Ломая стереотипы

1 часть

В соседней комнате послышался непонятный грохот, за которым последовал искренний и красочный мат. Я печально вздохнула, когда дрогнувшая рука налила кипяток не в заварочный чайник, как следовало бы, а прямо на стол, застеленный невзрачной клеенкой. Отступив на полшага назад, чтобы капающая с края вода не ошпарила ноги, я прислушалась к притихшему гостю.

Откуда он появился в моей захудалой однокомнатной квартире, подаренной на двадцатилетие отцом? Знали бы вы! Такие истории совершенно не принято рассказывать в приличном обществе, потому что они имеют шанс быть разглашенными на весь район, но, так и быть, с вами поделиться правдой я сумею. Правда эта, конечно, не заслуживает должного доверия, потому что реалистичности в ней еще меньше, чем смысла… Но ведь дочь местного участкового имеет право рассказать о событиях своей жизни без всяких прикрас и быть признанной слушателями?

Вчера, поздно вечером, я возвращалась домой с работы. Проигнорировав предложение отца подработать в его конторе, после окончания колледжа я успешно устроилась в обыкновенный салон мобильной связи продавцом-консультантом. Папочка, конечно, рвал и метал еще хлеще, чем в тот день, когда узнал, что его непутевая доченька сбежала после девятого класса, наплевав на высшее образование, но со временем все-таки смирился.

В салоне вчера поднялся целый ажиотаж — в кои-то веки приехал директор, и на меня, как на новенькую, решили спихнуть всю макулатуру, заставив оформлять все отчеты в каморке за складом. В тот момент я, честно говоря, почувствовала себя самой натуральной Золушкой, только вот крестной феи так и не дождалась — то ли эта сволочь ушла в запой, то ли решила, что без нее я справлюсь гораздо быстрее. Закончила с бухгалтерией я только к полуночи, когда все напившиеся в честь годовщины открытия сотрудники, включая самого босса, уже разошлись по домам, оставив мне ключ от магазина.

К дому я подходила во втором часу ночи: транспорт уже не ходил, и мне пришлось добираться пешком. Удовольствие, надо сказать, сомнительное, учитывая то, что в моем районе по три криминальных лица на десять квадратных метров. Вот и вчера мне до невозможности «повезло» — когда я уже подходила к своему дому, мысленно радуясь, что мне повезло не наткнуться на неприятности, до меня донесся громкий хохот.

— Пацаны, зырьте, у него даже бабла нет, — почему-то радостно заявил один из местных «парней с района», брезгливо швыряя обмякшего парня в ближайшую лужу. Тот поспешил напомнить, что сознание у него, в отличие от бабла, все-таки еще в наличии имеется, и судорожно закашлялся, переворачиваясь на карачки и тут же плюхаясь обратно.

— Так давайте его тогда уже вырубим, типа чтоб не фурычил на утро про нас, все равно ничего не вспомнит, — выдал гениальную мысль один из умников. Я потопталась на месте, покусывая обмазанную блеском губу и понимая, что домой мне попасть надо в любом случае, а других путей нет. Сделать выбор мне помог этот же гений мысли. — Опана, смотрите, наша блонди! Серый, добивай его давай и пошли с Алиской по…

— Стоять! — гаркнула я, и все без исключений заинтересованно замолчали.

Дело в том, что с этими милейшими господами в адидасе я была уже знакома не понаслышке. Первый раз я по доброте душевной упросила отца выпустить четырех гопников на новый год из обезьянника. Тот поломался, но и сам не желал сидеть в праздники в участке. Парни мой искренний жест не забыли, а потом так же искренне надавали по «тыковкам» агрессивному даже на вид гопарю из соседнего двора, после того, как он попытался вырвать у меня мою сумку. Во второй раз папа выпустил их на трое суток раньше, когда я рассказала ему про их душевное спасение бедной меня. В третий раз — просто из-за моей эпичной фразы «Это хорошие мальчики, они больше так не будут, я за них ручаюсь».

Конечно, «мальчики» попадали в участок раз за разом из-за своего мелкого хулиганства, а я спустя некоторое время переквалифицировалась из крайне нецензурного определения в простую «блонди», что сейчас звучало практически комплиментом.

— Как дела, блонди? Как папаня? — Серый, как и всегда, проявил энтузиазм, приветственно хлопнув меня по плечу. Все бы ничего, если бы он не стоял одной ногой на пояснице постанывающего от боли пьяницы. Я равнодушно скинула благоухающую сигаретами ладонь и кивнула на жертву.

— Чего опять начинаете? — авторитеты района явно засмущались, затоптавшись на месте и отводя взгляд. — Вы офигели, да? Вы мне что обещали в прошлый раз?

— Блонди, не серчай, — шутливо произнес Михан, сверкнув щербатой улыбкой. — Он первый полез, честное пионерское! Сейчас, мы ему быстренько морду подправим и отстанем, зря начинали что ли?

Я с сомнением посмотрела на лицо, которое по авторитетному мнению Михаила требовало подправки. На мой критичный взгляд, оно и так вполне примечательно было подкрашено красновато-бурыми разводами и большей коррекции не требовало.

— Идите и купите себе фунфыриков, на неделю вам хватит, — протянула я купюру из кармана Сергею, как самому ответственному человеку в этой небольшой команде. Тот просиял и с сомнением посмотрел на полутруп в луже. — Так, все, чтобы больше я вас тут не видела! С ним я сама разберусь.

…Вот после этой фразы и начался мой ад. Предупреждаю на будущее: прежде, чем давать спонтанные обещания, как следует подумайте — а по силам ли вам это?

Вчерашний пьяница замер на пороге между кухней и залом, вглядываясь мне в лицо и усердно пытаясь вспомнить, кто я такая. Впрочем, я не спешила делать ему никаких подсказок и с самым равнодушным лицом пила чай из маленькой фарфоровой чашки, пафосно оттопырив мизинец в сторону. Светлые волосы, еще вчера уложенные в кудри, свисали по обе стороны моего лица сомнительными паклями, а на заспанных глазах еще оставались следы макияжа — следуя своей дурной привычке, первым делом утром я пошла не в душ, а на кухню. А вот сам мой гость выглядел куда хуже меня — заплывший синяком глаз практически не открывался, моя шевелюра по сравнению с его заляпанными грязью паклями казалась просто верхом парикмахерского мастерства, а изорванная грязная одежда облепляла настолько же грязное тело. В общем, типичный бомж, если бы не одно но — на жестком лице глаза блестели излишне нагло и самоуверенно.