Луна и мрак

1. Что может произойти за восемь лет

Восемь лет – долгий срок.

Это Марии Мерривезер предстояло узнать на собственном опыте. Когда она жила в Лондоне, время текло незаметно – возможно, потому что Мария была ещё маленькой. Или она просто не замечала полёта времени, проводя его в играх с Робином и занятиях с мисс Гелиотроп. Здесь же, в Лунной Долине, время текло неспешно, а все дни были похожи один на другой, и от этого становилось невыносимо скучно. Раньше Марии и в голову бы не пришло, что она может заскучать в Лунной Долине, теперь же вся её душа изнывала от тоски.

Мисс Гелиотроп и Эстелла в один голос утверждали, что скука происходит из лени и ничегонеделания, но Мария не могла с ними согласиться. Нельзя сказать, что она целые дни проводила в безделье – напротив, как и полагается будущей владелице Лунной Долины, она усердно занималась своим образованием. Дни напролёт Мария проводила за бухгалтерскими книгами и сочинениями известных экономистов, записывала расчёты, чем вызывала смешки со стороны Робина, не особенно любившего арифметику.

Потом, когда голова уставала от чтения, а перед глазами, даже когда Мария закрывала их, крутились цифры, она садилась в седло и отправлялась в деревню Сильвердью – знакомиться со своим хозяйством на практике. Здесь Робин почти всегда сопровождал её, но не часто их поездки проходили мирно. Чем старше они становились, тем больше разногласий возникало между ними. Мерривезеровские характеры давали себя знать.

Например, однажды Робину не понравился приветливый разговор Марии с одним из местных рыбаков. При жителях деревни он сдерживал свой гнев, но как только они повернули обратно к усадьбе, ворчливо спросил:

– Зачем ты кокетничала с этим рыбаком?

– Кокетничала? – Мария была так изумлена, что не сразу поняла, что он имеет в виду. – О чём ты? Я всего лишь ему улыбнулась!

– Ты моя невеста и должна вести себя соответственно...

– Не смей ревновать меня! – возмутилась она. – Я никому ничего не должна, а уж тебе, Робин Мерривезер, в особенности!

Робин ничего не ответил, но развернул коня и пустил его прочь, в сторону леса. Мария же, раздосадованная, поехала домой. «Пусть не воображает о себе невесть что», – пробормотала она.

Разумеется, позже они помирились, но такие ссоры стали вспыхивать всё чаще и чаще, и это не могло не волновать обоих. Сэр Бенджамин и Эстелла постоянно повторяли «От вашего счастья зависит счастье всей долины», так что Марию это стало по-настоящему злить.

– Почему кто-то за меня решает, что для меня – счастье, а что нет? – спросила она как-то Эстеллу. – Я уже взрослая и могу сама это определить!

– Ах, дитя моё, в твоём возрасте я думала точно так же, – вздохнула Эстелла. – Я уже рассказывала тебе, что была несносной, гордой и вспыльчивой, и прошу тебя, не повторяй моих ошибок.

– Лучше скажи это Робину, – вздохнула Мария.

– Я говорила, но ведь ты сама понимаешь – мужчины, они такие... нечуткие.

У Марии эта фраза вызвала улыбку. Она не привыкла думать о Робине как о мужчине. Для неё он всё ещё оставался мальчишкой – весёлым и добрым, но взбалмошным и легко вспыхивающим, как сухой тростник от случайно искры.

А таких искр становилось всё больше и больше. Робин имел все основания ревновать Марию, хотя бы потому, что она стала, сама того не сознавая, настоящей красавицей. Она выросла и теперь была выше Эстеллы, оправдывающей своё прозвище «Малютка». Фигура Марии приобрела плавные, женственный очертания, рыжие волосы потемнели и стали гуще. Веснушки не то чтобы исчезли, но стали незаметнее, а кожа загорела и теперь была приятного золотистого оттенка – должно быть, оттого, что девушка много времени проводила на солнце. Только светло-серые глаза остались прежними – ясными и проникающими в самую суть вещей.

Робин тоже изменился – вытянулся, стал шире в плечах и коротко обрезал каштановые кудри, так нравившиеся Марии. На щеках мальчика – нет, теперь уже юноши, – по-прежнему играл румянец, карие глаза искрились, а густые чёрные брови хмурились каждый раз, когда Робину что-то не нравилось. К сожалению, это происходило часто. Товарищ детских игр Марии теперь напоминал ей молодого и сильного жеребца, которому тесно в долине, он стремится к новым приключениям и зовёт за собой подругу.

А её место здесь – у Райского холма и Церкви Богородицы Девы, у бухты Доброй Погоды и даже соснового леса, остающегося мрачным и таинственным. Мария, несмотря на подползающую по вечерам скуку и ссоры с Робином, не разлюбила Лунную Долину. Да и как можно разлюбить место, частью которого ты являешься? Мария вросла в долину, как дерево врастает корнями в землю, крепко и уверенно, его уже не вырвешь оттуда – разве только срубишь топором... Дядя Марии, сэр Бенджамин был прав, когда говорил ей в самое первое утро в усадьбе: «Ты вернулась домой, дорогая».

Сам сэр Бенджамин постарел, его огненно-рыжие волосы наполовину поседели – он шутил, что это луна одаривает его своим светом. Круглое лицо уже не было таким красным, на нём появились морщины, но чайного цвета глаза смотрели с той же любовью и теплом. Сэр Бенджамин не изменил своей привычке в любую погоду ездить верхом, благодаря этому он даже немного похудел, хотя мерривезеровский аппетит оставался прежним.

Что касается Эстеллы, то она, как и восемь лет назад, была для Марии идеалом. Пускай в золотистые волосы прокралось серебро, но они, уложенные косой вокруг головы, сохраняли свою красоту. Серые глаза смотрели с добротой и твёрдостью одновременно, талия была изящной даже после рождения второго ребёнка.