Ложная реальность

Глава четырнадцатая. “Дружба – великая тайна…” 

Прошёл почти год с тех пор, как я видела своих учеников на сцене, поэтому финала концерта я ждала с замиранием сердца. И вот наконец по ступеням поднялись статные десятиклассники и чуть робеющие, но милые пятиклашки – мои бывшие ученики вместе с учениками Алины.

Они рассказывали наизусть, каждый по паре строк или четверостишию, а фоном играла музыка 40-х. Поразительно, но жгучая брюнетка Дарья, худощавый нескладный Тимур, незнакомые веснушчатый мальчишка и русокосая девочка необычайно походили друг на друга, делясь со зрителями общими грустью, надеждой и радостью. “Стоит хоть одному запнуться – и волшебство исчезнет”, – мелькнула внезапная мысль, но я отогнала её как ненужную. Не запнулся ни один. Слова лились мощным и уверенным потоком, а когда голоса смолкли, зал поднялся в едином порыве.

– Это ведь ты их готовила? – полуутвердительно спросила я у Алины после концерта.

Подруга смущённо улыбнулась и опустила искрящиеся глаза.

– Понадобилось пять репетиций… 

– … и столько же сотен тысяч нервных клеток, полагаю, – закончила я за неё. – Но вы молодцы, это было лучшее выступление за сегодня.

– Спасибо, Лесь.

– А где Бобрик? – спросила я, скользя взглядом по оставшимся в зале.

– Да уже убежала куда-то. Тебе срочно?

– Нет, просто поболтать хотела. Ладно, подожду в учительской.

От актового зала до кабинета, где пересекались все учителя, нужно пройти три лестницы и два коридора – по пути кого только не встретишь. Поднимаясь на второй этаж, я столкнулась с Инной Власьевной.

– Олеся Владимировна! Ну просто белое облако среди наших серых будней, – на лице коллеги-русоведа возникла неизменно хитрая улыбка, приподнимающая только один уголок губ. Раньше я терялась в догадках, искренняя ли она. Теперь же, поблагодарив и вежливо улыбнувшись, я просто прошла мимо. Мысли не отпускало воспоминание о декабрьской встрече. Холодность, обмен дежурными репликами и платье в тон Андреиного костюма…

Учительская… В прошлом году её украшали флажки, тематические поделки из квиллинга и преображавшее информационный стенд знамя 150-й стрелковой дивизии. В этот раз на столе валялось потрёпанное полотно общего расписания, большинство ячеек для журналов пустовало, а браузеры обоих компьютеров пестрели забытыми вкладками.

Пусть обстановка была рабочей и унылой, зато она сразу напомнила, что дома вообще-то дела, которые сами себя не сделают. Я склонилась над расписанием, ища, в каком кабинете может быть Бобрик, и тут в учительскую вошёл Андрей.

Поздоровавшись, он поинтересовался, на что я смотрю.

– Ищу, где Ира Боброва, – ответила я в его манере, глядя искоса и едва повернув голову.

– Это расписание для учителей, надо лично узнавать.

– Не ваше дело, – отрезала я и ушла, демонстративно кашлянув.

“Мы с Алиной Александровной просто коллеги”… “У меня есть невеста – Люсинда Александровна”… “Мне нужна жена презентабельной внешности”… “Вы красивая, о чём ещё говорить”… Фразы стучали в моём мозгу, вторя цоканью каблуков, и я шла домой, чеканя шаг. В плеере играла инструментальная композиция “Rise Above”.*

08.05.16. Год назад я и Андрей работали вместе в Оперном. Я уволилась, но не теряла связи с театром и теперь пришла с докладом о проблемах здания. Раньше при повреждениях оно самовосстанавливалось, но внезапно потеряло эту способность, и теперь магия медленно, но верно покидала театр.

Пока коллеги рассаживались, я заняла место за трибуной на сцене. По коже бегали мурашки. Если моё предложение о реконструкции одобрят, значит, бессонные ночи над докладом были не напрасны.

– Коллеги, постараюсь быть краткой, – начала я.

Меня прервали сразу. Андрей, сидящий на первом ряду, пробормотал что-то вроде “Да вы уж постарайтесь” – и тут словно лопнула невидимая струна. Я выскочила из-за трибуны, подлетела к Андрею и прикрикнула:

– Андрей Сергеевич Леонов, ты бы лучше помолчал!

Я припомнила ему все грешки, в том числе историю с Алиной. Ему ничего не оставалось, кроме как объясниться или уйти. Разумеется, он выбрал второе. Андрей удалился молча и неловко морщась, так что последние слова я выкрикивала ему в спину.

Когда его шаги стихли, я вернулась на сцену, но от волнения смотрела поверх голов и тщетно пыталась преодолеть напряжение.

“Как у тебя дела? Как провела выходные?” – написала я Ире после майских праздников. Она была онлайн, и я уже подбирала слова для ответа на встречный вопрос. Его не последовало – как и любого другого сообщения. “Ирина ограничила доступ к своей странице”, – объяснила соцсеть. “К сожалению, этот пользователь добавил вас в чёрный список”, – сообщило всплывшее окно.

Я хлопнула ресницами.

– Эээ???

Бобрик никогда не забывала поздравить меня с днем рождения, называла то “Хороший мой”, то “Радость моя”, то “Светлый и замечательный человечек”. Это она устраивала в лицее весёлые и душевные чаепития, на которых я всегда была желанной гостьей. С подачи Бобрика я говорила про свою причёску “Одуванчик полевой лекарственный”, и именно Ира засыпала меня ободряющими сообщениями, пока я лежала с ветрянкой. Что же перечеркнуло всё это?