Лисий клинок

Лисий клинок

От шагов, скрипевших по нарочно состаренному, словно и он сам, паркету музея, у Эйдана Аоки перехватывало дыхание, в висках стучало, затылок легонько покалывало иголками. Наконец-то увидит его! После стольких лет бесконечных поисков, в библиотеках за старыми документами, в частных коллекциях и даже на черных рынках по обе стороны Тихого океана. Эйдан гонялся за Лисьим клинком сколько себя помнил. И наконец-то напал на след «щедрого дара», который увез с собой один адмирал, покидая Токийский штаб после подписания новой японской Конституции в сорок седьмом. Затем имущество отошло сыну адмирала, а после — непутевому внуку, который продал с молотка фамильные ценности, антиквариат и раритетный дедов «Бьюик Сенчури», чтобы расплатиться с игорными долгами. Здесь след клинка обрывался, пока Эйдан не наткнулся на упоминание в листовке Лос-Анджелесского «Музея Кошмаров». Согласно рекламе, там выставлялись исключительно оригиналы, что было далеко от правды: Эйдан объездил полстраны подобных мест, и в каждом встречался настоящий хрустальный череп, Святой Грааль и даже жезл Моисея. Эйдан уж перестал обращать внимание на подобные места. Но что-то екнуло, когда он увидел фотографию катаны. Эйдан узнает, прикоснувшись к металлу, подделка это или лезвие мастера Масамунэ. А если тот самый, Лисий клинок… Пойдет на любые меры. Эйдан искал ёто — мечи, по легендам, заключавшие в себе демонов. Только находки были лишь копиями. И, конечно, никаких душ не хранили. В его коллекции имелся один подлинный вакидзаси, но не хватало катаны, чтобы сложить истинную самурайскую пару — дайсё.

Эйдан остановился у входа в японский зал и замер. Всего шаг. Внутри освещенного бумажными фонариками зала девушка рассказывала группе о самурайском доспехе на стойке, а затем переключилась на него — меч на настенном держателе танто-дай. Эйдан неодобрительно покачал головой, убирая со лба серебристую прядь: катана на подставке для простых танто! Глупые американцы! Даже нося американское имя, он до сих пор не причислял себя к ним. Но и в Японию вернуться не мог, пока не найдет Лисий клинок и не привезет его на место. Домой.

— Перед вами меч, найденный на японской подлодке, затонувшей возле Перл-Харбор в конце Второй Мировой, — начала экскурсовод, и Эйдан фыркнул. — Когда судно подняли со дна, тела были проткнуты чем-то острым. Самураи делали себе харакири, та же участь настигла и моряков, оказавшихся взаперти под водой.

— Чушь! — топнул ногой Эйдан, и взгляды устремились на него.

— Сэр, — возмутилась девушка, — пожалуйста, не мешайте, или я попрошу вас покинуть музей. Шоу запланировано согласно программе.

Ах, да. В самый неожиданный момент экскурсовод нажмет кнопку, свет выключится, а доспех самурая оживет. Эйдан видел подобное много раз и всегда веселился, как пищали от испуга даже взрослые. Улыбаясь, он достал удостоверение:

— Эйдан Аоки, отдел ФБР по розыску похищенных произведений искусства.

— Какие-то проблемы? — появился обеспокоенный, судя по всему, владелец музея.

— Нет, если согласитесь сотрудничать с бюро.

— Разве есть варианты, — покачал тот головой. — Позвольте, мы выведем людей.

Толпа недовольно забубнила: «Из-за какого-то старикашки отмените шоу! Я платил деньги!»

Владелец принялся обещать возместить расходы, но Эйдан жестом прервал его.

— Не лишайте людей шоу. Я расскажу вам одну историю.

Публика затихла, переключившись на Эйдана — невысокого седого мужчину, практически старика, чей обманчивый характер порой производил на окружающих сильное впечатление. Дождавшись, пока тишина в помещении станет звенящей, Эйдан закрыл глаза, вспоминая легенду в мельчайших деталях.

— Это не просто меч. Это «Кицунэ-но цуруги» — Лисий клинок. Он до сих пор хранит частицу души своего хозяина. — В толпе раздались смешки, но хмурый взгляд Эйдана заткнул весельчаков. — Давным-давно Японию раскололи междоусобные войны вассалов-даймё, желавших земель, власти и независимости от сёгуната. Кланы объединялись и нападали на соседей, уничтожали целые поселения, брали пленных, строили замки на руинах прежних. Даже до Камакуры, некогда сердца сёгуната, а теперь простой деревни, дотекли реки крови. Только в священных местах было спокойно. Однажды в один из храмов богини солнца ками Аматэрасу явился беглец. В крови, порезах, с перебитыми руками и ногами, но все еще живой. Рухнул без сознания у столбов тории, будто под крыльями большой птицы, на входе в священную землю. Раз прошел все ступени в гору, значит, ками принимает его, — решил священник, не осмелившись прогонять. Было ясно, что беглец воин — носить оружие крестьянам запрещалось. Но не простой пехотинец-асигару, одежда выдавала знатного господина. Юная служительница Мико взялась ухаживать за раненым, омывала, поила и кормила, молилась богине за его выздоровление, пока незнакомец лежал в бреду полумертвый.

Однажды он очнулся. Солнце в тот день было высоко в небе. Открыл глаза, увидел Мико и назвал свое имя — Шин. Единственный выживший самурай клана Кагеро, чью семью и деревню вырезали враги.

— Разве он не должен был, согласно кодексу чести, сделать харакири? — спросили из толпы.

— Верно, — мрачно кивнул Эйдан. — Но перед этим Шин возжелал увидеть храм, в котором бывал ребенком. В последний раз помолиться. Однако священник не мог допустить его к службе раненым, это оскорбило бы богиню. Шин был хорош собой, вел себя достойно, и Мико конечно же влюбилась. Ее чувства, чистые, как родниковая вода, залечили и душевные раны Шина, воспылавшего в ответ.

— При чем же тут «Лисий» меч? — Теперь стало интересно и владельцу музея.

Эйдан коснулся катаны, почувствовав, как палец засаднило. Лезвие было все так же остро, как века назад — подлинные клинки могли разрезать брошенный на них шелковый платок.

— Два фамильных клинка клана Кагеро, выкованных мастером Масамунэ, передавались по наследству. Шин был так счастлив обрести новую семью, что хотел оставить эти дайсё своему будущему ребенку, но не успел. Слишком открыто жил в святилище, слишком видным был, слухи быстро просочились в окрестности и дошли до врага. Отряд лучников и асигару прибыл к храму и послал гонца, требовавшего выдать последнего Кагеро, или воины сожгут дотла деревню у подножия храма. Боясь прогневать ками Аматэрасу, никто все же не решался проливать кровь на священной земле. Угрожая расправой над жителями и взывая к самурайскому достоинству, Шина выманили оттуда. Он отправился в свою последнюю битву один, с двумя мечами и почти без доспехов, пообещав Мико, что обязательно вернется к ней и будущему ребенку. Но враги обманули его — стоило Шину выйти за ворота тории, на деревню обрушился шквал огненных стрел. Шин снова переживал кошмар наяву, когда при нем убивали мирян. Он кинулся в бой, уворачиваясь от лучников, сразил нескольких пехотинцев, но в последний момент коварная стрела пробила ему плечо, едва не попав в сердце. Шин рухнул на колени, опираясь на свою катану.