Ложная реальность

Глава восьмая. Виновник моих снов

Начало осени унаследовало от лета необычайно тёплую погоду. Именно в те дни у меня появилась привычка устраивать “балконное времяпрепровождение” – раскладывать на ковриках огромные диванные подушки и читать, писать, просто загорать.

Но 5 сентября, когда родители были на даче, я лежала на любимом балконе, уткнувшись в подушку, и плакала. Что я сделала не так? Неужели ничего нельзя исправить? А может быть, Андрею нужно время?

Внезапно на моей последней мысли в квартиру залетела бабочка, чёрная с оранжевыми крыльями. Несколько секунд я в каком-то отупении наблюдала, как она порхает, как трепещут и блестят на солнце крылышки. А потом я рассмеялась и смахнула слёзы.

– Да, я дам ему время, – выдохнула я, всё ещё всхлипывая.

И бабочка, поймав моё обещание, вылетела.

Позволить Андрею соскучиться по мне казалось самым здравым выходом. Творить, работать, развиваться – и ни в коем случае не плакать. Кто бы знал, что исполнить это окажется во сто крат сложнее…

09.09.15. Андрей с очень грустным видом удалялся от меня, но постоянно оборачивался, а я не могла его догнать. Возле лицея собралась целая толпа, пробраться сквозь которую было нереально. Но позволить Андрею уйти??? Лучше сразу исчезнуть с лица Земли.

И я исчезла – и попала в прошлое, в котором мы с Андреем были коллегами.

Он шёл по коридору, и вот тут-то я догнала его.

– Как вы?

Пытаясь ответить, Андрей зашёлся в кашле. Нет, так не пойдёт. Я жестом прервала его: если у собеседника болит горло, сложно сосредоточиться на его словах. Это во-первых, а во-вторых… 

– Андрей Сергеевич, вы бы поменьше напрягались, здоровье дороже.

Потом мы пересеклись в столовой. Увидев Андрея, я замялась на пороге и могла бы ещё долго стоять, если бы не торопливый оклик буфетчицы:

– Ты или заходи, или нет.

Я зашла. На обед взяла то же простое и повседневное блюдо, что и Андрей, – котлету с картошкой. Я подсела к нему, и сначала его пристальный взгляд не давал мне покоя. Мы разговорились только через несколько минут, зато так оживлённо, что к нам присоединилась буфетчица. Но, когда она вскользь обратилась к Андрею в стиле “Эй, человек”, я вскинулась:

– Называть его “человек” – это моя прерогатива!

Мой беззлобный тон не обманул бы даже дурака. Напротив, во мне поднимался какой-то залихватский азарт, хотелось сворачивать горы, покорять вершины и наслаждаться жизнью.

Я и Андрей переглянулись и в один голос расхохотались.

– Не хочу играть в заведомо проигрышное “А что если…”, – говорила я днём Энн и Артуру, подливая в чашки свежесваренный кофе. – Но временами я задаюсь вопросом, как сложились бы мои отношения с Андреем, если бы мы познакомились ещё во время учёбы.

Артур приподнял светлые брови.

– Так вы вместе учились?

– На разных факультетах и курсах. Когда я поступила, он был на третьем. Стоило мне обратить на него внимание тогда…

– Может, рассказ напишешь? – предложила сестра. – Хотя бы уймёшь разыгравшуюся фантазию. И чем чёрт не шутит, вдруг Андрей прочитает его и узнает себя…

Сердце в груди совершило сальто. Написать! Рассказ не роман, много времени не займёт. Опубликовать или хотя бы распространить по сети, чтобы Андрей наверняка прочитал…

– Какая интересная идея…

– … которую мы поддержим.

Я бегло улыбнулась. Энн второй месяц жила с Артуром и уже привыкла говорить такое особенное “мы”. Слышать это было приятно (ну хоть кто-то из нас, сестёр, счастлив!). Однако и Энн, и я, путешествуя по Германии, мечтали о любви, строили планы, делились ими, но сбылось всё только у одной…

Артур молча перебирал струны гитары, и, узнав мелодию, я улыбнулась уже по-настоящему.

– Это же Флёр, “Шелкопряд”.

– Знаешь текст?

– Энн, ну конечно!

Мы с сестрой запели вместе, как много лет назад в поезде. Правда, тогда у нас был целый плацкартный вагон слушателей и репертуар из самых топовых композиций Шакиры, Бритни Спирс и Наталии Орейро. В 14 мне пелось от радости и желания поделиться ею со всем миром. В 27 – от тоски и желания оставить её в песне.

13 сентября я пришла в лицей на выборы (повезло мне с избирательным участком!) и, отдав гражданский долг, задержалась в холле: очень уж аппетитно пахло от прилавков с выпечкой. Краем глаза я увидела Андрея. Он дежурил возле лестницы, ведущей в пристройку, прохаживаясь вдоль нижней ступени. Тот же серый костюм, та же причёска, знакомая походка. Он нисколечко не изменился! И смотрит так, будто абсолютно уверен, что я подойду. А вот и нет!

Я демонстративно отвернулась, поджав губы. Разве Андрей не понял, как мне важно было попрощаться с ним? Как можно из-за ухода человека с работы вычеркнуть его из своей жизни? Как можно вычеркнуть МЕНЯ?!

Взгляд очень кстати упал на выпечку, и возмущение отошло на второй план, заслонённое ватрушками, “косичками” с повидлом и сахарными “гуськами”. Брать ничего не хотелось, что не помешало мне устроить пир для глаз.