Луизиана для Тима

Луизиана для Тима

Бог не любил Луизиану. Как еще объяснить грязную нескончаемую пелену дождя, что изо дня в день обрушивалась на сосновые леса. Только  ненависть могла породить на свет это глухое, противное место.

Тим был солидарен с Богом - его воротило от гнилого запаха болот. Он был заперт в клетке из прогнивших досок на самом краю цивилизации - спальня, комната дяди, в которую заходить запрещалось, кухня, коридор и обвалившееся крыльцо - это и был весь его мир на ближайшие месяцы.

Родители спихнули его в домик дяди Билла дышать свежим воздухом, какая ирония! Ведь все, что оставалось Тиму - это сидеть в своей комнате и пялиться в окно, так как колеса инвалидного кресла вязли в бурой жиже, не давая отъехать даже на пару метров от крыльца. Только окно…

Дядя Билл уезжал рано утром, еще до рассвета, хотя здесь сложно было понять день на дворе или ночь - пасмурно было двадцать четыре часа в сутки. Возвращался же за полночь. Его старый, ржавый пикап натужно хрипел и как будто в приветствии мигал фарами каждый раз, когда дядя подъезжал к крыльцу, и Тим словно одичавший щенок выкатывался на коляске в коридор в надежде перекинуться хоть парой фраз. Молчание сводило его с ума. Но Билл был тем еще собеседником.

Чаще всего он лишь кивал, скидывал шляпу и куртку и топал в свою комнату. Только изредка его тянуло поговорить, да и то тема была одна - “бабы”.

- Ты не цацкайся с ними, Тими, - говорил дядя, забивая очередную вонючую самокрутку и прихлебывая бурду из железной чашки. - Бабы на то и бабы - только для одного дела и нужны. Никогда в отношения не вляпывайся, сделал дело и прощай! Уже должен это понимать - тебе сколько? Пятнадцать уже. Во! Большой.

Тим лишь кивал, когда дядя выпивал, спорить - точно глухое дело было.

- Ты пойми, малой, им много не надо, туповатые они немного. Нет, не подумай, я к ним хорошо отношусь, но… Туповатые, в общем. Как коровы. Подаришь им веник  - и все, счастливы, хоть на коленях ползать за тобой будут. Ты только слабину не проявляй, сопли - это бабское дело.

Тим соглашался. Не к такому он привык дома, но здесь, на болотах, были свои правила - в этом он успел убедиться, наблюдая за семьей Клинтов.

Клинты - единственные соседи. Окно спальни Тима выходили как раз на их дом, и волей неволей он круглыми сутками следил за их жизнью. Чего чего, а стабильности в ней хватало.

Джо - на вид типичный фермер, только колоска в желтых зубах не хватало, а так полный набор: и джинсовый комбинезон, и клетчатая рубашка имелись. Тучный, грузный, вечно пахнущий мазутом и дешевым виски. Он уезжал каждый день еще раньше Билла и возвращался затемно - всегда пьяный и злой.

Дальше схема была отлажена: он гаркал, еле ворочая языком, на сторожевого пса Бакстера - тот жалобно подскуливая забивался в будку, потом с ноги открывал дверь и орал на Мари. Что происходило дальше за деревянными стенами черт его знал, но часто до Тима доносились женские всхлипы…

Мари - жена Джо - была куда приятнее. Словно не из этих диких мест. Тонкая, как тростинка, изящная, нежная, с фарфоровой кожей, длинными золотистыми волосами и небесно-голубыми глазами. Тим с восхищением наблюдал за ней. Вид портили только синяки, которые появлялись почти каждый день. Стабильно здесь было. Все очень стабильно.

Мари почти весь день проводила в доме, иногда выходила на крыльцо, вязала и напевала веселые песенки под нос или играла с Бакстером - она отвязывала его, когда Джо не было дома, и даже запускала в дом.

Изредка вечерами она уходила на болота, подвернув подол платья, чтобы он не волочился по земле. Как она возвращалась Тим не видел - похоже, входила через заднюю дверь.

Одно не укладывалось в голове у Тима - почему она терпела побои? Зачем ей сдался Джо? Зачем такой как она этот вечно пьяный фермер?! Понять этого он был не в силах. Но, видимо, дядя Билл был прав: иногда Тим видел в руках Мари букеты белых роз, и тогда ее глаза буквально искрились от счастья, даже синяки словно становились светлее.

Похоже, в этих болотах женщине, и правда, достаточно было подарить букет, чтоб она стерпела все - и крики, и ежедневные побои…

Да только чем дольше Тим наблюдал зе ней, тем больше привязывался. А кроме наблюдений у него занятий не было, так что очень скоро он стал воспринимать Мари как родную.

...В один из дней, счет которым Тим потерял уже давно, дядя вернулся гораздо раньше обычного - в обед. Пикап привычно хрюкнул двигателем и замер у крыльца. Билл приехал не один.

На землю ловко соскочила миниатюрная брюнетка - пухленькая, смуглая, кареглазая. Одета была в пальто и сжимала такой же маленький как она сама кейс. Так в однообразной жизни Тима появился еще один персонаж - Кэти. Кэти Макэлрой - местная медсестра.

Билл представил их сухо:

- Твои родители говорили следить за твоим здоровьем, малой. Вот твой ангел-хранитель, чтоб ее. Сама вызвалась. Будет следить, чтоб ты тут совсем коньки не отбросил. Ты это, смотри, не обижай и не лапай ее, а то я ни бакса ей не плачу.

На этом разговор он закончил и потопал в свою комнату, как всегда щелкнув замком. А Кэти приветливо улыбнулась и открыла свой кейс со всякими медицинскими штучками: и лиарнгоскопы, и пульсометры, и куча разных скляночек были аккуратно выставлены там.