Ложная реальность

Глава седьмая. Выбор

В конце июня я поехала вместе с мамой в санаторий “Рассвет”, расположенный на берегу Обского моря. Впервые мы отдыхали там по путёвке четыре года назад и с тех пор называли “Рассвет” не иначе как “наш любимый санаторий”. Цены не кусались, в отличие от его более известного соседа “Сибиряка”, а природа была та же: лес, тихая речка Гумёнка с одной стороны и море – с другой. Процедуры для мамы, вдохновляющие места – для меня, тишина и покой для обеих. Идеально!

– Рыбку корми! – наказала я папе, выкатывая в подъезд чемодан. – А я еду к своему каменному столу.

– Давайте, счастливого вам пути, – улыбнулся папа.

Дорога заняла два часа, но была лёгкой, благо мы выехали ранним утром. Прибыв в санаторий и разместившись в номере, мы первым делом отправились на пляж. Думали ли рабочие, создававшие на берегу нагромождение валунов, что за одним из них и правда можно будет сидеть, как за столом? Так или иначе, место оказалось чудесным. В этот раз я просидела там до заката и написала пять страниц черновика. Иногда прерывалась и смотрела на море, которое походило на огромное покрывало – не просто сшитое из переливчатой ткани, но ещё и усыпанное блёстками с пайетками. Больновато глядеть, но красиво же. С людьми тоже так. На некоторых смотришь издали – всё здорово, а залюбуешься – пиши пропало. Вот Андрей из таких.

Слёзы комом встали в горле. И как это я не взяла бутылку с водой? Весит всего ничего, а очень пригодилась бы сейчас!

“Впрочем, почему бы не поплакать?” – спросила я себя и тут же получила ответ: мама, проводив до лестницы знакомую из соседнего номера, уже возвращалась к расстеленному на песке покрывалу.

– Доча, всё хорошо?

– Да, мам.

Была бы я художником – изобразила бы свою тоску гомункулообразным чудовищем, у которого на лице только и есть, что широкая пасть с острыми зубами. Этот монстр живёт внутри, прячась в грудной клетке. Он в таком упоении кусает, гложет, поедает сердце и так сдавливает лёгкие, что человек задыхается.

Обычно после обеда я и мама пару часов дремали. Но как-то раз сон ко мне всё не шёл, зато в голове клубком запутывались самые разные мысли. И слёзы полились сами собой.

Мама тут же повернулась.

– Ты плачешь, что ли?

– Нет, просто приболела.

Занавесив лицо волосами, я подошла к тумбочке и достала капли. Для отвода глаз сойдёт, а профилактика не помешает, тем более в такую контрастную погоду.

– Хоть бы завтра было теплее, – вздохнула мама. – А то плюс шестнадцать – и ты уже сопишь.

– Ну, сорок градусов тоже не годится. Помнишь, как позавчера маялись?

Но больше всего я маялась из-за тоски по мужчине, с которым толком не общалась. И проливала слёзы, каких не было даже после смерти дедушки и бабушки. Как так могло произойти…

14.07.15. Я беседовала в коридоре с учениками, и тут мимо прошёл Андрей. Как кстати! В два шага я оказалась рядом с ним, схватила его за рукав и безапелляционно заявила:

– Нам надо поговорить.

И мы поговорили, но уже вдали от учеников. Я смотрела, как Андрей улыбается, слышала его заразительный смех – а в голове бился только один вопрос: “Что это за магия, способная свести на нет любую злость?” Я тоже рассмеялась, и внезапно Андрей резко прервал меня поцелуем.

Не то чтобы наши отношения были гладкими – отнюдь. Иногда мы спорили, и не о чём-нибудь, а о том, стоит ли помогать в войне светлым магам.

Стоит, ведь она разгорелась не на шутку. Лицей перенесли в другой город, и всё бы ничего, но репутация у здания, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Несколько лет назад там произошло массовое самоубийство сотрудников. Так что нам досталось проклятое место, хотя с виду ничего особенного – школа как школа, только тесновато.

Переполненная новая учительская вызывала ощущение скорее дискомфорта, чем жути. Тем более что вокруг стола развернулась бурная дискуссия о войне.

– Что думаешь, Олеся? – тон Андрея пропитывала искренняя заинтересованность.

– Не самый удачный план, Андрей Сергеевич. Я бы поступила так…

Через какое-то время я снова услышала Андрея, и слух резанул его официальный тон:

– Олеся Владимировна, если нужно повторить…

– Нет, Андрей, тут всё понятно.

Мне пришло в голову, что мы как дети: спорим, препираемся, играем словами, но чувствуем одно и то же. Подтверждение я получила в тот же день. Когда я и Андрей пересеклись в коридоре, то обернулись друг другу вслед. Добрая, примирительная улыбка скользнула по губам Андрея, и я ответила ему такой же.

24 июля я впервые за время отпуска пересеклась с Андреем. В тот день, возвращаясь с прогулки, я свернула к лицею, поскольку от Берёзовой рощи до дома так быстрее всего.

Андрей подходил к машине. “Загорел, – отметила я. – И ему определённо идёт стиль кэжуал”.

Мы всего лишь поздоровались. Будь Андрей обычным коллегой, я бы, может, завела разговор, спросила, как проходят каникулы. Но это был Андрей – человек, не так давно бросивший: “Компрометировать-то меня не надо”. И я просто прошла мимо.