Листая книг страницы

Дочь гения. (серьезное)

Звонок прозвучал так внезапно, что Камилла, собиравшаяся попить чаю, чуть не уронила свою любимую чашку с рисунком из незабудок.

Камилла направилась к входной двери, гадая, кто бы мог нанести неожиданный визит. Сын, живущий с семьей в другом городе, заранее предупредил бы о приезде. Дочь, давно перебравшаяся в Италию, тем более послала бы телеграмму, если бы собралась навестить Францию. Оставшиеся в живых сестры и подруги тоже не имели обыкновения устраивать сюрпризы. Может быть, соседка за чем-нибудь пришла? Или это очередные агитаторы? Ха, как будто от того, что Камилла распишется под требованием отправить в отставку премьер-министра, что-то изменится.

Подойдя к двери, Камилла выглянула в глазок. Стоило быть осторожной. Вон, только пару недель назад в газете писали о воре, который обкрадывал доверчивых пожилых женщин, прикидываясь сантехником.

Но за дверью стоял вовсе не подозрительный тип, а вполне приличного вида молодой человек. Гладко выбритый, в темно-синем костюме, при галстуке и шляпе. Когда Камилла выглядывала в глазок, он как раз снова поднес руку к звонку, и она увидела, как блеснули на запястье явно не дешевые часы. Что такому мужчине нужно от нее?

— Кто там? — настороженно спросила Камилла.

— Добрый день! Вы — Камилла Руссель, мадам? — у молодого человека была очень четкая дикция, какая бывает у ведущих на радио.

— Да, это я. А вы кто такой? — Камиллу охватили противоречивые чувства: любопытство пополам с беспокойством.

— Поль Форе. Журналист.

Будто догадавшись о страхе Камиллы перед ворами, он достал из кармана пиджака паспорт и, развернув, поднес к глазку. Держал достаточно долго, чтобы Камилла смогла прочитать имя, фамилию, дату рождения (совсем молодой, хотя все, кому было меньше пятидесяти, казались ей зелеными юнцами). Камилла внимательно рассмотрела фотографию, как заправский полицейский сличила изображение с лицом Поля. Похож.

— А что понадобилось от меня журналисту? — не слишком любезно спросила она, не спеша отпирать дверь. — Пишете статью о том, как управляющая компания прикарманила выделенные муниципалитетом на ремонт дома деньги?

Поль улыбнулся. Вроде бы красивая белозубая улыбка. Но было в ней что-то… не неприятное, а скорее неестественное. Натянутое.

— Нет. Я собираюсь писать книгу о вашем знаменитом отце. Надеялся, что вы сможете ответить на несколько вопросов.

От его заявления Камилла совершенно растерялась. Такого поворота она никак не ожидала.

— Знаменитого отца? — ошарашено переспросила она. — В смысле?

Подвижное лицо Поля будто отразило ее растерянность.

— Вы разве не дочь художника Франсуа Легранда?

— Я…

Собственный голос прозвучал словно издалека, а все происходящее стало казаться нереальным, будто во сне.

Отец. Камилла не вспоминала о нем столько лет, что его образ исчез, растворился, точно призрак, которого никогда и не существовало на самом деле. И вот теперь внезапное появление журналиста подняло из глубины сознания воспоминания, они всплыли, как ил со дна, разворошенный настойчивым ныряльщиком за жемчугом. Вот только драгоценных жемчужин среди воспоминаний не было. Одна лишь грязь.

— Мадам Руссель! — взволнованно донеслось из-за двери, и Камилла поняла, что уже неизвестно сколько времени просто стоит и тупо таращится в стену.

Бедный журналист наверняка решил, что с ней приключился сердечный приступ или что еще.

— Я здесь! — крикнула она. — Просто все так внезапно…

— Может, впустите меня? А то через дверь переговариваться как-то не очень удобно. — Поль опять улыбнулся.

Мгновение поколебавшись, Камилла сняла цепочку и открыла дверь. Вряд ли вор-домушник стал бы выдумывать такую сложную историю для прикрытия. Да и как бы ему удалось узнать про отца Камиллы? Она никому не рассказывала о своем детстве, фамилию после замужества сменила. Так что Поль наверняка настоящий журналист, раз смог раскопать подробности о ее родственниках.

— Проходите. — Распахнув дверь, Камилла пропустила Поля в прихожую.

Приподняв шляпу в приветственно жесте, он снял ее и повесил на стоящую у двери деревянную вешалку.

— Прошу прощения, что продержала вас на лестничной клетке так долго, — виновато проговорила Камилла. — Но сейчас столько мошенников развелось… К тому же я очень удивилась, что вы хотите писать книгу об… отце.

Последнее слово она произнесла с трудом, оно было редким в ее повседневном лексиконе, так что казалось почти иностранным.

— Что же в этом странного? — Поль приподнял бровь. — Франсуа Легранд — один из величайших художников начала двадцатого века. Недавно один из его шедевров, «Обнаженная на алом пледе», был продан на аукционе за рекордные сто семьдесят миллионов долларов.

Как Камилла ни старалась сохранять невозмутимость, но при упоминании такой астрономической суммы ее челюсть самым глупым образом отвисла. Она понимала, что наверняка сейчас выглядит ужасно смешно, но далеко не сразу смогла взять себя в руки.

— Сколько? — севшим голосом переспросила Камилла, пытаясь мысленно пересчитать сумму во франки и понимая только, что получится очень-очень много.

Столько, сколько она и пятеро ее братьев и сестер не заработали за всю жизнь. Захотелось истерично рассмеяться. Надо же, отец, которого они все считали нахлебником, после смерти получил за свою мазню такие деньжищи! И главное, никому из них этих денег не видать, как своих ушей.

— Неужели вы не знаете, насколько знаменит ваш отец? — похоже, Поль бы удивлен не меньше самой Камиллы, пусть и по другому поводу.

— Я не видела его с тех пор, как он сбежа… уехал в Париж, — сухо проговорила Камилла. — Мы не общались до его смерти.

Собственно, она и о смерти отца узнала только из маленькой заметки в газете, которая случайно попалась ей на глаза.

— Похоже, у вас были не самые лучшие отношения, — мягко заметил Поль.

Его вкрадчивый тон приглашал к откровенному разговору, и на Камиллу накатило острое желание выговориться. Она не вспоминала об отце десятилетия, теперь же образы из прошлого набросились на нее, злые слова были готовы сорваться с губ.