Ловушка для ворона

Пролог

***

Не могу двигаться. Сколько — месяц, день, год, я не знаю. Красные пелёнки, в которые меня заключила мать, срослись с кожей, и вряд ли я когда-нибудь выйду из этой хижины без них.

Каждое утро мать целует меня и объясняет, что так для меня лучше. Она говорит, что её дитё сошло с ума ещё в утробе, что меня нельзя исправить, только обезвредить.

Что мир меня не поймёт и захочет уничтожить. А я не пойму и захочу уничтожить его в ответ.

Когда она сказала это в первый раз, я рассмеялась. Это было подобие смеха, что-то вроде конвульсий, насколько они возможны, когда твоё тело почти полностью парализовано.

Во второй раз я почти поверила.

В третий не отреагировала.

В пятый она утопила мою собаку. И тогда во мне что-то сломалось.

Я знала, что когда-нибудь, возможно, через годы, выберусь, и мир не поймёт меня. А я не пойму его. И я попытаюсь уничтожить каждого, кто станет у меня на пути, начиная с моей матери.

Пролог

Связанные руки уже начали неметь, и я осознала, что ещё не скоро выберусь из подвала с нарисованными на стенах игральными картами. Как минимум, мне нужно придумать более правдоподобный ответ на вопрос моих надзирателей.

И один из них как раз решил повторить его. Как будто в прошлые двадцать раз я не расслышала.

— Как у тебя получилось выиграть? Кто из сотрудников тебе помогает?

Ненавижу казино.

Ненавижу выходить из дома не по работе.

Ненавижу Дэна.

— Интуиция. Мальчики, клянусь, это интуиция.

Но «мальчики» мне не поверили и только переглянулись, о чем-то безмолвно совещаясь между собой. Оба перекачанные, оба с чёрными глазами, они почти не отличались друг от друга, так что не удивлюсь, если у них действительно есть какая-то миндальная связь.

— Я и гадать на таро умею. Хотите, и вам погадаю?

— Мы выглядим настолько тупыми, что можем поверить, что у тебя интуиция, которая помогла выиграть четыре раза подряд?

Учитывая, что ты вспотел, пока пытался выговорить эту фразу, да, ты выглядишь настолько тупым.

Даже обидно, ведь слова про интуицию — правда. Хотя их можно понять. Мне и самой не верится, что когда я хотела проиграть, чтобы не вызывать подозрений, моя глупая интуиция подставила меня и сработала на опережение. Три раза.

Ненавижу казино.

— Мальчики, ну если бы я была достаточно умна, чтобы жульничать, я бы так подставилась?

Но мои слова проигнорировали.

Ненавижу выходить из дома не по работе.

— Что будем делать, позовём его?

— Этого сопляка? И что он сделает?

— Ну он же у нас новый хозяин, пусть сам и решает проблемы. Мне эта девка не нужна, ещё возиться с ней.

Вышибала с татуировкой пожал плечами и вышел за дверь.

Ненавижу Дэна. Из-за спора с ним я оказалась в этой ситуации.

Охранник вернулся меньше чем через минуту. Вместе с ним — мулат с каштановыми волосами, заплетёнными в короткие косички. На нём был чёрный пиджак с… блестяшками?

Увидев меня, он развёл руки в стороны и широко улыбнулся:

— Меня зовут Эдд, и это казино принадлежит мне.

Прозвучало это настолько пафосно, будто он заявил, что к его владениям относится весь город. Кажется, об этом подумала не только я, потому что охранник с татуировкой бабочки на щеке хмыкнул себе под нос.

— Я сказал что-то смешное? — тон Эдда моментально сменился с вежливо-обходительного на грозный. Охранник сглотнул.

— Нет, прости. Простите, Эдд.

Хозяин казино снова натянул вежливую улыбку и продолжил ласковым тоном, обращаясь уже ко мне:

— А тебя как зовут, куколка?

— Мма…

Дура, не называй настоящего имени.

— Мэри.

Теперь усмехнулся уже рыжий охранник, на что его хозяин, не отрывая от меня взгляда, закричал:

— Пошёл вон! Оба пошли вон!

Я ожидала неповиновения или сомнений, но дверь захлопнулась мгновенно, оставив нас с Эддом наедине. Он взял себе стул и поставил его напротив моего так, что наши колени соприкоснулись.

— Мэри, значит. И что тут у тебя, Мэри?

Он кивнул на шёлковый платок, повязанный на моей шее и напоминающий мне времена «Дневников вампира», когда жертвам вампиров приходилось скрывать укусы. И я не прочь была бы скрывать последствия связи с кем-то вроде Дэймона Сальваторе, но, к сожалению, у меня была другая причина.

Эдд, не дождавшись ответа, потянул за конец тонкой ткани и одним движением снял платок. Он остался у него в руке, обнажая уродливый круглый шрам диаметром в три сантиметра. Если не знать его происхождение, можно подумать, что меня проткнули спицей для вязания. Очень толстой спицей для вязания.

И хоть этот шрам я ненавидела и скрывала по многим причинам, объективно он не портил мою внешность. И уж точно не заслужил в свой адрес того ужаса, который отразился на лице у Эдда. Хозяин казино на раз-два потерял всю свою уверенность и начал заикаться:

— Чччто это?

— Бабушка в порыве гнева ударила. Она у меня была немного того, — несмотря на то, что внутри у меня всё тряслось от страха, я не могла отказать себе в такой глупой лжи. Всё равно никто не мог бы раскусить её, не зная правды.

Но Эдд повёл себя так, будто знал всё. Он отшатнулся от меня к другому концу комнаты, как будто я зарядила ему пощёчину. Ударил два раза по двери, и оттуда сразу вылезли уже знакомые мне охранники.

— Развязать. Отвезти домой. Если на ней появится хоть одна царапина, будете отвечать перед отцом. И поуважительнее с ней.

Убедившись, что с лиц охранников исчезло веселье, Эдд удалился, хлопнув дверью.

События дальше будто перемотали на х2. Мне развязывают руки, выводят через чёрный вход и сажают в машину (и даже не толкают в шею, как в фильмах).

— Где ты живёшь?

Я называю первый пришедший в голову адрес (не говорить же им свой?!), и, только подъезжая к зданию, вспоминаю, что видела его в рекламе круглосуточной и нереально дорогой стоматологии. Повезло, что она занимала только первый этаж, а дальше и правда располагались квартиры. И с домофоном мучиться не придётся, если вдруг мои сопровождающие решат посмотреть, как я захожу в подъезд.