный, вырезанный отцом меч, и, засыпая, мечтал о том, как он станет одним из великих воинов. Будет защищать родителей, сестру, брата, и всех-всех, кого знает. Во сне Дарс слышал стук копыт, мчался во главе отряда с деревянными мечами и, останавливаясь у края степи, грозил размытым фигурам корхе, которые, пораженные его силой и величием, обращались прочь, в бегство. Однажды стук копыт продолжился уже после того, как Дарс проснулся. Было жарко, кричала на улице мать, и за распахнутой дверью был огонь. Дарс вскочил с лавки, заметался спросонья и, споткнувшись, упал. Спрыгнувшая с печки сестра сориентировалась быстрее: схватила Дарса за руку и бросила вниз, в погреб, успев захлопнуть крышку и кинуть на нее сверху циновку, прежде чем ее уволокли ворвавшиеся в дом корхе. Маленький Дарс сидел тихо-тихо, и почти не плакал. Ведь доблестные воины уже должны были придти на помощь его семье и его селу, и надо было лишь чуть-чуть подождать.