Лучший в мире иллюстратор

Сказки и картинки

Мой дедушка терпеть не мог нормальных сказок. Не то, чтобы он выражал своё недовольство или раздражение. Он просто их игнорировал. Для него все эти «жили-были» и «в некотором царстве» были просто набором сопливых историй, не достойных внимания настоящего мужика. А уж «три медведя», «три девицы» и «третий раз забросил он невод» и иже с ними - и вовсе кучей никому не нужной арифметики.

Это абсолютно не мешало быть ему настоящим сказочником. Он сочинял истории на ходу, как другие люди придумывают тему для разговора в зависимости от заявившегося собеседника. Сочинял так, что я раскрывала рот и забывала все свои капризы и истерики.

Мой дедушка совершенно не умел рисовать. Его попросту этому никогда не учили. Он и понятия не имел о всяких пропорциях, перспективах и светотенях. Все эти мудрёные штуки нужны ему были как козе гармонь.Своими жёсткими коричневыми руками он дёргал гвозди, сучил верёвки, плёл корзины из ивняка и рвал крапиву без рукавиц. Писать и рисовать ими было трудно.

Это абсолютно не мешало быть ему настоящим художником. Он получал истинное удовольствие, иллюстрируя свои же истории. Он увлекался. Он кайфовал. Он комментировал каждую новую деталь. Его картинки жили своей особой жизнью.

Правда, надолго его не хватало. Всё-таки это был человек взрослый и занятой - время от времени он об этом вспоминал и, к моему глубокому разочарованию, садился смотреть новости или читать газету. А то и отправлялся окучивать грядки.

Сказки деда не были похожи ни на что.

Иногда им предшествовало какое-либо событие.

Например, бабушка пошла в магазин и задержалась, заболтавшись с подружкой.

Он демонстративно игнорирует её появление, берёт меня на руки, сажает на свой диван и без всяких предисловий начинает:

- У одних в семье баба пошла ненадолго и пропала. Ждут-ждут, нету. Уж ночь наступила. Пошли искать. Нет нигде! Что ты будешь делать? В милицию заявили. Приехала машина с мигалкой, милиционеры вылезли, все с собаками – пошли искать. Ищут день, ищут два. Так и не нашли. Расстроились, конечно – начальство их отругало. А у той бабы была внучка, вот такая же, как ты, маленькая…

- Я большая.

- Ну да. Я забыл. А у внучки был кот. Умный, чудо просто. И читал, и писал, только разговаривать не умел. Так вот. Пошли они гулять, а он её так и зовёт – «мяу» да «мяу». Что такое? Смотрят – дерево, а на дереве сумка баушкина висит. А и дерева-то раньше на этом месте не было! Внучка – к деду. Дед-то тоже умный был, сразу всё понял! Он дерево-то кааак дёрнет, так с корнями и вытащил. Глядят, а это и не дерево, а их баушка. Она, пока с соседками-то калякала, корни пустила. На ней и листья выросли. Ещё бы постояла, так и яблоки бы поспели. Жалко, что рано вытащили. Кто вот так без дела-то стоит – у всех корни вырастают!

В другой раз он долго наблюдает за тем, как я рисую.

- Это что у тебя?

- Домик.

- Ну! А что же печка не топится?

- Топится.

- Так дыма-то нет!

И пока я вывожу дым, он окружает домик невиданными зверями и птицами, рассказывет, как они всей кучей гонят бандитов, возжелавших ограбить хозяев, а потом все вместе едят пироги и пельмени.

А то ни с того спрашивает.

- А Катька где твоя?

Катька – моя кукла. Сидит, конечно же, в своём ящике - где ей ещё быть?

- Там.

- А ты погляди-ка.

- Нету…

-Ну вот! А я про что?! Сказать тебе забыл, что видел. Ты спала ещё, а я в окошко гляжу. Батюшки! Катька по снегу бежит. Да быстро так – босиком-то холодно.

Я ей: «Куда?»

«Да вот, - говорит. – За конфетками в магазин»

- Дедушка! Так не бывает!

- Ага! Ты вот не знашь! Они, куклы-то чего только ночью не делают – и чай пьют, и в гости ходят.

- К кому в гости?

- К мышам. Вон дыра в подпол. Прыг, да и пошли… Смотри-ка – стучится вроде кто-то!

- Я не слышу.

- А я слышу. Пойди-ка, открой. Да смотри, чтоб в тапочках – пол холодный.

Я кидаюсь открывать тяжёлую дверь в сени. Прямо у порога сидит растрёпанная Катька, замотанная в носовой платок. В руках у неё пакетик с лимонными драже.

Мой дедушка был настоящим сказочником и настоящим иллюстратором – самым лучшим в мире. Потому что искренне верил во всё то, что рассказывал и рисовал.