Лишенные детства

Лишенные детства

Удар был настолько сильным, что я умудрился упасть на пятую точку.

Сидя на прохладной, рыхлой земле, я буквально ничего не понимал, я был полностью потерян, попал в какой-то совсем чужой и далекий туманный мир. Но в этом мире я пробыл недолго. Всему приходит конец, и уже через мгновение я оказался в своем отчем мире. Алый ручеек брызнул из распухшего носа.

Повторный удар пришелся в грудь. Я упал на спину, дыхание перехватило. Мне стало стыдно и даже обидно от осознания того что меня использовали как примитивную боксерскую грушу, и я попросту не мог этому как—то противоречить.

Мой противник уже был готов запрыгнуть на меня и добивать как дичь. Но тут ко мне вернулись силы. Не столько сколько хотелось бы, но все же для того чтобы парировать удар в челюсть было достаточно. Противник схватил меня за шею, и стал душить. Тут силы действительно окинули меня. Ничего кроме того, чтобы держать врага за его цепкие руки я сделать не смог.

 Черная пелена застлала глаза, и все что я увидел последним, это было страшно удивленное лицо моего противника.

Через мгновение по лицу ударила мягкая, но сильная ладонь.

Открыв глаза, я прищурился, свет ударил по глазам. Надо мной стояли мои старые и преданные друзья: Макс, Лиля, Костя и Эля. Как я понял Эля меня, и била по щекам, так ее прекрасное округлое лицо смотрело на меня почти в упор.

Как они нашли меня в этом глухом бору, я понять не смог.

— Очнулся! — воскликнул Макс.

— Ну как видишь! — ответила, подчеркнув очевидное Лиля.

— Ты в порядке? — мягким дрожащим голосом спросила Эля. Я кивнул.

Эля явно мне симпатизировала, так как ее частые флиртовые улыбки при встрече со мной, и игривые взгляды говорили сами за себя. Хоть мы с ней особо не общались, а до лагеря мы вообще были друг другу никем, хоть и учились в одном классе, но она смогла найти общий язык с Лилей, от которой Эля узнала обо мне практически все. С Лилей же мы знакомы еще с первого класса, довольно серьезная девчушка. В школе она будто антропофоб, постоянно отрешенная, замкнутая. Но стоит ей выйти за пределы школы, и оказаться в своем дворе, так навязчивое мнение о ней разу улетучивается.

Время летело. Дни капали как вода из крана, что не туго затянут вентилем. До конца отдыха в лагере оставалось всего ничего, это радовало, и, в этот же момент, огорчало; хочется побыть здесь еще пару недель. После отдыха следовала как полагается учеба. Как быть—то теперь? Целый год «пыток» со стороны учителей; издевки от верзил—одноклассников… В классе я являлся неким отщепенцем, но не таким запущенным, так как у меня были друзья, те же Макс и Лиля. Но те не могли вступиться за меня, первый из-за своих скудных физических показателей, вторая же, явно по половому признаку. Что ни говори, но я являюсь не конфликтным парнем, и решение дел кулаками не моя стезя. Что можно сказать и о Максе, тот вообще, в хорошем смысле слова, заучка.

— Да, я в порядке, — после долгой паузы вдруг ответил я, — А где тот урод, с которым я…

— В своем блоке, — перебила меня на полуслове Эля, — Он тебя, конечно, хорошо потрепал, но ты тоже не из робкого десятка, — с усмешкой произнесла та, — представь, выбил ему три зуба!

По поводу выбитых зубов оппонента я ничего не сказал, только скривил гримасу, что могло значить «Больно, наверное».

Лагерь находится недалеко на юге от Бердска, ближе к Улыбино. Сам лагерь располагается на берегу Новосибирского водохранилища, ну, или в простонародье — Обское море. Недалеко, километрах в трех-четырех находится небольшой порт, прямо рядом с маленьким поселком Сосновка. Туда — в порт — некоторые бегают ночью, и по возвращении говорят, что небо там особенное, не так как везде. Другие же утверждают, что там ничего такого особенного вовсе нет — байки все это. Небо едино. Ночь сменяется утром, день — вечером. Хочешь или не хочешь, но так везде. А может быть, красота тех краев меняет небо, и даже все вокруг? Может быть, может быть! Но все же хочется верить мечтателям. Я там не был — смелости не хватало.

Элю я знаю еще с первого класса, и какой красавицей она была в начале, такой и осталась. Возрастом она была чуть младше меня на пару с лишним месяцев. Ее глаза просто сводят меня с ума: большие, голубые, с длинными ресницами, так и думаешь — сейчас полетит, как в той старой песне. Носик как у младенца, маленький блестящий. Губы немного пухленькие; так и веет от нее радостью да позитивным настроением.

— Может, наверное, пойдем? Темнеть уже начинает, — побеспокоился, показывая на небо Макс.

И правда, небо темнеть начало прямо на глазах.

По прибытии в лагерь мы обнаружили что вожатые начали копошиться, что больше походило на панику. Что случилось, и куда все бегут? Эля оглянулась, и вдруг приказала:

— Бегом, там что—то происходит!

— Я пойду спрошу у вожатого, что случилось, — предложил я.

— Быстрее сюда, за мной, — Подбежал к нам Андрей. — Пошлите что покажу. Вы просто охренеете.